На стене над ее прилавком висели винтажные лампы: одни – с кристаллами, другие – с бусинками, третьи – причудливо окрашенные. Все выглядели хоть и старыми, но вовсе не хламом, а, напротив, очень стильными.

Линдси занимала в магазине очень небольшое пространство: пятачок футов двенадцать на двенадцать, – но вещей здесь было много. Прежде всего в глаза бросались предметы мебели: массивный письменный стол, несколько разных приставных столиков и даже старая складская тележка на тяжелых кованых колесах, переделанная в кофейный столик. И повсюду стояли и висели мелкие предметы: оленьи рога и стеклянные вазы, деревянные чаши, старые ящики для инструментов и даже несколько кукол. Все это было очень разным, но каким-то чудом выглядело органично: женственность, хрупкость, красота, теплота и надежность. В этом вся Линдси. Ее собственный дом был бы именно таким.

Ей просто необходима студия, чтобы создавать всю эту красоту, и сам процесс явно приносил ей радость, иначе из ее рук не выходили бы такие волшебные творения. Дерека вдруг охватило непреодолимое желание дать ей все, о чем она мечтает.

Он обернулся. Линдси явно нервничала – даже губу прикусила.

– Теперь ты знаешь, чем я занимаюсь. Можешь критиковать.

Заметив пустое место у стены, она обрадовалась:

– Похоже, я продала один столик.

– Линдси, у меня нет слов. Это потрясающе.

Она хоть и удивилась, но явно была довольна.

– Тем не менее не могу даже представить, чтобы одна из этих вещей появилась в твоем офисе.

– Это не мой стиль, но я вполне способен оценить их. У тебя здорово получается. Ты за эти годы существенно продвинулась вперед: я же помню твои рисунки.

Линдси улыбнулась.

– Ну да, ты же их по большей части сам и делал.

– Пусть так, но это не умаляет твоих заслуг. У тебя талант.

– Спасибо.

Они несколько секунд смотрели друг на друга, пока не поняли, что мешают другим покупателям. Подошли две женщины и принялись рассматривать изделия. Линдси почувствовала неловкость, оттого что они брали в руки то одно, то другое, тихо переговаривались и смотрели на ценники, понятия не имея, что их автор стоит рядом.

– Давай уйдем отсюда и поищем что нужно, – предложила Линдси и поспешила к выходу.

Дерек последовал за ней, отчетливо понимая: он уже нашел все, что ему нужно.


Усталая и разочарованная, Линдси поднялась на пятый этаж очередного старого здания. Было уже два часа пополудни, а они так и не нашли что искали, хотя это было уже не первое здание, которое методично обследовали.

И все же Линдси получила огромное удовольствие. В таких местах всегда можно найти что-то интересное и почти забытое: например, настольные игры, старые банки для хранения продуктов, которыми пользовалась еще прабабушка, и даже игрушки из детских обедов в фастфудах. Линдси и Дерек делились друг с другом воспоминаниями, которые навевали случайно увиденные предметы.

За прошедшие три часа она узнала о Дереке больше, чем за три месяца, которые они встречались в колледже. Тогда все затмевала страсть. Разговаривать, чтобы ближе узнать друг друга, было некогда, да и незачем: больше хотелось целоваться, касаться друг друга, смотреть в глаза.

Только сейчас Линдси поняла, что детство Дерека было вовсе не простым. Нет, вероятно, ничего особенно плохого не было, но некоторые вскользь оброненные комментарии Дерека об отце вызвали вопрос: а была ли между ними любовь? Это вызывало грусть, поскольку, хотя ее собственная мама покинула ее, а отец был… проблемным, она никогда не сомневалась, что любима. Ни одной секунды.

Линдси обвела глазами помещение, пытаясь решить, стоит ли здесь походить или можно сразу уйти. На этом этаже вроде бы не было крупной мебели: только кухонная утварь и текстиль.

Дерек подошел к отделу винтажной одежды, к полке, где было сложено женское белье, взял очень закрытый и жесткий, больше похожий на корсет бюстгальтер и показал Линдси.

– Какая сексуальная модель, не находишь? – спросил он с ухмылкой. – Похоже, скоро вернется мода на конические груди.

Линдси рассмеялась и, подойдя ближе, коснулась этого произведения портновского искусства.

– Больше похоже на орудие пытки.

Дерек вернул шедевр на место, и они пошли дальше молча. Иногда Линдси протягивала руку и касалась какой-нибудь необычной ткани, заинтересовавшей ее. Казалось, что каждое ощущение стократ усиливалось присутствием рядом восхитительного мужчины.

Они вошли в отдел, больше похожий на захламленный бабушкин чердак. Чего тут только не было: ржавые трехколесные велосипеды, сломанный китайский шкафчик, груды коробок. Оба сосредоточенно рассматривали эту рухлядь, но Линдси постоянно ловила себя на том, что думает вовсе не о деле, да и мысли Дерека были тоже явно заняты чем-то другим.

В углу Дерек остановился у штабеля деревянных ящиков, набитых старыми комиксами. Линдси, заглянув через его плечо, улыбнулась: похоже, теперь он действительно заинтересовался. Его тонкие пальцы пробежались по журналу, лежавшему сверху, – привет из семидесятых годов, потом он взял его и начал аккуратно перелистывать страницы. Их края были загнуты, бумага пожелтела, и Дерек листал их с величайшей осторожностью, словно они могли рассыпаться.

