Когда я вхожу, прикрепленный к стеклянной двери, ведущей в магазин, колокольчик громко звонит, сообщая о моем присутствии. Трое молодых людей в темно-синих рабочих комбинезонах толпятся у прилавка и, судя по всему, что-то заинтересованно обсуждают. Быстро взглянув в мою сторону, они возвращаются к своему разговору, решив, что я обычный покупатель.

Чтобы сразу не вызывать подозрений, я брожу туда-сюда по проходам, притворяясь, что интересуюсь выставленными в витрине аксессуарами для автомагнитол. Пару раз я пытаюсь подслушать их разговор, который, кажется, становится более оживленным. Но как только я приближаюсь к передней части магазина, они понижают голоса до шепота.

После того, как единственный оставшийся покупатель расплачивается за покупки и уходит, я, не дожидаясь, пока в магазине появится кто-нибудь еще, решаю сделать свой ход. Подходя к мужчинам, я, в попытке взять под контроль струящийся по венам бешеный адреналин, раз за разом крепко сжимаю ладони в кулаки, а потом разжимаю их.

— Чем я могу вам помочь? Вы что-нибудь ищете? — самый высокий из троих самым обыденным тоном спрашивает меня, пока остальные двое, до сих пор увлеченные своим интересным разговором, отходят в сторону. Судя по нашивке на рубашке, его зовут Тони.

Я, кашлянув, киваю.

— Да, думаю, можете. Я ищу Винсента Риччи. Он сегодня здесь?

В тот момент, когда я произношу это имя, торговый зал погружается в наводящую ужас тишину, и три пары настороженных карих глаз в упор смотрят на меня. Если бы я не знал наверняка, то точно бы решил, что красный лазерный луч уже направлен прямо мне в лоб.

Ударив руками по столешнице, Тони наклоняется ко мне и, нахмурив брови с подозрительным видом спрашивает:

— А кто его спрашивает?

— Я, — отвечаю я, подходя ближе к нему.

Мое сердце бешено бьется в груди, но я не позволяю этому парню себя запугать.

— Мэдден Декер.

То, что происходит дальше, я вижу, как в тумане: один из мужчин, стоящих позади меня, мускулистой рукой обхватывает меня за шею, а другой приставляет к горлу нож с выдвижным лезвием.

— Какого хера ты тут делаешь? — рычит он мне в ухо. — Ты, наверное, такой же тупой, как эта дрянь — твоя подружка.

Он так крепко держит меня, что я не могу дышать, но не думаю, что его действительно интересует мой ответ. С широкой ухмылкой Тони лениво выходит из-за стойки и становится прямо передо мной, а другой его товарищ справа от него.

— Мэдден гребаный Декер, — презрительно фыркает он. — Наслышан. Последние несколько дней все только о тебе и говорят. Похоже, мы должны тебя поблагодарить за то, что ты навел нас на нашу маленькую Американскую принцессу. Знаешь, мы долго искали эту маленькую сучку, и подумать только, все это время она тусила с тобой в твоем гребаном модном калифорнийском домике и гребаного горя не знала, пока один из наших братьев в это время гнил в земле.

Холодное лезвие исчезает, но тут же, я даже не успеваю заметить, как Тони бьет меня кулаком в живот. Сильнее, чем когда-либо в жизни.

— И…

Он снова изо всех сил бьет, и я хриплю от обжигающей боли внутри.

— …все…

Еще удар.

— … из-за…

И еще.

— …нее.

С последним ударом мужчина, стоящий сзади, отпускает меня и грубо толкает на землю.

Стоя на четвереньках, я чувствую, как быстро вздымается и опускается моя грудь, потому что легкие пытаются впитать каждую унцию кислорода, что способны добыть. Ощущая мучительную пульсацию в груди, я не знаю, способен ли самостоятельно встать на ноги, но, тем не менее, не прекращаю попыток. Физическая боль — ничто по сравнению с той мукой, что я испытываю с тех пор, как пропала Блейк.

Собрав все свои силы, я отталкиваюсь от пола и оказываюсь на коленях, но как только я предпринимаю попытку встать, подошва ботинка Тони встречается с моей щекой, толкая меня обратно. Во рту стоит вкус крови.

— Не переживай, красавчик.

Он садится на корточки рядом со мной, хватает за волосы на затылке и дергает, поворачивая меня лицом к нему. Я борюсь с желанием плюнуть ему в физиономию, сказать ему, какой он на самом деле кусок дерьма. Если мне удастся выудить у них то, что они знают, это может стать моим единственным шансом узнать, где Блейк.

— Я знаю, ты думаешь, что вот-вот умрешь, но это случится не так скоро. Сначала я хочу, чтобы ты увидел, что мы с ней сделаем, когда привезем домой. Все, что когда-либо делал с ней Ис, покажется по сравнению с этим детской игрой. Надеюсь, у тебя крепкий желудок.

Со зловещим смехом он впечатывает мое лицо обратно в пол, мой нос хрустит.

— Отнесите его внутрь, — приказывает он.

Но прежде чем кто-то из них успевает коснуться моего безвольно лежащего тела, тишину помещения разрывает звонок колокольчика, и через мгновение я слышу, как кто-то кричит:

— Это ФБР! Всем оставаться на местах, а то буду стрелять!


Глава

10.


