Джейн Кренц - Обольщение

Когда она покончит с дуэлью, Джулиан вынужден будет уважать жену.

Но будет ли мужчина уважать женщину, которая пытается следовать мужскому кодексу чести? Не покажется ли она ему смешной и глупой?

При этой мысли Софи отвернулась от окна. Глаза ее выхватили маленькую шкатулку на туалетном столике, и она вспомнила о черном кольце.

Она совсем пала духом. Если ее завтра убьют, уже никто на свете не отомстит за Амелию. Но что важнее, спросила она себя: отомстить за Амелию или предотвратить публикацию любовных писем Джулиана?

Выбора нет. Софи наконец ясно поняла, что ее чувства к Джулиану сильнее, чем желание найти соблазнителя сестры. Не заставляет ли ее любовь к Джулиану поступать бесчестно по отношению к памяти покойной?

Все вдруг представилось ужасно запутанным. На миг ей показалось, что она уже не справится со всем свалившимся на нее. Ей очень захотелось убежать и где-нибудь спрятаться, пока все не уладится само собой. Она так погрузилась в свои печальные мысли, что не услышала, как дверь в комнату мужа отворилась.

— Софи?

— Джулиан. — Она повернулась на его голос. — Я не ждала вас, милорд.

— Вы редко ждете меня, мадам. — Он вошел, бросив на нее проницательный взгляд. — Что-то случилось, моя дорогая? За ужином ты чувствовала себя неважно.

— Да, да, вы правы.

— Болит голова?

— Нет. С головой все в порядке. Спасибо. — Она поняла, что ответила слишком поспешно. Ей надо сочинить причину для оправдания. Она нахмурилась, потому что ничего не могла придумать. — Ну разве что желудок…

Джулиан улыбнулся.

— Не терзай себя, все равно так быстро не придумаешь. Мы оба знаем, что к этому у тебя нет способностей. — Он подошел к ней очень близко. — Почему бы тебе не рассказать правду? Ты сердишься на меня, не так ли?

Софи подняла на него глаза, и в голове пронесся весь калейдоскоп эмоций, когда она подумала, что именно чувствует к нему сегодня вечером. Гнев, любовь, чувство обиды, ревность и ужасный страх, что, может быть, никогда больше не увидит его, никогда больше не будет лежать в его объятиях, наслаждаться интимной близостью, какую впервые испытала прошлой ночью.

— Да, Джулиан, я сердита на вас.

Он кивнул, будто точно знал, о чем она говорит.

— Это из-за сцены в опере. Тебе не понравилось, что я запретил читать мемуары?

Софи пожала плечами и. повертела в руках крышку от шкатулки:

— Мы ведь уже договорились о моем чтении, милорд…

Он посмотрел на шкатулку, потом вновь обратился к ней:

— Я, наверное, обречен разочаровывать тебя как муж и в постели, и вне ее.

Она вдруг вскинула голову, ее глаза округлились.

— О нет, милорд! Я никогда и не думала намекать вам на то, что вы разочаровываете… в постели. Все, что случилось прошлой ночью, — все прекрасно, вполне терпимо, вполне приятно в определенном смысле. И я не хочу, чтобы вы думали об этом иначе.

Джулиан взял ее за подбородок и встретился с ней взглядом:

— Я бы предпочел, чтобы в постели ты находила меня более чем просто терпимым.

И вдруг она поняла, что он снова решил заняться с ней любовью. Это и была истинная цель появления его в спальне. Сердце Софи подпрыгнуло. У нее есть еще один шанс прижаться к нему, почувствовать интимную близость.

— О Джулиан! — Софи подавила нахлынувшие рыдания и бросилась к нему на грудь. — Я не хотела бы ничего большего… останься…

Джулиан обнял ее, но в его голосе, когда он тихо заговорил, дыша ей в волосы, звучали нотки смеха и удивления.

— Если каждый раз, когда ты рассердишься, мне будет оказано подобное гостеприимство, я постараюсь, чтобы всегда нашелся повод рассердить тебя.

— Не смейся надо мной, Джулиан. Просто прижми меня к себе покрепче, как вчера ночью, — лепетала она, уткнувшись ему в грудь.

— Сегодня ночью любое твое желание для меня — приказ, малышка. — И он не спеша принялся снимать с нее пеньюар, останавливаясь только для того, чтобы поцеловать ямочки у нее на шее. — На этот раз я постараюсь не разочаровать тебя.

Софи закрыла глаза, и он медленно продолжал раздевать ее. Она решила насладиться каждым мигом этой ночи, которой, может быть, суждено стать последней. Она согласна, если занятие любовью будет не особенно приятным. Ей необходимо сейчас это необыкновенное ощущение близости. Близость — вот все, что она хотела сейчас от мужа.

— Софи, даже, смотреть на тебя — наслаждение, я люблю гладить твое шелковистое тело, — прошептал Джулиан, когда последние одежды упали к ногам. Он ласкал ее взглядом, а за взглядом следовали его руки.

Софи вздрогнула и слегка отшатнулась, когда он накрыл ладонями ее груди, пальцами поглаживал ее соски нежно, но требуя ответа. Они напряглись, и Джулиан почувствовал удовлетворение. Его руки скользнули по ее талии, к изгибу бедер, а потом ладони легли на упругие полушария…

Софи вцепилась в его плечи, почувствовав силу его напрягшегося тела.

— Погладь, погладь меня, милая, — потребовал Джулиан низким голосом.

