Мария Баррет - Обманутая

Ливви окутала милосердная темнота.

Хьюго стоял за небольшой группой встречающих и смотрел на багажные бирки, прикрепленные к сумкам выходящих из таможни пассажиров. Самолет приземлился двадцать минут назад, и он напряженно всматривался в поток прилетевших, отыскивая Ливви. Он нервничал, голова гудела, а живот скручивало от боли. Его план рухнул. Этот трахнутый идиот Джеймс вильнул хвостом и отправил наркотики вместе с вещами Ливви! Если все провалится, Господи! Он…

Хьюго посмотрел в сторону выхода из таможни. Он увидел мужчину, который, везя тележку с телекамерой, махал своей жене с ребенком. Но вдруг его остановил таможенник, и лицо мужчины стало тревожным. Хьюго внимательно посмотрел на тележку и увидел на видеотехнике штамп городского телевидения. Боль в желудке усилилась.

Внимательно наблюдая за происходящим, он увидел, что женщина с ребенком подошла к мужу и таможеннику. Ей что-то объяснили, и ее лицо стало испуганным и тревожным. Она кивнула, посмотрела на мужа, и они вместе пошли за таможенником к двери, на которой было написано «Личный досмотр».

Хьюго с трудом сглотнул и стал пробираться через толпу к дверям таможни. Пробивая себе дорогу, он старался увидеть, что происходит за стеклянными дверьми. Стекло было окрашено, и четкую картину происходящего там увидеть было трудно. Он продвинулся вперед, оттолкнул женщину, стоящую перед ним, и тогда увидел Ливви. Он окаменел.

Спустя секунду, не желая больше ничего видеть, он повернулся на каблуках и стал пробираться через толпу к выходу из терминала. Быстрыми шагами, с трудом сдерживаясь, чтобы не бежать, он стремился к автостоянке. Все его тело было охвачено острой болью, а в ушах стоял дикий звон. Выйдя из терминала, он побежал. Хьюго знал, что должен убраться отсюда до того, как Ливви скажет, кто ее должен встречать. Он должен убраться из аэропорта! Быстро!

Хьюго немного успокоился, когда оказался на платной стоянке. Он достал из кармана квитанцию и немного мелочи. Затем расплатился с контролером, отвернув лицо, чтобы тот не запомнил его. Получив пропуск, он взбежал по лестнице на нужный этаж и поспешил к своему автомобилю.

Забравшись в машину, он включил двигатель и вцепился в руль обеими руками. Его трясло от страха. Включив сцепление, он выехал с места стоянки и повел машину в сторону выхода. Мягкий шум работающего двигателя действовал на него успокаивающе. Выехав на дорогу, он поднял трубку и нажал кнопку записанного в памяти аппарата номера. Это был телефон его адвоката.

– Маркус, это Хьюго Говард.

– Доброе утро, Хьюго! Как ты?..

– Маркус, я должен встретиться с тобой прямо сейчас! Отложи все дела!

– Хьюго, я боюсь, что…

– Отложи все дела, Маркус! Оставь свой кабинет примерно через час. Иди в кафе, и можешь внести плату за кофе в счет.

– Хьюго…

– Я плачу тебе, Маркус, за то, чтобы ты был там, где мне нужен. Делай так, как я говорю! – После этих слов Хьюго отключил телефон. Он не собирался спорить, так как выплачивал огромные деньги по страховке семье Маркуса. Свернув на боковую дорогу, он увеличил скорость, чтобы наверстать упущенное время. Отметив колебание Маркуса, он злобно подумал, что если это дерьмо начнет вонять, то он знает, как поставить его на место.

Ливви сидела, сжав голову руками. Она находилась в таком положении уже больше часа. Она не воспринимала того, что ей говорили. Ей казалось, что она видит какой-то чудовищный спектакль, но не понимала, какая роль отведена ей. Она не понимала, что случилось! Она действительно не понимала! У нее в голове все смешалось, одна сцена следовала за другой, как в калейдоскопе, но она никак не могла увидеть окончательный узор. Она видела, как снимает свой чемодан с конвейера, потом прощается со съемочной группой, а потом начинается кошмар: комната для допросов с двумя офицерами и вопросы, слова, требование сказать правду, еще вопросы…

Кто-то вошел в комнату.

Ливви подняла голову и увидела двух женщин в форме.

– Ливви Дэвис?

Ливви тупо смотрела на спрашивающую женщину.

– Мы пришли, чтобы обыскать вас. Я хочу обратить ваше внимание на то, что вы можете подавать апелляцию, но не можете отказаться от личного досмотра. Встаньте, пожалуйста.

Офицер, арестовавший ее и не отходящий от нее почти все утро, встал и тихо исчез за дверью.

Женщина подошла к ней, и Ливви встала к стене, как ей сказали. Она увидела пустой взгляд одной из женщин и только тогда поняла, что ей предстоит. Тогда она задрожала.

– Вы должны снимать постепенно каждую вещь и передавать мне. Я буду говорить вам, как вы должны это сделать.

Ливви несколько минут смотрела в пол. Потом сняла через голову свитер и передала женщине в форме. Чувствуя себе неловко, она стояла и ждала, пока та тщательно просматривала и прощупывала каждый шов свитера. Потом Ливви расстегнула блузку, сняла и снова передала женщине.

Через несколько минут она сняла с себя всю одежду и, закрыв грудь руками, пыталась унять свою дрожь. Она не смотрела на обыскивающих ее. Непролившиеся слезы стояли в горле, причиняя ей боль. После бесконечного ожидания, которое, казалось, длилось века, одна из женщин сказала.

