Боже правый, ну нельзя же мужчине быть таким привлекательным! Она помнила его обнаженное тело так же ясно, как если бы видела его вчера: блаженство, поскольку воспоминание было чудесным, и проклятье, потому что ей хотелось увидеть его снова. Вот он, перед ней, мужчина из плоти и крови – настоящее искушение.

Он машинально коснулся живота, и футболка слегка приподнялась, явив взору Линдси узкую полоску над брючным ремнем. Ей пришлось срочно схватить свою шлифовальную машинку, словно это был спасательный круг, и сосредоточиться на обработке передней стенки ящика, где вроде бы оставалась какая-то неровность. Пожалуй, следует обработать ее еще раз, чтобы справиться с возбуждением. Да, это должно помочь.

Краем глаза она заметила, что Дерек направляется к ней. Носком ботинка он ненароком задел ее теннисную туфлю, и только тогда она подняла глаза и изобразила удивление, как будто и не наблюдала за ним с таким напряженным вниманием.

– Извини, задумалась, – солгала Линдси, сняв защитную маску.

– Я думаю, пора сделать перерыв. От этого сидения на земле спина как деревянная – не разогнешься.

Линдси взглянула на пыльный пол, на котором сидела, и только теперь осознала, что и у нее от неудобной позы затекли ноги. Она оглянулась, словно не знала, куда поставить незаконченный ящик, Дерек решительно его отобрал и подал ей руку.

– Вставай. Пойдем погуляем.

Едва приняв вертикальное положение, Линдси поспешила высвободить руку и буркнула:

– Пошли.

Оказавшись на свежем воздухе, Линдси с удовольствием подставила лицо теплому солнцу. Они прошли через двор и приблизились к саду. Линдси здесь очень нравилось. Неухоженный, дикий, заросший бурьяном и полевыми цветами, он был очарователен. Миновав эти цветущие заросли, они оказались на маленьком заднем дворике в окружении высоких деревьев.

– Видишь вон тот белый забор? – спросила Линдси, жестом указав вправо, и остановилась.

– Да, а что с ним?

– Там заросли сирени. Свадьба Анны и Майка пройдет на их фоне. Как ожидается, ко дню их свадьбы сирень уже расцветет. Хочется верить, что так и будет. Анна очень на это надеется и будет расстроена, если не получится. Именно здесь, возле этих зарослей, Майк сделал ей предложение.

– Правда? Оказывается, мой друг романтик! А я и не знал. Впрочем, это не удивительно.

Дерек медленно направился к белому забору, представив взору Линдси потрясающую задницу в старых, сильно изношенных джинсах с дырой над задним карманом, в котором лежал его бумажник. Она могла бы поклясться, что сквозь протертую ткань джинсов проглядывает что-то синее. Когда-то он предпочитал трусы-боксеры, но это было давно, так что вкусы могли измениться: возможно, теперь ему нравятся плавки? Неожиданно ее охватило сильнейшее любопытство: захотелось немедленно выяснить этот жизненно важный вопрос.

Дерек тем временем уже тряс белый забор, словно хотел убедиться в его прочности, и это был чисто мужской жест: ни одной женщине и в голову не пришло бы что-либо подобное.

– Насколько я понял, свадьба будет не особенно многолюдной?

– Думаю, человек пятьдесят, не больше, – ответила Линдси. – Но все будет очень красиво.

– Не сомневаюсь.

Линдси вдруг поймала себя на мысли, как это странно – обсуждать свадьбу подруги с ним. А какой была его свадьба? Роскошной или скромной? С какой тематикой? Разумеется, спрашивать она не станет, это не ее дело, хотя и жаль, что очень многого о нем не знает.

– Ты живешь в Престоне?

– За городом.

– В деревне?

– Ну, не совсем в деревне, – улыбнулся Дерек. – Просто у нас дома расположены на довольно внушительном расстоянии друг от друга. У меня там свой дом – небольшой, но хороший, там вполне достаточно места и для меня, и для Таннера. Кроме того, там большой участок. Я обычно провожу дома очень мало времени, если нет Таннера: как правило, работаю допоздна в офисе или на площадке.

Так, неспешно беседуя, они подошли к массивному старому дереву в углу двора. Его ствол был таким толстым, что Дерек, словно хотел почувствовать сердцебиение, приложил к нему ладонь. Странно, но и Линдси захотелось последовать его примеру. Она не стала сдерживаться – зачем? – и тоже приложила ладонь к стволу, примерно в футе от его руки.

– Ты что-то хочешь почувствовать?

Дерек засмеялся и убрал руку. Похоже, это был непроизвольный жест.

– Ничего. Просто делаю так всегда: люблю деревья – смотреть на них, трогать.

Этого Линдси о нем не знала, поэтому не смогла скрыть удивления.

Она посмотрела ему в глаза. Взгляд его был напряженным, губы слегка кривились – то ли в улыбке, то ли в усмешке.

– Это здорово, что ты любишь деревья.

– Да я их просто обожаю.

Это было сказано так по-мальчишески задорно, что Линдси рассмеялась и тряхнула головой, вдруг почувствовав себя снова юной девушкой, которая украдкой посматривает на самого привлекательного в группе юношу. Ей хотелось лишь одного – почувствовать его: губы, тело, руки… Линдси подошла чуть ближе… еще ближе… и еще.

