Полные губы Яна растягиваются в полуулыбку.

— Диагноз таков, моя прекрасная пациентка, у тебя серьезная психологическая зависимость, и ее осложнения не поддаются лечению, — он обнимает меня и целует в губы. Мы обмениваемся одобрительными взглядами. — Значит нужно простить и забыть, — объявляет он.

Я задумчиво киваю. Мы не были вместе, когда это случилось. Как бы мучительно это ни было, но такова правда. Как бы больно мне ни было, я не могу обвинять его в этом все время. Если бы только это было так просто, отличить неправильное от правильного.

— Хейлз, — Ян кладет загорелую руку мне на плечо, прижимая ближе к себе и целуя меня в висок. — И так как мы сейчас кристально честны, прощение не всегда работает без забывания.

Я прислоняюсь головой к его плечу и киваю с горькой улыбкой.

Практически невозможно осуществить, но верно.

— Что бы я без тебя делала? — я крепче прижимаюсь к нему.

— Тебе никогда не придется узнать, — он целует меня в макушку, на этот раз молча.

Я просто тебя обожаю, Ян.

— Ты хорошо знаешь, так же как и я, что нам гораздо лучше вместе, — говорит он, делая глоток своей шипучки, и передает мне бокал. Он мягко вытирает мои губы салфеткой, заставляя меня ухмыльнуться. — Для тебя и меня в этой вселенной, всю эту хрень про «великие умы мыслят одинаково» нужно переделать на «великие умы вместе охренительны», — я коротко смеюсь над его исправленной идиомой. — Не то что, упаси Боже, я пытаюсь изменить твое мировоззрение, но я не очень много добавил к твоему поучительному монологу, персик.

Я отмечаю «монолог», наклоняя голову и одаривая его сладкой улыбкой.

— Ну, ты достаточно внес.

— Точнее?

Я хлопаю ему глазками, как кукла.

— Слушал меня, выглядя так потрясно.

Я сдвигаюсь, чтобы сесть прямо, и дружески хлопаю его по плечу.

— Ну-ка, я помогу тебе собраться, — говорит он, протягивая мне руку, и я вздыхаю, на этот раз согласно. Ощущение физического отвращения, прилипшего ко мне, как вторая кожа, за последние несколько дней, показывает первые признаки исчезновения.

— В любом случае, обиды были модны весной в две тысячи одиннадцатом. Отбрось печаль, детка, это не модно. Я хочу видеть улыбку на этих полных губах, — он улыбается, показывая все свои зубы и морщинки в уголках глаз. — Хейли Дж. Грейс, сейчас зима нашей неудовлетворенности!

Я позволяю ему потянуть меня к лифтам, бормоча:

— Хотелось бы… — даже с этим новым решением в голове, когда дело касается Дэниела, тихий голосок внутри меня продолжает пилить меня, что бы я тщательно себя оберегала.

Глава 18: Простить и забыть?

— Я думаю, мы тут закончили, — Ян указывает на мои упакованные вещи, лежащие на огромной кровати. — Моя работа выполнена. Ухожу, — я киваю и крепко его обнимаю, привстав на носочки, чтобы похлопать по его небритой щеке.

Как по команде звонит мой телефон. Ян выгибает бровь и практически бьется в истерике, когда слышит мой новый рингтон. Я съеживаюсь и шиплю ему сквозь зубы.

— Не горжусь этим.

— Очень вовремя, — бормочет Ян. — Иди домой и займись примирительным сексом, пока тело не поднимет белый флаг, — он ухмыляется через плечо и закрывает за собой дверь.

— Дэниел, — отвечаю я, стараясь звучать равнодушно.

— Давай поужинаем сегодня в отеле, на нейтральной территории. Мне нужно увидеть тебя, детка. Ты убиваешь меня. Прошло пять чертовых дней… Это гребанный перебор.

Дэниел, как обычно, переходит сразу к делу.

— Окей, — на линии воцарилось молчание. Кажется, он не ожидал такого легкого согласия.

— Буду через полчаса, — спешит он завершить сделку.

Чувствуя легкое головокружение, я начинаю собираться на встречу. Три – столько раз мне приходится заново наносить тушь. Я хмурюсь на свои трясущиеся руки и вздыхаю, снова разглядывая четыре комплекта одежды, разложенные на кровати в ожидании моего решения. Пять – столько раз я примеряю разные наряды. Ноль – столько раз мне удается заставить себя нормально дышать.

Когда мои глаза останавливаются на Дэниеле, пока я смотрю на него у ресепшена, мое сердцебиение ускоряется в два раза. Рассматривая меня, Дэниел нервно проводит рукой по своим спутанным золотистым волосам.

Он одет в черное с головы до ног. Черная рубашка-хенли с длинным рукавом, немного обтянувшая его бицепсы, черные брюки-карго и черные армейские ботинки. Абсолютно восхитительный.

После ссоры, между нами присутствует некоторая неловкость. Между тем, как мы замечаем друг друга, и тем, как он оказывается около меня и нерешительно оставляет нежный поцелуй на моей щеке, проходят самые долгие секунды в истории бесконечности.

— Ты выглядишь великолепно, Хейлз. Я скучал по тебе, — он берет меня за руку, и я ему позволяю.

Полуулыбка появляется на его губах. Глаза еще раз тщательно меня разглядывают. Я рада, что надела серое драпированное платье до колен, прилегающее к моему телу, как перчатка.

