«Странно, — подумала она. — До берега далеко, где же они могли быть?»

Хотя какое ей дело до Ивана Ласло? И Макс ее не интересует. Она просто хочет, чтобы этот круиз закончился. Еще два дня. Сабрина постояла под прохладным бризом, пока ее не стало клонить в сон, а потом вернулась, легла рядом с Дентоном и заснула.

На следующий день они долго спали, проснулись поздно и завтракали в постели. Дентон поцеловал ее, и она улыбнулась ему уютно и тепло. Он улыбнулся в ответ.

— Радость моя, я хочу провести день с Бетси. Ты можешь делать все, что хочешь, но ты должна провести какое-то время вместе с Альдо Дероной. Он заинтересовался тобой, а он приятный парень…

Она отшатнулась от мужа:

— Я не готова к тому, чтобы меня одалживали.

— Послушай, радость моя, это несколько грубо. Ты не можешь быть удивлена, поскольку ты знала, что здесь происходит. Я ждал, но, раз ты не говорила мне ни слова, ты вела себя прекрасно. Я горжусь тобой. Сомневаюсь, что мне понадобятся грубые слова.

Сабрина остолбенела, почувствовав себя так, как будто они говорили на разных языках. Она посмотрела на Дентона; было видно, что он спешит уйти от нее к маленькой фигуре в отдалении.

— Сабрина? — неуверенно произнес Дентон. Его глаза с беспокойством смотрели на жену, которая сохраняла ледяное молчание. Он протянул руки. — Радость моя, ты так возбуждена, неужели ты думаешь, что я не люблю тебя? Я люблю тебя, всегда люблю. — Он подождал. — Все это ничего не значит. Игра, развлечение. Мы делаем так потому, что, черт возьми, это разнообразие. Это имеет не больше значения, чем водные лыжи. О, слава Богу! — добавил он, поскольку Сабрина начала смеяться.

— Водные лыжи, — повторила она его слова, положив руки себе на голову. Но поскольку он был Дентоном, то не услышал признаков отчаяния в ее смехе.

Оставшуюся часть круиза Сабрина избегала мужа. Она так и не знала, таскал он Бетси в постель или нет. Все проходило тихо и гладко, а в последний вечер Макс провозгласил тост в честь первой годовщины супружества Сабрины и Дентона, которую они будут отмечать в Америке, когда поедут к сестре Сабрины. Дентон наклонился и поцеловал жену, а Сабрина подумала, что им надо, в конце концов, наедине поговорить обо всем. Она положила ему руку на затылок, чтобы продлить поцелуй. Так было легче не обращать внимания на то, что они все еще играют по правилам Дентона.

Глава 6

Стефания подала Дентону длинную вилку с двумя зубцами и попросила проверить, готово ли мясо. Он взял ее, как будто это была клюшка для гольфа, и посмотрел с мольбой через головы других гостей на Сабрину, сидевшую в другом конце двора. Но она разговаривала с каким-то профессором, оставив Дентона с его проблемами. Как проверить, готово, ли мясо? Он ткнул кусок мяса, потом сильней, набравшись храбрости, и, наконец, по рукоятку вогнал вилку в мясо.

— By а ля! — сказала Стефания у его локтя. — Узнаю спортивную технику.

— Я испортил? Куплю на рынке, если…

Она засмеялась:

— Ты ничего не испортил, и тебе не надо убегать. Я хочу попросить тебя поработать еще.

— Это как раз то, в чем я не слишком силен, ты знаешь.

— Практически нет. Я позабочусь об этом, Дентон.

— Ладно. Потом. А сейчас мне нужно пообщаться с женой.

Сабрина, взглянув на него, подумала, что он похож на туриста, которому очень нужно найти туалет, и он ищет кого-нибудь, говорящего на его родном языке, чтобы спросить об этом.

Стефания тоже смотрела на него. Она встретилась взглядом с Сабриной, и они обе улыбнулись.

— Отличия бывают культурные, перцептуальные и ситуационные, — сказал профессор Мартин Талвия, держа в зубах трубку. — Сравнивая ваши черты, вы со Стефанией одинаковы. В целом индивидуумы отражают сингуральные среды. Вы вполне различны и, будучи близнецами, больше дразните, чем шокируете.

Сабрина кивнула:

— Вы хотите сказать, что мы выглядим различными, потому что живем разными жизнями?

Он наклонился вперед, как журавль, заглядывая в ее глаза, синие, светящиеся честностью и ласковой насмешливостью. Конечно, она шутит над ним. Но до чего же она приятна!

— Вы могли бы так говорить, если бы были профессором социологии. А вы не стесняетесь выражать свои мысли так просто…

Она смеялась, когда подошел Дентон. Он положил руку ей на плечи и прижал ее к себе.

— Над чем смеешься, радость моя? — Сабрина напряглась. Во дворе было полно народу, с кем Дентон мог бы поговорить. Зачем он подходит и хочет, чтобы она общалась с ним, когда ей так хорошо здесь? Потому что он несчастлив? В этот момент Мартин спросил что-то об Англии, и Дентон ответил очень обстоятельно. Она поняла, что ему ужасно скучно. Он был чужой и обычно не общался с людьми не своего круга. Но она была здесь тоже чужой. Начиная с двухлетнего возраста она жила в Европе. Потом она только на короткое время встречалась с друзьями Стефании и Гарта, когда приезжала, чтобы отпраздновать рождение их детей. Почему же ей так хорошо?

