Мэдлин Хантер - Обольщение в красном

Независимая женщина — женщина незащищенная. Пожалуй, сегодня Одрианна впервые оценила по достоинству первый урок, который преподала ей кузина Дафна.

Приличие и респектабельность независимой женщины весьма часто ставятся под сомнение.

Появление Одрианны на постоялом дворе «Два меча», расположенном возле Брайтона, привлекло больше внимания, чем появление любой другой приличной девушки. Несколько мужчин с нескрываемым интересом наблюдали за тем, как она идет по общей комнате гостиницы, причем подобных взглядов на себе она не ловила ни разу в жизни.

Стараясь не показывать, как ее донимают эти взгляды, Одрианна напустила на себя надменный вид, что еще больше испортило ей настроение. Она отправилась в это путешествие, полная праведной решимости. Сияющее солнце и необычно теплая для позднего января погода, казалось, были дарованы ей самим провидением для выполнения ее великой миссии. Впрочем, на провидение надеяться особо не стоило. Спустя час после выезда из Лондона подул ветер, полил дождь и стало резко холодать. Одрианна горячо пожалела о том, что заняла место рядом с кучером. И вот теперь, после нескольких часов, проведенных под мелким надоедливым дождичком, она совершенно вымокла и была не на шутку раздражена.

Взяв себя в руки, Одрианна отправилась искать хозяина гостиницы. Ей нужна была комната на ночь. Хозяин смерил ее долгим тяжелым взглядом, а затем стал искать глазами мужчину, который приехал вместе с ней.

— Ваш муж повел лошадей в конюшню? — поинтересовался он.

— Нет. Я одна.

Его бледное стареющее лицо недовольно сморщилось, а губы целых пять раз скривились по-разному, пока он очень внимательно осматривал ее.

— У меня есть маленькая комната, которую вы могли бы занять, но ее окна выходят на скотный двор, — сказал он.

Судя по его сдержанному тону, отношение хозяина гостиницы к Одрианне резко переменилось.

Похоже, независимая женщина получает худшую комнату в гостинице.

— Она меня устроит, если там тепло и сухо, — ответила Одрианна.

— Что ж, тогда пойдемте со мной.

Хозяин постоялого двора привел ее в комнату, расположенную в задней части второго этажа. Там он развел скудный огонь. Одрианна обратила внимание, что дров возле очага совсем мало: таким количеством поленьев комнату не согреть, к тому же и на ночь их не хватит.

— Мне понадобится аванс за первую ночь, — заявил он.

Молча проглотив оскорбление, Одрианна полезла в сумочку за тремя шиллингами. Этих денег хватило бы на оплату не только одной ночи, но она твердо вложила монеты в его ладонь.

— Если кто-нибудь будет наводить справки о мистере Келмсли, отправьте этого человека сюда, но не говорите ему ни слова обо мне и не упоминайте, что я здесь остановилась, — сказала она.

Услышав ее просьбу, хозяин заведения нахмурился еще больше, однако зажатые в кулаке монеты заставили его хранить молчание. Он оставил себе шиллинги, а Одрианна обрела уверенность, что они заключили с ним сделку. Ей оставалось надеяться лишь на то, что плоды ее миссии будут стоить ее репутации.

Одрианна подумала о деньгах, оставшихся в сумочке. К утру, как она предполагала, большая часть из них будет потрачена. Ее не будет в Лондоне всего два дня, но на это путешествие ей понадобятся все сбережения, которые она сохранила, давая уроки музыки. Так что придется ей потрудиться, терпя стенания вечно ноющих юных учениц, чтобы возместить свои расходы.

Одрианна вытащила из сумочки клочок бумаги и поднесла его к огню. Впрочем, содержание объявления она знала наизусть.

«Домино просит, чтобы мистер Келмсли встретился с ним в «Двух мечах» в Брайтоне через два вечера после прочтения этого объявления для того, чтобы обсудить с ним одно взаимовыгодное дело».

Одрианне повезло: она по чистой случайности узнала о том, что объявление было опубликовано в «Таймс». Если бы ее подруга Лиззи не прочесывала все подобные объявления во всех газетах и скандальных изданиях, Одрианна могла бы и не узнать о публикации.

Фамилия была написана неправильно, однако Одрианна была уверена, что упоминаемый в объявлении мистер Келмсли — ее отец, Хорас Келмслей. Без сомнения, опубликовавший объявление человек не знал, что ее отец умер.

Одрианна погрузилась в воспоминания о своем отце. Ее сердце затрепетало, а глаза запылали, как это бывало всякий раз, когда ее охватывали воспоминания.

Она вспомнила, как он играл с ней в саду, как брал вину на себя, когда мама ругала ее за испачканные туфельки. Воспоминания были далекими, ведь она едва помнила его. Отец был одет в армейскую форму, стало быть, дело происходило до того, как он продал свой патент офицера. Тогда появилась на свет Сара, а отец стал служить в Совете по боеприпасам и вещевому снабжению, который в военные годы осуществлял надзор за производством военного имущества.

