– Знаешь, если ты на минутку отвлечешься и посмотришь на меня… мы сможем поговорить.

Дерек очень постарался произнести это спокойно, да и на что, собственно, ему злиться… но – проклятье! – она даже не желает поднять на него глаза! Как тут не выйти из себя!

Ее тело напряглось, но голова все же повернулась в его сторону. Теперь она внимательно изучала пол между ними, и ему приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не подойти к ней и не приподнять пальцами подбородок, заставив посмотреть на него. У нее совершенно необыкновенные глаза: неповторимого цвета опавшей листвы с золотистыми и карими искорками; осенняя трава, мед и шоколад.

Она опустила рулетку и схватилась обеими руками за стол, словно нуждалась в опоре. Дереку не нравилось, что его присутствие вызывает у нее столь явный дискомфорт, но он не знал, как подойти к ней, как заставить ее поверить ему. Не исключено, что она вообще никогда ему не поверит и ему придется с этим смириться.

Только вот смириться он никак не мог. Если бы она посмотрела на него, позволила ему объясниться, он сумел бы облечь в слова свое бесконечное сожаление о том, что позволил ей уйти тогда – восемь лет назад. Одно только воспоминание о той ночи вызывало сердечную боль. За восемь лет не проходило и дня, чтобы он не жалел о случившемся между ними.

Он не искал ее все эти годы – во всяком случае, пока был женат, – потому что не принадлежал к тем, кто нарушает клятвы. Но и после развода не предпринимал шагов в этом направлении, поскольку считал, что не заслуживает Линдси. И вот теперь судьба свела их снова. Дерек счел это подарком, шансом исправить прошлое, и в душе затеплилась надежда. Главное – чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Не думал, что увижу тебя снова, Линдс. – Несмотря на все старания, спокойно говорить не получалось: в голосе отчетливо звучала тоска.

Еще не договорив, Дерек понял, что сказанное было ошибкой. Девушка судорожно вздохнула и принялась нервно двигать рулетки по столу. Дьявол! А ведь он рассчитывал держать эмоции в узде, хотел просто поговорить; у него даже в мыслях не было пытаться соблазнить ее, а уж тем более причинить боль.

– Я надеялась, что больше никогда тебя не увижу, – холодно произнесла она.

Слышать неприятно, но Дерек был готов к такой реакции.

– Не могу сказать, что удивлен.

– Тогда почему ты здесь? – Она к нему так и не повернулась. – Нам вовсе не обязательно встречаться: у каждого свой фронт работ. По иронии судьбы мы оказались на одном объекте, но это ничего не значит, так что перестань меня преследовать.

Ну, раз она сама заговорила об этом… Что ж, возможно у него в последнее время действительно появились кое-какие новые привычки. Прошлой осенью он научился появляться в нужное время в нужном месте: например на кухне Анны, – когда там собирались друзья Линдси. Да, глупость, конечно, но он понятия не имел, что еще предпринять. Случайно узнав, что у них есть общие друзья, он понял, что не может упустить шанс увидеть Линдси. Ему хотелось объясниться, дать ей понять, что он бесконечно сожалеет об их разрыве, сказать, что все прошедшие годы не переставал думать о ней.

А по ночам – господи, как он ненавидел ночи! – она являлась к нему во снах. Он никогда не стал бы ей об этом говорить, если бы не лелеял надежду, что, узнав о его мучениях, она поняла бы, насколько его чувства искренни. Пусть никогда и не произносил таких слов, для себя он давно уяснил, что любит ее, горячо, всем сердцем, всем своим существом. Он никогда ее не забывал, и она должна знать, что все у них было по-настоящему.

– Когда Майк показал мне блог и я увидел твое лицо… – Его голос дрогнул. Теперь, когда она так близко – можно протянуть руку и коснуться ее плеча, – он внезапно лишился способности выражать свои мысли словами. – Мне показалось, что я больше никогда не смогу дышать.

Линдси на мгновение закрыла глаза – или ему показалось? – но быстро взяла себя в руки и отошла на безопасное расстояние – за кухонный островок, – так и не взглянув на него. Судорожно схватив бутылку пива, но так и не сделав ни одного глотка, она стиснула ее так, что побелели костяшки пальцев.

– Зря ты начал этот разговор.

– Линдс…

– Не смей меня так называть! – совершенно неожиданно выкрикнула Линдси. – Это позволено только друзьям, а мы вовсе не друзья.

Дерек почувствовал, как по лицу прошла судорога, и после нескольких секунд шока медленно проговорил:

– Раньше мы были больше, чем друзьями.

– Возможно… Не помню, – буркнула Линдси.

Они оба знали, что это ложь: слишком уж очевидной была реакция на его присутствие.

– Ты совсем не умеешь лгать.

Дерек чуть склонил голову, мысленно взмолившись, чтобы она наконец взглянула на него, и дождался.

Он ожидал увидеть в ее глазах боль, обиду, даже ненависть, но только не холодное презрение, которым она окатила его. Теперь, когда их взгляды встретились, Дерек пожалел, что это произошло: если до этого у него оставалась надежда, то теперь она исчезла без следа.