Потому что ей нравилось знакомиться с новыми людьми, а Дентону — нет.

— Тетя Сабрина? — Она посмотрела вниз на маленькое умненькое личико четырехлетнего Клиффорда Андерсена. — Меня просили сказать всем, что обед готов. Сабрина наклонилась к нему:

— Важное поручение. Он серьезно кивнул:

— Так и мамочка сказала, но она просила поторопиться поскольку очень много народу. Поэтому не могли бы вы взять меня на руки, чтобы я был достаточно большим и все слышали меня одновременно. Сабрина засмеялась и подняла его на руки.

— Такой же практичный, как твой отец. Готов?

Он сделал глубокий вдох и как можно громче прокричал:

— Обед готов! Во внутреннем дворике!

Обернувшись на крик сына, Гарт увидел живое улыбающееся лицо Сабрины рядом с маленьким личиком Клиффа, красным от натуги и очень важным. Эта картина напомнила ему Стефанию с Клиффом, когда он родился.

— Тетя Сабрина, а почему вы не дали мне сообщить новость гостям? — раздался плач во дворе, и к ним подбежала трехлетняя Пенни Андерсен, упав на землю у ног Сабрины.

— Неужели никто не может присмотреть за этими детьми? — спросил Дентон.

Сабрина быстро взглянула на мужа и встала на колени, обняв Клиффа и его сестренку.

— Ну а ты позовешь всех на десерт! — сказала Сабрина.

Девочка улыбнулась и кивнула.

— Вот и договорились. А теперь я хочу есть. Кто будет сидеть со мной за обедом?

— Я! — воскликнули оба, и повели свою тетку во внутренний дворик.

Во внутреннем дворике и на лужайке гости маленькими группами сидели на обтянутых нейлоном алюминиевых креслах, ели вырезку с маринадами, салат из помидоров, нарезанный толстыми ломтями французский хлеб. И пили красное вино. Они разговаривали о последних политических соглашениях, о Ричарде Никсоне и Герберте Хэмфри. О школах, о ценах на продукты питания, об университете, в котором большинство из них преподавали.

Стало темнеть, и Гарт зажег керосиновые лампы. Долорес Голднер склонилась к Дентону.

— Стефания рассказывала нам так много о вас, но она никогда не говорила, какую вы предпочитаете кухню и где вы делаете покупки. Мы так мало знаем о знати.

— О высшем свете, — твердо поправил Дентон.

— Да, конечно. Я боюсь, что мы, американцы, не принимаем так серьезно классовых различий, как вы.

— Дентон, — торопливо попросила Стефания, — расскажи нам о Тревестоне, немного об истории вашей семьи и замка.

— Тетя Сабрина прислала мне фотографию! — воскликнула Пенни.

— Мне тоже, сейчас принесу, — закричал Клифф и вскочил из-за стола, уронив тарелку себе на колени.

— Клифф! — крикнула Стефания, но он уже исчез в дверях дома.

— Так нечестно! — заплакала Пенни. — Я первая сказала. Она побежала за своим братом.

— Пенни! — резко проговорила Стефания и стиснула руки.

Сабрина встала:

— Может быть, мне пойти за ними?

— Ничего, все в порядке, — сказала Стефания. — Я обещала им, что они могут оставаться с нами до конца обеда. А поскольку сейчас обед близок к завершению, я пойду укладывать их спать. Она дрожала. Сабрина проследила, как она вошла в дом.

— Извините. — Она встала и последовала за сестрой через кухонную дверь.

Стефания уже поднялась наверх, и Сабрина подождала ее на кухне. Это была прекрасная комната в старом стиле с высоким потолком, шкафами и полками из клена, с дельфтским фаянсовым канделябром над стареньким диваном и низким кофейным столиком, за которым часто играли дети. Большая кладовка рядом с комнатой для завтраков, где стояли большой кленовый стол, стулья и кленовый шкаф с тарелками в углу. Мебель была уже старой и побитой, когда Стефания купила ее и отреставрировала до совершенства, до нынешнего прекрасного состояния.

— Я больше нигде не сяду есть, только здесь, — заявила Сабрина, когда впервые увидела комнату для завтраков.

— Я тоже люблю эту комнату, — сказала Стефания. — По крайней мере, это место, где я задерживаюсь, когда у меня есть время присесть.

Сабрина стояла возле круглого стола и смотрела, как Стефания спустилась вниз, остановилась в кухне, чтобы положить что-то в холодильник. Сабрина удивилась, что сестра не следит за собой. Она потяжелела, ее красота несколько потускнела. Сабрина, красивая и живая в своей красной итальянской юбочке и белой блузке, осознавала, что она затмевает красоту сестры, но, похоже, Стефанию это не беспокоило. Она в своем доме, со своей семьей и друзьями. Что может быть важней для Стефании?

— Можем ли мы посидеть вместе минуту? — спросила Сабрина. — Я могу спокойно пропустить очередное повторение истории рода Тревестонов. Лично тебе я могу повторить попозже.

Стефания улыбнулась:

— Мне ее рассказала мать Дентона на вашей свадьбе. Я думала, что Дентон будет рад возможности…

— Иметь слушателей?

— Ему это нравится, да?

— Ему это нравится. — Они улыбнулись вместе. Сабрина протянули руку, и Стефания пожала ее. — Прости, что я целый год не могла побывать здесь. Мне было ужасно трудно оторвать Дентона от его международных развлечений ради недели в американском захолустье.