Она повернулась и выбежала на улицу, испугавшись, что власти не стали дожидаться суда, а сами вынесли приговор.

– Папа! – закричала Белль, как безумная оглядываясь по сторонам. – Папа!

– Кого вы зовете? – спросил сзади мужской голос.

Белль обернулась и оказалась нос к носу с полицейским. Его куртка была расстегнута, рубашка порвана, а от него самого разило пивом. Белль сделала глубокий вдох и постаралась сохранить спокойствие.

– Моего отца. Он был в тюрьме. Где заключенные? – она сжала руки в кулаки, чтобы те не дрожали. – Что с ними сделали?

– Отпустили.

– Отпустили? Что вы имеете в виду? – хотелось встряхнуть его как следует, чтобы получить вразумительный ответ.

– Отпустили. Они ушли. Отпустили, – несколько раз повторил полицейский.

– Куда ушли? – закричала Белль, охваченная паникой.

Мужчина пожал плечами.

– Не знаю. Все ошалели, когда пришло сообщение о падении форта. Один из охранников сказал, что теперь нам потребуется любая помощь. Открыл камеры и всех выпустил. Сумасшедший идиот.

– Выпустил? – Белль не верила своим ушам.

– Капитан взбесится, когда узнает, но я не виноват, – он покачал головой. – Нет, я здесь ни при чем, я их не выпускал, – он снова засмеялся. – Но и не останавливал их.

– Генри Сорбонтэ, мужчина, которого обвинили в убийстве сенатора Браггетта, вы видели, в какую сторону он пошел?

– Нет, ничего не видел, – он хитро улыбнулся. – Никакие неприятности тебе не грозят, если ты ничего не видел, так я говорю вам, то же скажу и капитану. Я ничего не видел.

– Но вы ВИДЕЛИ куда пошел мой отец?

– Нет, ничего не видел, – повторил полицейский.

Белль рассердилась. Какой идиот! Повернувшись на каблуках, она схватила поводья своей лошади и, не садясь верхом, начала пробивать себе дорогу к отелю. У входа в «Сент-Луи» она передала лошадь швейцару, похоже, единственному спокойному человеку в городе, и вбежала в вестибюль.

Здесь собралась огромная толпа. Некоторые женщины причитали, оплакивая войну, которая скоро распространится по всей стране, другие весело и гордо улыбались. Мужчины поднимали бокалы, произнося тост за тостом, другие взбирались на помосты аукционистов и произносили патриотические речи по поводу вновь сформированной Конфедерации, проклинали янки и воспевали союз с Англией.

Белль пробила себе дорогу сквозь толпу и, наконец, добралась до стойки регистрации.

– Мадемуазель Боннвайвер! – воскликнул Пьер Луши. – Я беспокоился о вас. С вами все в порядке?

– Все хорошо, – ответила Белль, отвоевывая себе место у облепленной людьми стойки.

– Вчера вечером я понес вам кофе, и когда вы не ответили на стук… ну… я забеспокоился и воспользовался запасным ключом. Я…

– Вы входили в мою комнату? – спросила Белль, ее тон стал очень жестким. Она старалась быть вежливой со служащим, вечно сующим свой нос куда не надо, но его заявление переполнило чашу терпения.

– Ну, да. Как я уже сказал, я очень волновался и подумал, может быть, что-нибудь…

– Мистер Луши, – жестко сказала Белль. – Я была бы вам очень признательна, если бы вы занимались своими собственными делами.

Брови Пьера в шоке взметнулись вверх.

– Но мисс Боннвайвер, я действительно…

– Мне нужно отправить сообщение в «Шедоуз Нуар». Вы можете это организовать? – резко перебила Белль.

– Конечно, – Пьер махнул Маркусу.

Белль написала Линн записку, вызывая ее в отель, и подписалась именем их кузена Джошуа. Она решила не упоминать о побеге отца, зная, что Линн обязательно впадет в панику, если узнает о случившемся. Она лично все расскажет сестре, когда та вернется. Белль сложила записку и передала Пьеру, который с обиженным видом отдал письмо Маркусу.

– Отвези это в «Шедоуз Нуар» и доставь… – он посмотрел на Белль. – Кому доставить, мадемуазель Боннвайвер? – официальным тоном спросил он.

– Белль Сент-Круа, – ответила девушка. – Доставьте ее Белль Сент-Круа, – она пристально посмотрела в глаза Маркусу. – Удостоверься, что отдаешь записку лично в руки мисс Сент-Круа.

Маркус кивнул, сунул записку в карман и направился к выходу.

В двух кварталах от отеля мальчика окружили трое пьяных портовых рабочих.

– Эй, Чарли, посмотри-ка сюда. Парень одет в форму французского солдата.

– Я посыльный из отеля «Сент-Луи», – Маркус попытался проскользнуть мимо.

Крепкий работяга схватил мальчика за шиворот.

– Посыльный, говоришь? – мужчина засмеялся, и от него так сильно пахнуло виски, что Маркус чуть не задохнулся. – Чем занимается посыльный? Посылает вещи? – он грубо захохотал и встряхнул Маркуса.

– Я… исполняю поручения клиентов.

– Эй, он исполняет поручения, Мак! – закричал другой мужчина. – Может быть, и сейчас тоже. Посмотрим, нет ли денег в его карманах!

Огромный рабочий, который все еще держал Маркуса за шиворот, засунул палец сначала в один карман куртки мальчика, затем в другой. Записка Белль выпала, но Мак не обратил на нее внимания, ведь это не деньги.