– Зато ты очень хороший лжец, – процедила Линдси. – И я это помню. Так что, уж извини, разговаривать с тобой не хочу: ни сейчас, ни когда бы то ни было в будущем.

Хоть голос ее и был ровным, Дерек почти не сомневался, что она изо всех сил сдерживает бурлящие эмоции. Она смотрела на него в упор, и хотя ее слова причиняли ему боль, это была чистая правда. Да, она знала, что он лжец, но, откровенно говоря, даже понятия не имела, насколько хороший, так что гнев ее в полной мере был оправдан. Внезапно промелькнувшая в ее глазах боль оказалась для него не только неожиданной, невыносимой.

Дерек очень медленно и осторожно сделал несколько шагов вперед и остановился прямо напротив Линдси, а оказавшись так близко, не смог удержаться и коснулся ее подбородка. Глупо, конечно, но очень уж хотелось, чтобы она подняла голову и посмотрела на него. Ее губы тут же сжались в ниточку, но взгляд она не отвела, и Дерек увидел расширившиеся зрачки, полные противоречивых эмоций.

– Я не хотел тебя расстраивать, прости.

Да что же это такое: все у него получается не так, как хотелось бы!

– Тогда не прикасайся ко мне! – отпрянула Линдси.

– Я всего лишь пытаюсь тебе сказать, что мне бесконечно жаль, – заверил Дерек, сунув руки в карманы. – Просто дай мне шанс показать, что даже после всего, что было в прошлом, мы можем остаться друзьями.

Линдси медленно покачала головой, а потом и вовсе ожесточенно затрясла.

– Нет, друзьями мы быть не можем. Меня нынешнюю ты совсем не знаешь. Я уже не та, какой была восемь лет назад, да и ты изменился, вне всякого сомнения. Прошло слишком много времени.

– Недостаточно, чтобы я успел забыть, как сильно ты меня ненавидишь.

Линдси невесело усмехнулась:

– Вот тут ты прав. Не уверена, что сумею когда-нибудь все забыть. У тебя не было причин меня унижать, стараться ударить побольнее за исключением разве что одной: ты эгоистичный засранец. Поэтому нет, мы не можем быть друзьями, так что не старайся: зря потеряешь время.

Дерек с шумом втянул воздух. Каждое мгновение в присутствии Линдси было болезненным напоминанием об их расставании. Он все еще отчетливо помнил боль и шок в ее глазах, когда лгал ей в лицо. Тогда он ей сказал, что их отношения – ошибка, они больше не должны встречаться, он любит другую. Сейчас одно воспоминание об этом заставило Дерека вздрогнуть.

Как же потом он тосковал по ней! Даже ожидание рождения первенца не могло скрасить этой тоски. Он был слишком молод, стремился к одобрению окружающих, хотя в действительности это не имело никакого значения. И нет смысла рассчитывать на ее прощение, если он сам себя простить не мог. Она права: он засранец. Эгоистичный? Ну, это вопрос спорный. В то время он не сомневался, что поступает правильно, как всегда. Ему и отец говорил: «Не будь раздолбаем, будь мужчиной».

Линдси сделала бы его самым лучшим мужчиной, но теперь уже слишком поздно об этом говорить.

– Ты права: я все испортил, один я во всем виноват, за что и ненавижу себя. Но я и так потерял слишком много времени – все годы, когда тебя не было в моей жизни, – поэтому вполне могу позволить себе потратить еще несколько минут, чтобы попытаться загладить вину.

В ее глазах мелькнуло удивление, но Дерек не сомневался, что она старательно сдерживает эмоции. Она никогда не была слабой, но теперь стала еще сильнее, и он с ненавистью к себе подумал, что сам сделал ее такой. Женщина должна черпать силу в поддержке и любви мужчины, а не в предательстве. Господи, он отдал бы все на свете, чтобы стать для нее опорой и поддержкой.

Дерек всмотрелся в ее глаза, стараясь разглядеть, какие эмоции она скрывает, но увидел только ненависть, поэтому прошептал:

– Спокойно ночи, Линдси.

Не удержавшись, он провел костяшками пальцев по ее щеке и зажмурился, наслаждаясь теплотой и мягкостью кожи, и прежде чем она почувствовала настоятельную потребность дать ему пощечину, развернулся на каблуках и вышел из кухни.

Шагая по коридору, Дерек ощущал лишь огромную, затмившую все остальные чувства ярость и больше всего на свете хотел сейчас швырнуть что-нибудь тяжелое в стену. Он был ужасно зол: на себя – за то, что когда-то отпустил ее; на нее – за то, что оказалась такой сильной и красивой. Конечно, ее нельзя за это винить, но он не возражал бы, прояви она слабость, которая дала бы ему шанс.

Дерек захлопнул за собой дверь и запер ее на замок и, шагая по двору к своему грузовичку, бормотал себе под нос проклятия.

Забравшись на водительское сиденье, он завел двигатель, включил передачу и развернул машину, собираясь выехать на шоссе, но передумал, остановился и несколько минут сидел в темноте, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание.

А чего, собственно говоря, он ждал? Что она бросится ему в объятия? Это вряд ли. Возможно, следовало чем-то ее удивить или преподнести подарок на День святого Валентина?