Отложив первый журнал в сторону, он взял другой и принялся листать, иногда останавливаясь, чтобы прочитать ту или иную страницу.

У Линдси в самом дальнем углу шкафа хранились свои комиксы, которые никогда не были и не будут опубликованы. Рисунки и подписи к ним когда-то выполнил этот самый мужчина.

В колледже они нередко общались с помощью комиксов. Он оставлял пустым ее «речевое облачко», и она аккуратно его заполняла. Всякий раз, когда они встречались, у Дерека для нее были новые страницы. Она часто спрашивала, почему он не занимается этим профессионально, ведь комиксы у него получались великолепно, но он только отмахивался и менял тему или говорил, что рисованием невозможно заработать себе на жизнь. А Линдси видела по его глазам, что именно от этого занятия он счастлив. Это же должно что-то значить!

– Ты так и не расстался с коллекцией комиксов, которую собрал?

– Нет, оставил для Таннера.

– Здорово. Он тоже любит комиксы?

Дерек усмехнулся.

– Точнее, посмеивается надо мной. Нет, рисует он отлично, но предпочитает видеоигры.

Линдси улыбнулась, глядя, как он продолжает листать комиксы, теперь уже из другой коробки. Она узнала «Человека-паука», «Росомаху», «Фантастическую четверку».

– У меня была очень большая коллекция, но однажды мой папаша почти все выбросил.

Линдси шокировали его слова.

– Но почему?

– Потому, что якобы они занимали слишком много места, и потому, что таким образом он хотел преодолеть мою зависимость от этого, как он считал, глупейшего занятия. Может, была и другая причина – не знаю: я давно бросил попытки его понять.

Линдси прикусила губу.

– Возможно, он просто не знал, как много для тебя значит коллекция.

Дерек обернулся к ней и засунул руки в карманы.

– Ну нет: как раз это он знал точно.

– Тогда это ужасно. Мне жаль. – Она потянулась к коробке и наугад взяла один из комиксов. – Ты можешь купить что-нибудь из этого. Они не слишком в хорошем состоянии, но все же…

Линдси не знала, что сказать. То, что касалось прошлого Дерека, доселе оставалось для нее тайной. Он редко и крайне неохотно раскрывал подробности своих отношений с отцом, но каждая казалась хуже предыдущей. Что же это за человек такой?

– Не все возможно заменить, – сказал он очень тихо. – Я испытал это на собственной шкуре, отказавшись от многого, чего хотел.

Линдси положила журнал и нахмурилась, а Дерек повернулся к ней, взял за руку и коснулся пальцев губами. Она подняла голову и заглянула ему в глаза, потом вздрогнула: от его губ по всему телу распространилось тепло. Она не могла шевельнуться, забыла, что должна дышать. Сердце билось гулко и часто.

А Дерек обнял ее за талию и притянул к себе. Она не сопротивлялась, потеряв способность соображать под его горящим взглядом. Линдси понимала, что это значит: все изменится, если позволить ему продолжать. И уже никогда не будет по-прежнему. Она должна остановить его, но… не могла.

– Линдси, обещаю больше не нарушать твои правила, – сказал он, опуская руку, сжимавшую ее дрожащие пальцы, – но очень хочу, чтобы ты нарушила мои. Пожалуйста.

Вот и все. Его просьба была отчаянной, голос – еле слышным, а в глазах светилась надежда. И Линдси поняла, что готова отдать ему все. К черту прошлое и то, что произошло между ними, какими бы ни были причины: надо жить здесь и сейчас. Им обоим пришлось пройти через многое. Кое-что она начала понимать только сейчас; многое, вероятнее всего, не поймет никогда.

Неважно, чем все закончится. Линдси знала, что хочет его поцеловать, как знала это все время. Ни что на свете не могло сравниться с ощущением его губ на своей коже. И пусть потом снова будет больно. Главное – испытать опять наслаждение: острое, радостное, прекрасное. Не отводя глаз, она приподнялась на цыпочки, и ее губы коснулись его губ – осторожно, медленно, неуверенно.

Она закрыла глаза и сразу вспомнила, как они подходят друг другу. Это было как воплощение мечты – шелковистость его губ, теплая влага языка.

Тело Линдси отреагировало моментально горячей волной. С тихим стоном она подалась вперед, желая лишь одного: быть ближе к нему, слиться с ним воедино. Дерек судорожно вздохнул – или всхлипнул? – и прижал ее к себе.

Теперь он целовал ее требовательно, жадно, даже немного грубо. Его язык раздвинул ей губы, проник в глубины рта, и Линдси поняла, что восемь лет ждала именно этого.

Боже! Как это чудесно! Дерек точно знал, в чем она отчаянно нуждалась. Каждое движение его рта было таким интимным, словно они уже занимались сексом.

Она поняла, что готова на все, это и было главной причиной, почему следовало сохранять дистанцию. Она боялась потерять себя в его объятиях, раствориться в его страсти, отдать ему сердце и всю себя… и знала, что так бы и поступила, несмотря ни на что.