Дерек перестал улыбаться, осознав происходящее, дыхание у него участилось. От него потрясающе пахло, и запах этот был до боли знакомым. В глубине души Линдси понимала, что ничего у нее не получится: она не сможет уйти, не отдав еще раз хотя бы часть себя этому мужчине. И дело не только в сердце. Дерек обладал всем, что она всегда искала. Оставалось только выяснить, сохранилось ли это по истечении восьми долгих лет.

Она медленно протянула руку и положила ладонь ему на живот – на ту самую полоску, которая виднелась из-под футболки, – и ощутила тепло кожи. Дерек на несколько секунд перестал дышать, а Линдси посмотрела прямо ему в глаза и тихо проговорила:

– Извини, что морочу тебе голову, но я действительно не знаю, что делаю.

– Делай что хочешь, – прошептал он в ответ. – И не смей ни о чем сожалеть.

Ее ладонь скользнула вверх по его груди, и Линдси с наслаждением ощутила тепло и гладкость кожи, а потом почувствовала, как на бедро легла сильная мужская рука, и поняла, что хотела именно этого.

Дерек притянул ее к себе, осторожно прислонил спиной к стволу, чуть приподняв на небольшом корневище, так что их глаза теперь были на одном уровне. Больше не сомневаясь, он подался вперед, и его губы завладели ее ртом. Этот поцелуй был совершенно другим: не ласковым и нежным, а дерзким, требовательным, собственническим. Он буквально вопил, предостерегая: «Если собираешься остановить меня, то сделай это прямо сейчас!»

Линдси словно вышла из ступора, и их губы внезапно пришли в движение: стали безумными, неистовыми, лихорадочными, – сжимались и раскрывались, хватали и требовали большего.

Тогда, в Уэст-Боттомс, она так напряженно думала о значении этого поцелуя, что ей было не до ощущений, зато теперь чувствовала все. Хотела этого. Стремилась к созданию новой памяти с этим мужчиной. К воспоминаниям, к которым можно возвращаться снова и снова, не испытывая ни сожалений, ни стыда. Таково было ее решение. Теперь, когда стала намного сильнее, она могла взять то, что ей нужно. В отличие от нее ему, похоже, нужно только ее тело. Что ж, с этим придется жить, раз уж он не может предложить ей ничего большего. Но поскольку хотела она его безумно, подобные соображения остановить ее уже не могли.

Дерек раздвинул ей губы языком, она с радостью откликнулась на эту ласку, и языки их вступили в сладостное сражение. Здоровой рукой она гладила его грудь, а больная лежала у него на плече. Кора дерева царапала спину сквозь футболку, но Линдси было наплевать. Дерек подхватил ее за ягодицы и властно прижал к себе, отчего из груди ее вырвался хриплый стон. Инстинктивно она обхватила ногами его бедра, прижимаясь теснее.

Дерек в ответ прижался к ней напрягшимся мужским естеством и хрипло спросил:

– Чувствуешь меня?

Одновременно он покрывал лихорадочными поцелуями ее губы, подбородок, щеки. Господи, как же она любила, когда он так ее целовал! Поцелуй Дерека Уолша был актом победы и покорности, обольщения и завоевания. Линдси откинулась назад, чтобы ему было удобнее. Сейчас их ничего не разделяло – кроме одежды, конечно. Они не могли бы стать ближе друг к другу, даже если бы пожелали.

Дерек немного отклонился, в то время как ее спина оставалась прижатой к дереву, и положил ей руки на грудь: полную, совершенной формы, с напряженными сосками – и принялся поглаживать, сжимать, теребить соски.

– Ты прекрасна! – выдохнул он шумно, с трудом. – Ты даже не представляешь, как я хочу тебя, Линдси. И всегда хотел.

Она втянула воздух, тщетно пытаясь уловить смысл его слов, а его губы уже скользили по шее. Он целовал ее, лизал, посасывал и покусывал, вызывая целый вихрь непередаваемых ощущений. Наконец его губы опустились к ее груди и втянули в рот покрытый тонкой тканью футболки сосок. Теперь его правая рука легла ей на спину, защищая от твердой древесной коры и одновременно прижимая теснее, а губы ласкали второй сосок. Ее тело моментально вспомнило, каким искусным соблазнителем и опытным любовником был Дерек Уолш, с какой легкостью заставлял ее забыть обо всем на свете.

Теперь ее майка и бюстгальтер были влажными от его теплого рта, между бедрами разливался жар. Она еще крепче обхватила его ногами и для удобства скрестила лодыжки. Дерек заглянул ей в глаза.

– Как твоя рука? Все хорошо?

Линдси кивнула, поскольку, честно говоря, совершенно забыла о поврежденной конечности.

Дерек тяжело и хрипло дышал, и ей пришло в голову, что, вероятно, ему тяжеловато ее держать… хотя он вроде бы не слишком напрягался.

– Знаю, я обещал, что не буду спешить, дам тебе время и пространство, но, черт бы побрал все на свете…

– Забудь… – выдохнула Линдси.

Дерек негромко хохотнул и прижался лбом к ее лбу.

– Ты уверена, малышка?

– Мы же на улице… – И это было ее единственно возражение. – Можно куда-нибудь зайти?

Он заглянул ей в глаза: похоже, вовсе не ожидал ее согласия – и, несмотря на волнение, повеселел. На шаг отступив от дерева, он поставил свою драгоценную ношу на ноги, взял за руку и потащил за собой к дому. При этом он так торопился, что Линдси пришлось бежать.