– Пожалуй, выйду ненадолго.

Линдси заметно расслабилась и кивнула. Дерек закрыл за собой дверь палаты и прислонился к стене в коридоре. В приемном покое было немноголюдно – хоть в этом повезло. Он рассеянно улыбнулся двум медсестрам, стоявшим у окошка регистратуры, и в этот момент до него донесся голос Линдси.

– Понимаете, сейчас у меня нет медицинской страховки. Может, вы пришлете мне чек?

Дерек вздохнул и опустил голову, уставившись на носки своих ботинок. Неудивительно, что она не хотела ехать в больницу. Он заставил ее приехать, а теперь ей приходится думать, как за это заплатить. Он отошел от ширмы, чувствуя себя проказливым ребенком, которого поймали за подслушиванием. Через несколько минут медсестра вышла, волоча за собой тележку. Он пошел за ней и, лишь отойдя довольно далеко от палаты, заговорил:

– Привет! Скажите, что я должен сделать, чтобы вы прислали ее счет мне?

Дама откровенно удивилась.

– Вы член семьи?

– Нет, близкий друг.

– Боюсь, я не могу послать счет постороннему.

– Ладно. Скажите, к кому следует обратиться, чтобы решить этот вопрос. Или, возможно, я могу оплатить счет сейчас? – Он достал бумажник и протянул женщине карточку.

– Но это не по правилам.

– Понимаю. И послать мне ее чек тоже не по правилам?

– Совершенно верно.

– Значит ли это, что вашей больнице не нужны деньги? – Дерек взмахнул карточкой. – Послушайте, мне совершенно неинтересно, как вы все это оформите. Я всего лишь хочу его оплатить. Все остальное меня не касается! Неужели больница откажется от денег?

Женщина неохотно взяла карточку.

– Хорошо, я верну вам ее через несколько минут.

– Нет-нет, я сам зайду к вам чуть позже.

– Договорились. Мой кабинет слева по коридору.

Она жестом указала, в каком направлении, и Дерек кивнул.

– Хорошо. Оплатите все процедуры – все, что необходимо.

Женщина ушла, и Дерек вернулся в палату. Линдси полулежала с закрытыми глазами. Когда он сел, стул громко заскрипел, и она, вздрогнув, посмотрела на него.

– Как себя чувствуешь?

– Такое ощущение, что сердце бьется в руке.

Дерек уже хотел было отправиться попросить для Линдси какое-нибудь болеутоляющее, но тут дверь отворилась и на пороге возникла другая медсестра с очередной тележкой. У Дерека потемнело в глазах: он узнал эту юную особу.

– Тук-тук, – весело произнесла сестра, но тут заметила Дерека, на мгновение нахмурилась, но быстро пришла в себя: – О… привет, Дерек.

– Здравствуй, Бет. Как дела? – «И, прошу тебя, не болтай!» – добавил он мысленно.

– Нормально. – Девушка снова улыбнулась и обратилась к Линдси, которая выглядела и смущенной, и раздраженной: – Здравствуйте, я Бет, ваша медсестра.

Она дала Линдси несколько таблеток и маленькую чашечку с водой.

– Это ибупрофен, обезболивающее.

Повернувшись к своей тележке, Бет взяла пузырь со льдом, положила руку Линдси на подушку и пристроила сверху пузырь, потом вытащила одеяло и укрыла ей ноги. Дерек встрепенулся: ей холодно? Почему же он не подумал об этом?

– Расскажите, что случилось, – попросила Бет, и Линдси в очередной раз повторила свой рассказ, только в изрядно укороченном варианте.

Медсестра понимающе кивнула:

– Не повезло вам, бедняжка. Но вы не одна такая: у нас на этой неделе было уже несколько любителей покататься с гор на санях.

Расспросив Линдси о самочувствии и еще раз осторожно ощупав руку, Бет удалилась, пообещав, что доктор придет через несколько минут.

Дерек ждал, что Линдси что-нибудь скажет, но она молча откинула голову на подушку и закрыла глаза. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: она всегда была немногословной и сдержанной. Он очень хорошо помнил, что Линдси едва произнесла несколько слов, когда он заявил о расставании. Она не кричала, не плакала, не обзывала его и не пыталась ударить. Он не знал, могло ли это что-то изменить, но ему была необходима хотя бы какая-то реакция. В ее глазах стояли слезы, и это убивало. Тогда он поцеловал ее, совершив тем самым большую ошибку, потому что до сих пор чувствовал на губах вкус того поцелуя.

Дерек положил руки на колени и с нежностью посмотрел ей в лицо. Губы все такие же полные и чувственные, она по-прежнему очень красива, хотя и стала другой. Вроде бы та же девочка… но теперь засиявшая новыми гранями, некий усовершенствованный вариант самой себя. Это вызывало в нем гордость и досаду одновременно. Он так хотел с ней поговорить, но не мог позволить себе обсуждать прошлое, когда Линдси лежала на больничной койке и страдала от боли.

Хоть глаза у нее и были закрыты, Дерек понимал, что, скорее всего, она заметила его неловкость при виде медсестры и ее мозг напряженно работает. Пожалуй, надо объясниться: ему вовсе не нужен еще один повод для ее ненависти.

– Если тебе интересно… ничего не было… на что бы это ни было похоже.