Но в основном Одрианна помнила грустное встревоженное лицо отца в последние месяцы, когда он стал предметом бесконечных насмешек и оскорблений.

Одрианна отогнала от себя эту картину, напомнившую ей о том, что привело ее сюда. Ничто другое — ни дождь, ни назойливые взгляды, ни грубость — не имело никакого значения. Одрианна надеялась лишь на то, что Домино владеет информацией, которая поможет восстановить доброе имя отца.

Сняв синюю накидку и серое пальто, она повесила их на стенные крючья — сушиться. Шляпу она тоже сняла и как следует отряхнула от дождевых капель. После этого Одрианна поставила единственную в комнате лампу на стол возле двери, а единственный стул — в противоположный темный угол около очага. Если она там сядет, то сразу же сможет увидеть вошедшего в комнату человека, а вот он не сможет разглядеть ее.

Одрианна поставила чемодан на стул и открыла его. Ей вспомнилась вторая часть урока Дафны: «Независимая женщина — женщина незащищенная, поэтому она должна научиться защищать себя сама».

Сунув руку в чемодан, Одрианна вытащила пистолет, спрятанный под чистым бельем.

Лорд Себастьян Саммерхейз передал своего скакуна на попечение промокшего мальчишки-конюха. Паренек отвел его к длинной очереди животных, ожидающих возможности обсохнуть в стойлах конюшни «Двух мечей».

Себастьян вошел в общую комнату гостиницы. Вот где можно было воочию увидеть весь срез человеческих отношений! Дождь заставил путников искать убежища, поэтому здесь задержались многие экипажи с пассажирами. Женщины и дети заняли почти все стулья и кушетки, а мужчины расположились по периметру комнаты и по очереди подходили к камину согреться и просушить одежду.

Именно здесь и остановился Себастьян. С его плаща для верховой езды так и капала вода, пролившаяся на него с рассерженного неба. В воздухе висел неприятный запах мокрой шерсти и немытых тел. Несколько слуг вовсю старались спасти вымокшие шелковые и креповые шляпы, а другие разносили дорогую, но неаппетитную еду. Себастьян опытным взглядом обвел море лиц, ища то, которое показалось бы таким же подозрительным, чужим или хотя бы любопытным, как у него.

Закодированное имя в объявлении, с одной стороны, рассердило, а с другой — заинтриговало его. Из-за этого имени его миссия будет более трудной, правда, его использование означало, что дело обещает быть еще более таинственным, чем он предполагал. Сам факт обращения к Келмсли указывал на то, что автор объявления не знал о смерти этого человека, произошедшей около года назад. Вывод из всего этого напрашивался один: Домино не только не из Лондона, а, возможно, даже не из Англии. Поскольку имя было написано неправильно, Себастьян заподозрил, что Домино не был в близких или дружеских отношениях с Хорасом Келмслеем. Можно было даже предположить, что Домино неизвестно, как выглядел Келмелей.

Самоубийство Келмслея доставило массу неприятностей во многих отношениях. Например, оно предполагало слишком простую разгадку тайны, которая, как считал Себастьян, имела далеко не одну грань. И этим вечером Себастьян надеялся убедиться в своей правоте.

— Эй, Саммерхейз, привет! Вот уж не ожидал, что ты тоже спрячешься от непогоды на этом убогом постоялом дворе!

Приветствие, прозвучавшее над самым ухом, заставило Себастьяна вздрогнуть и прервать наблюдение за людьми в комнате. Оглянувшись, он увидел Грейсона, графа Хоксуэлла, который радостно улыбался ему, держа в руках почти опустошенный стакан горячего вина. Довольная улыбка пряталась в его голубых глазах.

— Ливень застал меня в пяти милях отсюда, — сказал Себастьян. Хоксуэлл был его старым другом и товарищем по развлечениям в дни буйной молодости. В иных обстоятельствах Себастьян был бы рад такой встрече, ведь с Грейсоном им было бы легче коротать неприятную ночь, которая обещала быть очень длинной. Однако причина, по которой Себастьян прибыл сюда, была слишком серьезной, так что Хоксуэлл мог стать ему большой помехой.

— Ты в Лондон или оттуда? — спросил он.

— Возвращаюсь, — ответил Хоксуэлл. — Встречался утром с агентом по продаже недвижимости в Брайтоне.

— Стало быть, ты распродаешь имущество?

— У меня нет иного выбора.

Себастьян выразил старому другу свою симпатию. С тех пор как Хоксуэлл унаследовал титул, его финансовые дела становились все хуже, и он потерял большую часть унаследованного имущества. Он попытался было поправить дела, женившись на богатой девушке, но из этого, к несчастью, ничего не вышло: невеста исчезла в день свадьбы.

Хоксуэлл огляделся по сторонам:

— Ты без багажа? Надеюсь, ты не оставил его привязанным к седлу? Если там есть хоть что-то ценное, к утру все украдут.

Себастьян беспечно засмеялся. Багажа у него не было, потому что он намеревался этим же вечером вернуться в Лондон, будь проклята непогода и темнота!