— Пойдем, поужинаем? — предлагает он, и я киваю, следуя за ним. Я все еще ощущаю себя немного робко и неловко от нашей встречи. — Мы сядем за тот стол, — Дэниел указывает вперед, на самый уютный столик на двоих в дальнем углу ресторана, и долговязая хостесс кивает, вежливо ему улыбаясь.

Между нами ощутимы электрические искры. Мы обмениваемся взглядами, и наши глаза признают нашу очевидную глубокую связь. Я чувствую нерешительность и беспокойство, а он выглядит уверенным и настороженным, странная смесь чувств для него.

— Белое? — спрашивает Дэниел, когда к нам подходит сомелье.

Я склоняю голову, позволяя ему сделать заказ, и повторяю про себя слова Яна. Простить и забыть, простить и забыть.

— Миссис Старк, как Ваши дела сегодня вечером? — это дружелюбный официант, который принес мне ужин в номер в мою первую ночь в отеле.

Я практически давлюсь вином. Дэниел посылает мне ослепительную улыбку, смотря на меня из-под ресниц скромным взглядом, который открывает ворота в глубине моего живота, освобождая рой диких бабочек.

— О, давайте я Вам помогу, миссис Старк, — глаза Дэниела озорно пляшут, пока он мягко похлопывает меня по спине.

Я хмурюсь на него, но он только награждает меня кривой улыбкой, которая становится шире до тех пор, пока не появляются ямочки на его щеках, подчеркивая свет в глазах. Я кокетливо смотрю на него в очаровании.

— Мне нравится как это звучит, — бормочет он, и я быстро пытаюсь притвориться, что не слышала его, сфокусировавшись на оттиске на задней стороне ножа. Но внутри меня растягивается улыбка немыслимых размеров. — Как ты, Хейлз? — спрашивает он более серьезно.

— Кажется, лучше.

Выражение его лица становится более открытым от моего ответа.

— Я рад, — его рука медленно тянется к моей, сначала нерешительно, но потом от всей души ее сжимает.

На секунду я теряюсь в своих мыслях. Предложение Яна борется с моей уязвимостью, и, к сожалению, побеждает ее.

— Перестань, — шепчет Дэниел.

Я слегка наклоняю голову, смотря в его теплые карие глаза, и в замешательстве моргаю, избавляясь от короткого забытья.

— Перестань искать причины, чтобы отвергнуть меня.

Я делаю глубокий вдох, желая, чтобы желание простить и забыть одержало верх. Мой ответ — молчаливый кивок, и мы напряженно смотрим друг на друга, полные намерений.

Дэниел пытается отвлечь меня легким разговором, и его попытки приносят свои плоды: постепенно моя нервозность ослабевает, и мы погружаемся в приятный разговор за ужином.

Отрезав кусочек от своего сочного стейка, он внезапно замирает и кладет вилку и нож на край тарелки. Поднимает взгляд на меня. Я замираю от внезапной смены настроения и задерживаю бокал с охлажденным вином напротив губ. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох.

— Я бы все повернул вспять, Хейлз. Если бы мог.

Слегка трясущейся рукой я ставлю бокал на стол и прикусываю губу.

— Я знаю, — говорю я тихим голосом. В его глазах я вижу уважение. Когда он открывает рот, чтобы заговорить, я поднимаю руку и качаю головой. — Прощено и забыто.

Он с облегчением вздыхает, будто его напряженность ослабла.

— Я так сильно тебя люблю, Хейлз. У меня не получается без тебя, — его рука накрывает мою. Тепло, обожание и неподдельная искренность светятся в его глазах.

Мы одновременно приподнимаемся и склоняемся для мягкого долгого целомудренного поцелуя. Этот момент, его прикосновение, его запах, он. Целая буря эмоций возрастает в моей груди.

Когда напряжение между нами исчезает, наш разговор и вино приятно протекают. Не уверена, что заставляет меня сделать это, но прежде чем успеваю обдумать свои слова, я говорю:

— Часть про «забыть» должна быть взаимной.

Его глаза стреляют в мою сторону, и он морщится, тут же напрягаясь. Он вздыхает, сжимая руки в кулаки, а потом кивает. Я прикусываю щеку, зная, насколько его раздражает даже простое упоминание Брэда. Мы продолжаем есть, прекрасно понимая короткий обмен словами.

— Знаешь, Дэниел, мы, нас… это так сложно.

Он откладывает вилку и ждет, челюсть стиснута, глаза направлены на меня.

— Иногда я, на самом деле, не знаю, где все между нами началось и когда закончится.

— Не закончится, — выдает он, низко и расстроенно. — Разве мы не договорились, что все забыто?

Я машу официанту, и когда он подходит, прошу ручку и листок бумаги. Дэниел прищуривается, пока смотрит на меня.

— Мы — как этот график, — говорю я, рисуя хаотичный нестабильный график. — Вот, как я чувствую себя рядом с тобой, — я посылаю Дэниелу нежный взгляд. — А вот моя любовь… — он улыбается шире на мое выражение привязанности. Я рисую другой график с простой горизонтальной линией и несколькими небольшими подъемами и спусками: — … вот это норма, — я моргаю ему. — Понял? — он снова усмехается, забирая у меня бумагу из рук. Взяв ее, он рисует смайлик на графике.