– Порядок, сейчас вы можете одеться. – И протянула ей лифчик. Вот тогда наконец Ливви закричала.

Фрейзер вошел в свой кабинет, когда зазвонил телефон, и наклонился к столу, чтобы ответить. Он двигался легко, и его сильное мускулистое тело было более гибким, чем казалось. Он приложил трубку к уху, просматривая экземпляр вечернего выпуска.

– Фрейзер Стюарт, «Ангас пресс», – бросил он в своей обычной отрывисто резкой и небрежной манере. В трубке молчали. – Да? Чем могу помочь? – Голос его прозвучал нетерпеливо.

Он отложил бумаги и резко выпрямился, проглотив незримую линейку. Бумаги полетели на пол.

– Боже, Ливви? Что случилось?.. Ливви?! – Он ждал несколько секунд, и его сердце бешено стучало. – Ливви, говори медленнее, постарайся успокоиться. Нет, все в порядке, дорогая, я еще здесь. – Он схватил ручку и оторвал кусок бумаги от экземпляра вечернего выпуска. – Попытайся рассказать мне поподробнее… да, да, я понял это. – Он пытался говорить обычным голосом, но от шока у него поплыла перед глазами комната. – Как долго тебя будут держать там? Я понимаю. Да, я вылетаю следующим рейсом… Ливви, а где Джеймс? – Он сильно сжал трубку, когда услышал снова ее рыдания. – Успокойся, сердце мое! Не расстраивайся сейчас, пожалуйста. Я уверен, что все будет в порядке. – Он записал все, что она сказала ему. – Да, я понимаю. Постарайся не расстраиваться, Ливви. Все будет в порядке, я обещаю… – Телефон отключился.

Он положил трубку, встал и вышел в приемную.

– Кэрол? – Он увидел пустую приемную и взревел: – Кэрол?!

Через секунду появилась его секретарь, с трудом переводя дыхание. – Что? В чем дело? Вы так кричали…

– Кэрол, садись сейчас к телефону и закажи мне билет на ближайший рейс до Лондона! Потом выйди и купи мне что-нибудь из вещей на несколько дней. У меня нет времени заехать домой.

– Хорошо. С вами все в порядке, Фрейзер? – Он никогда не выглядел таким потрясенным.

– Да. Вообще-то не очень в порядке, но у меня нет времени на объяснения. – Он вернулся в свой кабинет, но перед дверью обернулся и сказал: – Спасибо, Кэрол. Извини за грубость.

Она пожала плечами и продолжала набирать номер.

В своем кабинете, присев на край стола, он напряженно ждал, когда ответит заказанный им номер. Казалось, что время повернулось вспять. В нем вновь проснулись те чувства, которые он испытывал двенадцать лет назад в Оксфорде. Это была вновь та же мешанина чувств: потрясение и печаль и невероятное, совершенное наслаждение – изысканное до боли. Боже, он хорошо все помнил, он помнил все так, как будто это было вчера!

Ей было семнадцать, и она так стремилась вырваться из дома, убежать от той боли, которую ей причинил развод родителей. Он никогда не понимал, почему она выбрала его, что заставило ее прийти к нему в ту страшную ночь… Зато он знал, что помог ей справиться с болью. Он занимался с ней любовью с таким невероятным желанием, которого не знал до и после нее. Она льнула к нему, плакала, извивалась под ним – она настолько завладела его мыслями и телом, что на протяжении всех этих лет эта жажда обладания ею не угасла. Самоубийство ее отца в первом семестре их учебы в Оксфорде отметило болезненной печалью начало их любовной связи. Он мог понять, почему она отдалилась от него, когда горе утихло. Но он никогда не забывал ее. Никогда.

Он встал, так как зазвонил телефон. Заказанный им номер ответил.

– Могу я поговорить с Питером Маршаллом? – Он услышал стандартный ответ, что Питер Маршалл в суде. – Я понимаю, тогда запишите для него сообщение. Я звоню по настоятельной просьбе его приемной дочери Ливви Дэвис. Да, она задержана в Хитроу таможенниками по очень серьезному обвинению. Она звонила мне, мое имя Фрейзер Стюарт. Он может перезвонить по следующему номеру… Вы записали это? Хорошо! У этого номера я буду в течение часа, а потом вылетаю в Лондон. Спасибо. – С этими словами он резко оборвал разговор и повесил трубку.

Встав, он подошел к стеклянной двери и посмотрел в приемную, Кэрол все еще висела на телефоне. Какого черта Ливви позвонила ему? Но у него не было времени думать об этом, так как снова раздался телефонный звонок. Он рванулся к телефону и схватил трубку.

– Фрейзер Стюарт. Хелло, мистер Маршалл. Да, я звонил. Извините… Нет, я старый друг из Оксфорда! Нет, я не знаю, почему она позвонила мне… Да, я понимаю это, но она была очень сильно расстроена, смущена. Мы были очень близки одно время и… – Неожиданно Фрейзер растерял всю свою вежливость. – Черт побери! Мистер Маршалл, я понимаю, что вы огорчены, но я знаю очень мало, так как Ливви позвонила мне десять минут назад и попросила приехать в Лондон. Я не знаю точно, что случилось. Да, я удивлен, так же, как и вы, что она позвонила мне, но я успокаивал ее, когда умер отец, может быть, поэтому… – Он остановился, тяжело дыша, и потом продолжил: – Как бы там ни было, днем я вылетаю из Абердина и буду в Лондоне вечером. Я не знаю, что там произошло, поэтому я звоню вам.