— Его нога шевельнулась, я почти в этом уверена!

Перед внутренним взором Себастьяна, рисующим ему эротические картинки ее экстаза, словно упал занавес.

Одрианна сказала что-то столь нелепое, что он должен был не просто рассмеяться в ответ, а объяснить, что это невозможно.

— Я была у него и сидела совсем рядом, и одеяло шевельнулось! Это было слабое, едва заметное движение, но я тысячу раз вспомнила, как это было, и абсолютно уверена в том, что не ошибаюсь: его нога действительно чуть шевельнулась.

— Секунду назад ты говорила, что почти уверена, а теперь ты уже абсолютно уверена. Так «почти» или «абсолютно»?

— Ты сердишься?

— Нет, не сержусь. Но если ты ошибаешься, а я тебе поверю, то Морган будет чудовищно разочарован. Возможно, это заставит его впасть в меланхолию, из которой он не выйдет до конца своих дней.

Одрианна кивнула и задумалась.

— Нет, я не «почти» уверена, — сказала она. — Я совершенно уверена.

Себастьян устремил на нее взгляд. Что ж, уверена так уверена. Одрианна не из тех женщин, которые дают полет своей фантазии.

Встав с кровати, Себастьян подошел к окну и открыл его. Ночной воздух был ледяным, но он не замечал этого. Он смотрел в пустоту, пока холод помогал ему собраться с мыслями.

— Был какой-то немецкий доктор, который говорил, что надежда есть, — промолвил он наконец. — Он советовал выполнять кое-какие упражнения. Но брату было очень трудно, и он прекратил заниматься.

— Знаю, — кивнула Одрианна. — Доктор Фенвуд мне рассказал.

Себастьян взглянул на нее:

— Ты ему сообщила об этом?

— Нет, я только спросила его, насколько велики повреждения и может ли маркиз когда-либо выздороветь. Поскольку никто мне ничего до этого не говорил о его состоянии, я думала, что, возможно, его ноги иногда немного двигаются.

Себастьян снова устремил взгляд за окно.

— Даже не знаю, что с этим делать, — сказал он. — Морган такой… хрупкий. Его здоровье, его дух…

— Если есть хоть малейший шанс, он обязательно должен им воспользоваться, чтобы узнать, не сможет ли он восстановить здоровье, — взволнованно проговорила Одрианна.

— Да, это так, но я что-то не уверен. — Себастьян посмотрел на жену. — Но я поговорю с ним. Надо только выбрать подходящий момент, когда он будет внимательно слушать меня и с пониманием отнесется к моим словам. Но больше никому об этом не говори, хорошо? Особенно не пытайся обсудить это с матерью.

Одрианна кивнула. А затем, подобрав окружавшие ее белые волны сорочки, стала выбираться из постели.

— Интересно, куда это ты отправилась, Одрианна?

Она на миг застыла.

— Как — куда? В свою комнату — спать.

— Не думаю, что это возможно.

Она села. Она была окружена белой пеной и темным пологом длинных волос. Бушевавший в нем шторм почти улегся, однако молчаливое ожидание Одрианны распространилось по воздуху, и его тело тут же отозвалось на ее призыв.

Себастьян молча смотрел на Одрианну, его мысли прятались в темной глуби его глаз. Время замедлилось. От волнующего ожидания по ее спине то и дело пробегали мурашки.

Возможно, он хочет лишить ее самообладания одним своим присутствием. Ему это не силам. Более того, с каждым днем его власть над ней становилась сильнее. Хотя, быть может, Себастьян раздумывает сейчас над тем, стоит ли ему в столь поздний час тратить на нее время? Ночь была на исходе, время близилось к рассвету.

— Уже очень поздно, — промолвила Одрианна, чувствуя, что не в состоянии больше ждать. — Возможно, завтра…

— Нет, — перебил ее Себастьян. — Ты сама ко мне пришла. И уходить еще не время.

— Но я пришла не для этого, ты не должен ничего делать… И если ты устал или если…

— Если — что?

— Уже удовлетворен, — пояснила Одрианна.

Около двух часов ночи она уже раздумывала над тем, где он мог быть, и составила об этом определенное мнение. Глупо, конечно, но при мысли о том, что Себастьян может быть у любовницы, Одрианна испытала шок. Но ведь весь мир предупреждал ее о возможности такого поворота событий. И она тогда говорила, что будет готова принять неизбежное, однако когда это произошло, она была потрясена и испытывала… боль. Ужасную боль. Несколько долгих, пугающих мгновений ее сердце становилось все тяжелее, ей казалось, что она вот-вот не выдержит его тяжести.

Ей казалось, что намек на это развеселит Себастьяна. Или рассердит. Но вместо этого он, похоже, удивил его. Муж смотрел на нее с тем же выражением, какое появилось на его лице, когда она сказала, что нога его брата шевельнулась.

Себастьян стал задумчивым и мрачным. Чересчур мрачным. А его взгляд стал таким пронзительным, что Одрианна поежилась.