Он познакомился с Бет как-то вечером в одном из баров Престона. Они немного пофлиртовали, а потом он проводил ее домой. Никакого секса, даже второго свидания не было. Между ними просто ничего не возникло – так бывает. Нет, Дерек не вел жизнь монаха и ничего не имел против случайных связей, даже какое-то время встречался с женщиной и после развода, но у него было слишком мало времени на интрижки. Да и, если ничего не чувствуешь, зачем продолжать? Дерек не сомневался, что и она была того же мнения. Во всяком случае, ни у него, ни у нее ни разу не возникло желания позвонить. Его очень удивило, что, неожиданно увидев ее, он ощутил неловкость. Господи, за что ему все это!

Его мысли прервал тихий голос Линдси, но глаз она так и не открыла:

– Мне неинтересно. И совсем не важно, на что это похоже.

Яд в ее голосе свидетельствовал о том, что она обижена, и Дерек не выдержал. Резко поднявшись со скрипучего больничного стула, одним шагом он преодолел разделявшее их пространство и склонился над ней. Глаза Линдси распахнулись, и он увидел в них панику. Господи, как же ему хотелось ощутить еще какие-нибудь ее чувства, кроме ненависти!

– Может, ты бросишь мне хотя бы чертову обглоданную кость? Я всеми силами пытался общаться с тобой по-дружески, но ты лишь усугубляешь положение.

– Это я-то усугубляю? – прошипела она. – Да я из кожи вон лезла, чтобы держаться подальше от тебя. Старалась не появляться в доме, когда ты там, даже не приходила к Анне, если знала, что могу застать там тебя. Это ты постоянно встречаешься у меня на пути, навязываешь мне свое общество.

– А что, если именно этого я и хочу: чтобы ты приходила в дом, когда я там? Может, я специально провожу все время на площадке, хотя у меня есть и другие объекты в городе? А что, если я мечтаю и о твоих звонках, и о визитах? Об этом ты не думала?

– А ты думал обо мне? Хоть раз в жизни ты мог бы подумать не только о себе? Ты знаешь, чего хочу я? Что нужно мне? Я только что узнала, что у тебя восьмилетний сын, а ты требуешь какую-то чертову кость?

Дерек молчал, стиснув зубы, все еще нависая над ней, и несколько мгновений они сверлили друг друга взглядом. Он сейчас не думал ни о чем другом, кроме нее, но понимал, что она имела в виду не это. И была права. Он эгоистичный ублюдок: каким был, таким и остался, – но вернуть хотя бы бледную тень прежней Линдси не желать не мог. Та Линдси улыбалась ему, смеялась над его шутками, стонала в его объятиях, и он желал этого всем своим существом, каждой клеточкой своего тела, хотя и понимал, что ничем хорошим это не кончится.

Минуты тянулись мучительно медленно. Напряжение между ними было таким сильным, что воздух, казалось, звенел. Наконец, он глубоко вздохнул и опустил голову. Теперь он был к ней так близко, что чувствовал запах ее волос, кожи и видел, как взволнованно поднимается и опускается ее грудь. Как же ему хотелось прикоснуться к ней! Иметь на это право. Но такого права у него не было и, возможно, никогда не будет, если она не изменит своего отношения к нему.

Он снова поднял голову.

– Мне очень жаль. И я никогда не устану это повторять. Ты права. Да, я слишком активен: а это неправильно… несправедливо, – но прошу, поверь, мне хотелось только поговорить. Многое в жизни пошло наперекосяк, и я понимаю, что прошлого не вернешь, но ведь можно сделать так, чтобы мы могли… улыбаться друг другу. Мне не хватает твоей улыбки, чертовски не хватает. Она мне снится. Я вижу ее, когда закрываю глаза.

Ему показалось, что в глазах Линдси что-то мелькнуло, и явно не ненависть: что-то из прошлой жизни, когда они любили друг друга.

Дерек видел, как она судорожно сглотнула, наклонился и коснулся губами ее лба. От аромата у него участилось дыхание, и он в изнеможении закрыл глаза. Эта женщина могла вить из него веревки с первого момента их встречи.

Какое-то время она не шевелилась. Его губы снова коснулись ее лба в слабом намеке на поцелуй. Почувствовав, что ее здоровая рука вцепилась ему в запястье, он замер в ожидании, что она его оттолкнет, но, к счастью, не дождался.

Линдси, очевидно, испытывала слишком сильную боль и не вполне осознавала свои действия. Ведь не может же она, в самом деле, удерживать его! Хотя, конечно, было бы счастьем думать так. В любом случае он решил не упускать случай и, прижавшись губами к ее виску, прошептал:

– Линдси, умоляю, не надо меня отталкивать.

Послышались тяжелые шаги, и они отпрянули друг от друга. Дерек как раз успел выпрямиться, когда вошел доктор. Ну вот он и прикоснулся к ней, почувствовал губами шелковистую мягкость кожи… и все стало в миллион раз хуже: теперь он желал большего.

Глава 6

Спустя три часа Линдси вышла из дверей приемного покоя с зашинированной рукой. Слава богу, это оказался не перелом, а растяжение с частичным разрывом связок, не требовавшее особого лечения. У нее из головы не выходил больничный счет: она прикидывала, сколько времени уйдет на его оформление и пересылку, как долго сможет тянуть время, прежде чем больница обратится к коллекторам. Больше всего на свете ей хотелось лечь и заплакать.