— Он был весьма мил, — сказала Жаклин. — Как и остальные. Молли, я ужасно хочу спать. Спасибо, что позвонили. Я собираюсь лечь в постель прямо сейчас.

Когда она пошла умываться, она увидела сохранившиеся под ногтями остатки синего мела.

— Хорошо выходить из игры вовремя, что я и сделала, — громко произнесла она. — Мне бы не одержать над Биллом победу после второго стакана крепкой смеси. «Сигареты, виски и дикие, дикие шерифы…» Вот я снова разговариваю сама с собой. Мне надо завести себе кота. Лучше разговаривать с домашним животным, чем с собой. Так ли это?

Ответа не последовало.

В соответствии с тем, что рассказал Билл Хоггенбум, в сумочке Катлин лежало ровно семнадцать долларов сорок пять центов, когда та была найдена. За день до своего исчезновения она сняла наличными две тысячи долларов. Она могла отдать их своей матери или брату или потратить в бакалейной лавке. Или не могла.


На следующее утро Жаклин подождала дома до одиннадцати часов, прежде чем отправиться в Гондал. Миссис Дарси имела репутацию набожного человека, часто посещающего церковь, и, конечно, ее дорогой сын будет сопровождать мать. Очевидно, он так и поступил; вокруг не было и признака жизни, когда она припарковала машину перед домом и проделала путь от стоянки к коттеджу.

Никто сюда не входил с тех пор, как она покинула коттедж, или, если здесь кто и был, то он не выдал своего присутствия ни одним знаком. Обломки деревянных перил лежали там, где они упали.

Стоял яркий, солнечный день, но Жаклин все равно было неприятно оставаться здесь. Она начинала ненавидеть это место, больше всего из-за контраста между нынешним запустением и тем видом, который должен был иметь этот кабинет, когда Катлин работала в нем. Ковры на полу, занавеси на окнах, кот, свернувшийся в кресле перед потрескивающим в камине огнем, — и сама Катлин за старой «Смит-короной», с которой не хотела расставаться, несмотря на заманчивые новые разработки оргтехники; ее глаза светились, когда слова легко сплетались друг с другом, на лбу собирались морщинки от расстройства, когда они липли и не ложились на бумагу.

Жаклин тихо выругалась и направилась к шкафу с выдвижными ящиками.

— Я делаю все, что в моих силах, — пробормотала она. — Только не тревожьте меня, хорошо? Я стараюсь.

Она просмотрела папку с письмами еще раз, и ее подозрения подтвердились. В жизни Катлин Дарси не было никаких несчастных случаев, они начались только за месяц до ее исчезновения. Даже когда в доме простужались, она оставалась здоровой.

Закончив с письмами, Жаклин провела некоторое время за просмотром подшивок пожелтевших газет. Они привели бы в восторг студента-филолога обилием источников, к которым обращалась Катлин во время написания своей книги. Однако почти невозможно определить, какие из вырезок могли дать ей идеи для продолжения романа. Жаклин выругалась еще раз.

Единственной интересной вещью, которую она нашла, были несколько счетов, затерявшихся среди вырезок, — ошибка, которой Жаклин могла посочувствовать, поскольку сама нередко проводила часы в бешеных тщетных попытках найти пропавшие бумаги. В особенности один из них, за юридические услуги, заставил брови Жаклин удивленно выгнуться. Даже по нью-йоркским стандартам сумма была возмутительно высока. Очевидно, Катлин была того же мнения; под номером чека, которым она оплатила счет, она добавила едкое замечание: «Судебное преследование было бы дешевле».

Главная причина, по которой Жаклин приехала в этот день в Гондал, оказалась бесплодной. Она привезла не только сандвич с ветчиной и сыром, но и разнообразные конфеты и сладкое печенье, однако Мэриби не появилась. Жаклин съела печенье сама. Чувствуя небольшую слабость, она наполнила картонку папками, отобранными более или менее случайно, и покинула Гондал.

Город, так оживившийся в субботу вечером, в полдень воскресенья переживал похмелье. Прихожане местной церкви возвращались домой к обеду; все магазины были закрыты, даже антикварные. Жаклин взяла себе это на заметку, чтобы не оставаться без необходимых припасов, таких, как водка, в воскресенье.

Единственным заведением, которое работало, был старый добрый гриль-бар «Элит», возможно, потому, что там подавали еду, и поэтому на него, как и на гостиницу, не распространялись пуританские законы. Но Жаклин туда не хотелось идти. Билл и его собутыльники придут позже, да и посетителей в воскресный вечер будет меньше: понедельник — рабочий день.

Помимо этого, напомнила себе Жаклин, там мало что можно почерпнуть для наброска к книге. Ее не беспокоил срок сдачи рукописи; адвокаты настаивали на этом условии договора, так что они могли утверждать, что отработали свои деньги. Однако Жаклин чувствовала, что Сен-Джон не аннулирует контракт, если она опоздает на несколько дней, чего Жаклин намеревалась не допустить. В лучшем случае пройдут месяцы, прежде чем можно ожидать первых денег за книгу. Единственное, чего она желала, так это удачного замысла будущей книги. Даже три главы, общий набросок которых был сделан Катлин, не давали ей покоя. Катлин оставила Ару в положении, из которого будет очень трудно ее вызволить, как и объяснить мотивы столь глупых ее поступков.