– Эта золотая отделка на твоей куртке настоящая? – спросил Чарли, корявыми пальцами ощупывая отделку в виде золотого шнура.

– Н-нет, – пролепетал мальчик, вытаращив от страха глаза.

Мак отпустил воротник куртки Маркуса, и мальчик попятился, чтобы сохранить равновесие. Чарли оторвал от куртки один из золотых эполетов и начал пританцовывать, приложив его к плечу.

– Эй, Мак, смотри, я – Наполеон!

Двое других захохотали. Маркус бочком-бочком отошел в сторону, затем бросился бежать. На улицах небезопасно, и так будет продолжаться до тех пор, пока все не утихнет. Лучше отправиться домой. Маркус свернул за угол и скрылся в аллее.

* * *

Белль сидела перед окном номера и смотрела на улицу. Толпа рассеялась, празднования и причитания давно стихли и перенеслись в салуны, казино и дома. Девушка взглянула на маленькие карманные часики, когда-то принадлежавшие отцу. К этому времени Линн давно должна быть в отеле. Зная сестру, Белль была уверена, что та сразу же приедет, как только получит записку. Но Линн не приехала, хотя времени добраться до города было больше чем достаточно… если, конечно, ничего не случилось.

Белль начала волноваться. А если Линн пыталась пройти в отель, и на нее набросились хулиганы, праздновавшие нападение Юга на Север, и решили немного поразвлечься? Вдруг лошадь подстрелили или она встала на дыбы и сбросила Линн на землю? Или перевернулся экипаж?

Белль встала и принялась расхаживать по комнате. Может быть, самой отправиться на плантацию? Возможно, Линн просто не удалось уехать оттуда? Белль подошла к окну и снова выглянула на улицу. Солнце почти скрылось за горизонтом, последние лучи окрашивали дома в золотисто-розовый цвет, а на аллеях и в проходах между арками уже сгущались тени. Внимание привлекла движущаяся по тротуару фигура. Харкорт Проскауд. Белль отступила от окна, но так, чтобы видеть улицу.

Вдруг из тени арки навстречу Харкорту вышел мужчина. Эдвард Мурден. В течение нескольких минут они о чем-то говорили, возбужденно размахивая руками и энергично качая головами. Интересно, о чем они говорят? Имеет ли отношение их спор к смерти Браггетта? Или к тому, как он обманул «Рыцарей»? Или, возможно, даже к бегству отца?

Лоснящийся жеребец остановился, подчиняясь натянувшимся удилам. Черное тело было мокрым от пота после бешеной скачки от города до плантации. Жеребец наклонил голову и громко заржал, когда Тревис дернул за поводья. Копыта вонзились в землю, осколки ракушек полетели во все стороны.

Тревис спрыгнул на землю.

– Трейс! – он перескочил через низкую деревянную ограду, обрамляющую центральную аллею, взлетел по ступенькам, перепрыгивая через две за раз, и в три шага пересек галерею.

– Трейс! – снова крикнул Тревис, распахивая дверь. – Трекстон! Трейнор! – голос гремел по всему дому, эхом отдаваясь в коридоре, пока он бежал в гостиную. Не обнаружив там никого, бросился в комнаты. – Черт побери, куда вы все подевались? Трейс? Мама? Где вы? – Тревис распахнул дверь в кухню. – Кто-нибудь?

Евгения появилась из кладовки, в руках она держала банки с засахаренными фруктами.

– Тревис, чего ты так раскричался?

– Мама, она началась! Война!

Евгения опустила руки, и банки со звоном полетели на пол.

– Война? – тихо переспросила она. Пальцы вцепились в ткань домашней юбки. Она с ужасом смотрела на сына.

– Мама, где все?

Евгения с трудом сглотнула, борясь с подступившими слезами.

– Твои браться скоро вернутся. Они поехали проверить табачные поля. Тереза и Белль наверху осматривают модели платьев.

– Мама, мне нужно срочно вернуться в Виргиния-сити и посмотреть, что там творится.

Шум в галерее привлек внимание, они повернулись к дверям.

Первым вошел Трейс, смеясь и смахивая с рукава дорожную пыль.

– Мама, твои младшие сыновья посходили с ума, – он поцеловал ее в щеку.

– Ты просто стареешь, братишка, вот и все, – возразил Трекстон, входя следом.

Трейнор появился последним.

– Согласен, старина.

Вся троица от всей души рассмеялась, пока они не заметили, что ни Тревис, ни мать не поддержали их.

Трейс замолчал первым, посмотрел сначала на мать, затем на брата.

– В чем дело? – тревога сковала грудь, в глазах промелькнул страх. – Что случилось? Что-то с Белль? – он оглянулся в холл. – С Терезой?

Евгения покачала головой.

– Они обстреляли форт «Самтер», – сказал Тревис.

Трекстон бросил перчатки на стул.

– Дерьмо. Я надеялся, до этого не дойдет.

– Пойдемте в гостиную, – Евгения подобрала с пола банки и дрожащими руками поставила их на тумбочку, затем молча повернулась и вышла.

– Она испугалась, – заметил Трейс.

– Испугалась? – переспросил Трейнор. – Из-за войны? – он усмехнулся. – Но эти дураки янки никогда не войдут в Новый Орлеан.

– Испугалась, что нас убьют, – Трекстон смотрел вслед матери.