— Так вот что ты подумала… — промолвил он. — Временами ты бываешь удивительно невинной, Одрианна. Я едва сдерживаюсь, чтобы не раздеть тебя и не взять без всяких церемоний, или…

Это «или» повисло в воздухе между ними, как опасная насмешка. Одрианна только теперь заметила, как напряжены его тело, его лицо. Он прав. Иногда она бывает совсем невинной. Сегодня он находит это неудобным. И все же он не стал искать вместо нее кого-то менее невинного. Одрианна потянулась к подолу ночной сорочки.

— Я не против того, чтобы ты раздевал меня, но я не хочу, чтобы ты разорвал мне сорочку, — объяснила она. С этими словами Одрианна стянула тонкую ткань с плеч и вытащила из рукавов руки. Сорочка упала ей на бедра.

На этом разговоры кончились. Но Себастьян еще некоторое время смотрел на нее, отчего она покраснела и приятно возбудилась. А потом он подошел к кровати. В постель Себастьян не лег: он просто встал возле Одрианны в своем темном шелковом халате. Его рука прикоснулась к ее соску.

Этого было достаточно для того, чтобы превратить томительное ожидание в терзающий голод. «Я настоящая развратница», — пронеслось у Одрианны в голове.

— Посмотри на меня.

Она подняла на него глаза, чувствуя все большее возбуждение от его легкого прикосновения. Тепло разливалось по всему ее телу, опускаясь вниз, к изнывающему по ласкам лону.

— Дотронься до меня.

Одрианна потянулась к темному шелку. Ее ладони пробежали по его плечам и груди, ощупывая твердые мышцы и изгибы торса. Себастьян сводил ее с ума. Запустив руки под шелк халата, Одрианна стала ласкать мужа более уверенно, наслаждаясь гладкой кожей.

— Поцелуй меня.

Это были не просьбы и не указания. Себастьян произносил команды, которым она должна была подчиняться.

Его лицо и губы были слишком далеко. Себастьян не наклонился к ней. И тут она поняла, что он имеет в виду. Она наклонилась вперед, пока ее губы не коснулись его тела. Она лизнула его, чтобы попробовать его на вкус. Новое удовольствие, как темный поток, охватило ее. Это было потрясающе — дотрагиваться до нежной бархатистой поверхности кожи и чувствовать под ней упругость мышц. Одрианна встала на колени, чтобы ей было удобнее ласкать его. Ее руки и губы скользили по его плечам, груди и животу.

Она стянула халат с плеч Себастьяна, чтобы лучше видеть его. Халат с легким шелестом упал, он остался совсем нагим перед ней — более нагим, чем она когда-либо видела. Теперь Одрианна могла без помех любоваться его мужской силой, красотой и его возбужденным естеством.

Одрианна лихорадочно ласкала и целовала мужа, то и дело поглядывая в его лицо, любуясь им.

— Коснись меня. — Его взор проник в самую глубину ее души. Понимающий взор. Требовательный. И Одрианна не могла сделать вид, что не поняла его приказания. Опустив глаза, она нерешительно прикоснулась к кончику его плоти. Он отвердел еще сильнее. Все тело Себастьяна напряглось.

Едва дыша от собственного возбуждения и смелости, Одрианна стала поглаживать его естество.

Себастьян толкнул ее, и она упала спиной на кровать. Он тут же оказался рядом, наклонился, чтобы впиться в ее губы горячим поцелуем, а потом стал ласкать губами ее грудь.

Одной рукой Одрианна впилась ему в плечо, а другой продолжала ласкать его плоть. Ощущения при этом были божественные, и она изо всех сил старалась не погрузиться с головой в пылающий поток страсти.

Себастьян посмотрел на ее руку, а потом заглянул в глаза.

— Помнишь тот день в саду, когда я подарил тебе ожерелье? — спросил он.

— Да… — выдохнула Одрианна.

— Как ты думаешь, что было бы дальше, если бы я не остановился?

Она мысленно вернулась к тому дню, вспомнила, как поразили ее его ласки. Себастьян поцеловал в губы, а потом — в бедро.

— А тебе чего тогда хотелось?

Да ничего особенного. Ничего. Хотя нет, ее бесстыдное женское тело ожидало чего-то развратного, постыдного, такого, о чем не говорят вслух.

Он понял это по ее глазам. Одрианна сразу почувствовала это. Физическая реакция собственного тела удивила Одрианну. Ее чувственность обострилась, напряжение между ними возрастало.

Когда Себастьян раздвинул ей ноги, она закрыла глаза, чтобы спрятаться от него и от себя самой.

Себастьян поцеловал ее ногу.

— Не останавливай меня, — прошептал он. — Ты моя. Вся, с головы до ног.

И он стал осыпать ее поцелуями, которые смягчили его резкие слова. Его прикосновения сводили ее с ума, она понимала, что уже не сумеет остановить его, и приготовилась ко всему остальному. И когда этот блаженный момент наступил, Одрианна уже не испытывала шока, не хотела отступить.

Она полностью отдалась силе страсти, которая превратила ее в беспомощное, издающее бессвязные крики и стоны существо, пока ликующее облегчение не захватило ее целиком.

Себастьян приподнялся и одним рывком вошел в нее. И это соитие превратилось в долгое, чудесное эхо предыдущей ласки.

Когда наступил рассвет, Одрианна все еще была в объятиях Себастьяна. Он по-прежнему лежал там, куда упал после того, как их охватил экстаз.