(The Mess I’ve Made – Parachute)


Блейк


— Что тебе привезти из еды?

Выглядывая из-за обложки какого-то русского комикса с кучей скудно одетых нарисованных женщин, в котором я ни слова не понимаю и поэтому занимаюсь тем, что придумываю по его картинкам собственную историю, я равнодушно таращусь на Рейза, прислонившегося к дверному косяку между кухней и гостиной, сомневаясь, правильно ли я его расслышала.

— Что ты сказал?

Тихо посмеиваясь, он качает головой и с ручкой и блокнотом шагает к «своему» стулу.

— Я спросил, что привезти тебе из еды. Сегодня днем один из моих людей завезет еду и припасы, и я хотел убедиться, чтобы у тебя было все необходимое. Похоже, нам придется пробыть здесь немного дольше, чем предполагалось вначале.

Я со стоном отбрасываю книгу на журнальный столик, предпочитая игнорировать его вежливую заботу. В его словах я слышу лишь плохие новости.

— Насколько дольше? Почему мы не можем просто сделать дело и, наконец, покончить с этим? Я хочу домой.

Несмотря на мою предыдущую клятву не помогать этим людям, сейчас я уже смирилась с тем фактом, что убийство Винсента — это мой единственный шанс обрести свободу. Не знаю, что случится после этого и как все это будет устроено, но я точно знаю, что если не сделаю этого, то наверняка умру. И чем больше я об этом задумываюсь, тем более привлекательной становится мысль о мести этому ублюдку, убившему моих маму и брата. Делает ли это меня такой же, как эти люди, которых я ненавижу? Не могу с уверенностью этого сказать. Но даже если это и так, что с того?

— Я тоже хочу домой, девочка, но организация убийства одного из самых могущественных в стране боссов итальянской мафии — дело не одного дня. Нужно учитывать множество факторов, — обыденно объясняет он, так, как будто разговаривает на эту тему каждый день.

А затем я вспоминаю, что вероятно, это так и есть. Совсем как Ис.

Он замечает, как я на него смотрю, и бросает бумагу и ручку, пристальный взгляд его голубых глаз пригвождает меня к дивану. Должно быть, Рейз самый проницательный человек на Земле.

— Я знаю, о чем ты думаешь, девочка. Хотя я полагал, что той ночью объяснил тебе, что не похож на того монстра, за которым ты была замужем. Я совершил в своей жизни много неправильных, дерьмовых поступков, и уверен, что прежде чем умру, совершу еще больше, но я в жизни никогда не причинил вреда невинным. Особенно тем, кого любил, — рычит он.

Я медлю с ответом, ком, застрявший в горле, не дает мне вымолвить и слова. Желание поверить в то, что он говорит, пугает. Я знаю, кто он, чем он занимается, и даже представить себе не могу то, что он совершил. И все равно часть меня — значительная часть, если уж быть до конца честной — хочет ему верить.

Позапрошлой ночью, когда мне приснился кошмар про Иса, я была абсолютно не готова к тому, что очнусь в объятиях Рейза, изо всех сил старающегося меня успокоить. С теплом и нежностью, которые до того дарил мне лишь Мэдден, он не подталкивал меня к разговорам о том, что мне снится, или о моей жизни с Исом. Вместо этого, он просто сидел со мной, пока я опять не уснула. А когда на следующее утро я проснулась, он все еще был рядом.

Я до сих пор не знаю, что о нем думать. В один момент он жестокий русский гангстер, связанный с организованной преступностью и зарабатывающий себе на жизнь убийствами, а в другой — нежный, сочувствующий великан, утешающий свою пленницу. И я не уверена, кто из них больше меня пугает.

Он, ворча, поднимается, забирает с собой ручку и бумагу, но прежде чем вернуться в свою комнату, бормочет:

— Не за что, kotyonok.


***


Следующие три дня похожи на предыдущие: я на диване маюсь от безделья, Рейз в своей комнате работает за ноутбуком и разговаривает по телефону. Как-то ранним вечером, так я, по крайней мере, полагала, судя по падающим в окно приглушенным лучам солнца, он появляется из своей берлоги, неся с собой тонкую веревку. Мой желудок стремительно падает вниз.

— Спокойно, девочка. Мои люди вот-вот приедут с припасами, — мягко объясняет он. — Пахан потребует от них полного отчета о том, что они видели, и предполагается, что я должен обращаться с тобой как с пленницей. Обещаю, что, как только они уйдут, я тебя развяжу. Но я обязан это сделать. Иначе меня заменят на кого-нибудь другого из братвы, того, кто будет вести себя с тобой совсем не так. Понимаешь?

Он опускается рядом со мной на диван и, ожидая ответа, вопросительно поднимает брови. Вместо слов я протягиваю руки, предлагая ему свои запястья.

— Spasibo, — он с благодарностью слегка опускает подбородок. — Они не задержатся надолго, а когда они уедут, ты сможешь выбрать себе еду на ужин.

Спустя всего лишь несколько минут после того, как он связал мне руки и ноги, громкий стук в дверь возвещает о приходе гостей. В то же мгновение всякие следы человечности исчезают с его лица, уступив место холодной, угрюмой маске. С пустыми глазами, раздувающимися ноздрями и твердой челюстью мой двуликий похититель неторопливо шагает к двери, чтобы впустить своих людей.