Она не противилась, спрятала руки под шелковые полы халата, и ее пальцы легли на его грудь.

— Ты такой сильный, — прошептала удивленно Софи.

— Это ты заставляешь меня чувствовать себя таким сильным, — с обжигающей страстью в голосе отозвался Джулиан. — Но ты способна сделать меня и слабым.

Он обнял ее за талию, приподнял так, что она смотрела на него сверху вниз. Она уперлась руками в его плечи. Сейчас она с радостью утонула бы в изумрудном сиянии его глаз.

Халат распахнулся, и Джулиан медленно опустил ее, прижимая к своему телу. Это интимное прикосновение взволновало ее, и она прильнула к нему, снова закрыв глаза. Он снова взял ее на руки, нежно обнял ее и еще крепче прижал к себе.

Джулиан понес ее к кровати, легко опустил на ложе, потом лег рядом, обхватив ее ноги своими. Он медленно

Гладил ее, его руки прошлись по каждому изгибу ее тела, а пальцы не пропустили ни одной впадинки.

И он говорил с ней. Настойчиво, убедительно, ласково, что и завораживало ее, и распаляло желание. Ее тело отзывалось на каждое тихое обещание, каждую нежную строчку, каждое описание того, что Джулиан приготовил для них в эту ночь.

— Ты будешь дрожать в моих объятиях, любимая. Я сделаю так, чтобы ты меня захотела так сильно, что сама бы умоляла взять тебя. Ты скажешь мне о своем удовольствии, и от этого мое собственное удовольствие будет полным, и я тоже испытаю его так же сильно, как ты. Сегодня я хочу сделать тебя счастливой, Софи.

Он склонился над ней, крепко прижался требовательным ртом. На его жар и страсть Софи отвечала с не меньшей страстностью своей натуры. Может быть, другого случая у нее не будет, напомнила она себе. Возможно, завтра на заре она будет лежать на траве в Лейтон-Филд, холодная и бездыханная. Ее язык встретил его, приглашая во влажные глубины рта. Сегодня Джулиан был для нее самой жизнью, и она инстинктивно цеплялась за него, как за жизнь. Когда его руки скользнули между бедер, она тихо вскрикнула и выгнулась навстречу его ласкам.

Джулиан был явно удовлетворен ее пылким ответом, но, казалось, сегодня он твердо намерен держать себя в руках.

— Не спеши, малышка. Отдайся мне. Доверься. Раздвинь слегка ноги, дорогая. Да, да. Я хочу, чтобы ты сделала так. Ты очень нежная, влажная и страстная. Доверься мне. На этот раз все будет хорошо.

Его слова продолжали обволакивать ее, унося в запредельные дали на волнах страсти и желания — туда, где нет никаких границ. Джулиан, тихо уговаривая, продвигался вперед, увлекая ее к чему-то огромному и неизведанному, что все сильнее нависало над ее океаном чувств.

Когда он кончиком языка коснулся ее сосков, Софи подумала, что сейчас разорвется на сотни маленьких кусочков. Но потом он спустился ниже, она почувствовала сначала его пальцы, а потом губы коснулись маленькой жемчужины ее женственности, и ей показалось, что она разорвется на миллион сверкающих звездочек. Софи приникла к нему:

— Джулиан, нет, подожди, пожалуйста. Ты не должен…

Ее пальцы вцепились в его темные волосы, и она снова вскрикнула. Джулиан гладил ее бедра большими ладонями, не обращая внимания на ее сопротивление.

— Джулиан, нет, я не хочу… о да, еще, да…

Дрожа от желания и пытаясь высвободиться, она забыла обо всем — о собственных страхах, предстоящей дуэли, знакомых ощущениях. Исчезло все, кроме мужчины, ласкающего ее.

— Да, моя милая, — прошептал Джулиан и накрыл собой ее тело.

Его руки погрузились в ее волосы, когда он наклонился, чтобы языком раздвинуть ее губы. Она все еще дрожала, когда он глубоко вошел в ее горячую влажную плоть и разрешил себе выплеснуть в нее свое желание.

Ее тело содрогалось в медленном, неведомом доселе наслаждении. Софи произнесла слова, которые давно подготовило ее сердце:

— Я люблю тебя, Джулиан! Я люблю тебя.

Джулиан, спокойный и умиротворенный, замер, ощущая под собой нежную и податливую мягкость любимой женщины. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким расслабленным. Он понимал, что ему надо встать и погасить свечи. Но сейчас ему не хотелось ничего, кроме как лежать вот так и наслаждаться сладким покоем.

Атмосфера любви окутывала их, и в ней как будто еще звенели слова Софи: «Я люблю тебя, Джулиан!»

Она не осознавала, что говорит, объяснял он себе. Просто женщина впервые открыла в себе страсть благодаря мужчине, который научил ее чувственным наслаждениям.

И он не очень-то верил словам любви, произносимым в подобных обстоятельствах. Но тем не менее они ласкали его слух и наполняли ликованием.

Целуя Софи, он впервые почувствовал, что она отвечает ему. Он и не ожидал от нее такого страстного порыва. И, ощущая себя героем, только что испытавшим радость победы, он был доволен собой. Но вместе с чувством обладания пришло сознание необходимости защищать свою драгоценную Софи.

Софи шевельнулась. Ее веки дрогнули и лениво приоткрылись, а он, опираясь на локти, смотрел на жену очарованно и задумчиво.