Обдумывая перипетии сюжета, Жаклин вынуждена была резко нажать на тормоза, чтобы не сбить кота, выскочившего на дорогу перед машиной. Это был черный кот с таким же пушистым хвостом, как и у енота. Кот Джан? Да. Он пропал в щели между двумя высокими зданиями, в которой прятался книжный магазин.

Жаклин провела несколько часов, расшифровывая нацарапанные рукой Катлин заметки и внося их в компьютер, проклиная неразборчивый почерк писательницы. Хотя усилия того стоили. Некоторые из грубых, незаконченных предложений предполагали возможные варианты развития сюжета. Она была почти у финиша, когда зазвонил телефон. Жаклин проигнорировала его, и в конце концов он затих.

Закончив последнюю страницу и вернув заметки в принадлежащую им папку, она глубокомысленно стала созерцать результаты своего труда. Не так много, но пара идей Катлин давала намек на события, которые могли случиться в середине следующего романа. Изменила ли она свое намерение использовать их? И если нет, то почему не включила их в свой краткий набросок?

Потому что, говорил здравый смысл и вердикт суда, она решила свести счеты с жизнью. Катлин вложила в свою работу достаточно гордости, чтобы заставить своего будущего последователя, если таковой найдется, разгадать замысел продолжения романа. Оставив набросок у своего адвоката, она как бы давала понять, что не надеется написать книгу сама.

Жаклин не спорила с этим выводом, за исключением того, что он не снимал всех вопросов. Существуют некоторые причины, объясняющие, почему человек может предчувствовать близкую смерть. Тяжелое заболевание, опасное путешествие… Невидимый убийца, уже несколько раз пытавшийся положить конец ее жизни.

Достаточно, подумала Жаклин. Назад, за работу. Ей хотелось зафиксировать свои ускользающие мысли на бумаге до того, как они исчезнут; маленькие дьяволята, сидящие в подсознании, могут сыграть грязную штуку — мысли могут испариться через пару секунд.

Съев несколько печений и выпив стакан колы для оживления творческого процесса, она вернулась к папке, в которой оставила наброски Катлин. Однако папка была пуста. Жаклин нахмурилась. Это был первый случай, когда она ошиблась папкой и клала материал не туда, и, несомненно, не последний, но сейчас Жаклин почувствовала особенное раздражение, потому что хотела начать работу, как только у нее появится настроение. Куда, черт возьми, она сунула эти гадкие листки? Они, должно быть, перемешались с остальными бумагами, когда она распаковывала их.

Естественно, они были в конце папки, находящейся сразу перед той, в которой должны были лежать. Бормоча и ругаясь на задержку, Жаклин просмотрела их и села за компьютер. Она остановилась только однажды, чтобы включить свет. Закончив работать, она устало осела в кресло, было уже темно.

Человека, далекого от литературного творчества, не впечатлили бы результаты ее труда — семь перепачканных страниц со вписанными между строк словами. Смятые листы бумаги, усеявшие пол вокруг стола, превосходили число исписанных, по крайней мере, в три раза. Жаклин чувствовала себя как после генеральной уборки. Однако по ее виду нельзя было сказать, что она полностью удовлетворена работой. Ей предстояло проделать большой путь, но подобное начало было не такое уж плохое. Жаклин сильно потянулась, пока ее мускулы не заныли, и решила побаловать себя ужином в гостинице. Печенье давно все вышло, и в желудке образовалась бездонная пустота.

Она не предполагала, что было так поздно. В ресторане задержалось только несколько обедающих. Официантка заверила ее, что хотя некоторых из блюд уже нет, но еще осталось немного бифштексов по-бургундски, и они очень хороши на вкус. Или, может быть, креветки а-ля горный лавр? Жаклин остановилась на бифштексе, заказала вино и расслабилась.

В тот момент, как официантка поставила перед ней тарелку, в зал влетела Молли.

— А, вот вы где! — воскликнула она.

— Я здесь, — согласилась Жаклин.

— О, дорогая! — Молли плюхнулась на стул и уставилась на нее.

— Я могу уйти, — предложила Жаклин. — Только разрешите мне сначала поесть, я умираю от голода.

— О, нет, я не имела в виду… Я звонила вам, но вы не отвечали…

— Я работала.

— Я так и думала и не хотела беспокоить вас, но я полагала, что вы должны знать…

— В чем дело, Молли? — терпеливо произнесла Жаклин.

— Здесь был человек. — Глаза Молли расширились так, что вокруг зрачков стали видны белки глаз. Она была похожа на испуганную овечку. — Он был ужасен! Тому пришлось попросить его уйти. Он продолжал пить! Я предложила ему меню, но он разбросал листы по полу и продолжал пить. А затем он начал говорить про вас ужасные вещи, Жаклин!