Татьяна Дубровина - Обмануть судьбу

— Здравствуйте, Надежда Егоровна.

Лина постаралась улыбнуться как можно приветливее.

— Вы ко мне?

Пожилая женщина в домашнем платье настороженно смотрела на нее. Она придерживала рукой дверь, не приглашая Лину войти в дом.

— Я… за Ваней, — неуверенно сказала Лина. — Я подруга…

«Кати» — застряло в горле, потому что за спиной Надежды Егоровны появился милиционер.

Женщины секунду смотрели друг на друга, словно выпытывая, что известно каждой из них. Потом лицо матери Сергея пошло красными пятнами.

Знает эта девушка, кого подозревают в гибели Кати?

Она всхлипнула, и слезы потекли по ее щекам. Сколько их она уже выплакала за это время.

— Кто там, Надежда Егоровна?

— Это за Ванюшкой… Подруга…

Вот даже в дом человека не может пригласить. За что такое на старости лет? И как ей сказать про мальчонку? Не уберегла, не уследила…

— Вы уж простите. Виновата я, дура старая. Выпустила его погулять, пока пирожки пекла. Он пирожков просил с повидлом… Калитку не заперла, а он убежал.

Лина растерянно смотрела на нее.

— Убежал?

— Все к маме рвался… Заскучал он у меня, видно.

— Когда?

— Да позавчера еще.

Дело принимало неожиданный оборот. Лина не знала, что делать.

— Вот и Юра за ним приезжал уже. Незадолго перед вами, — продолжала Надежда Егоровна.

— Юрий? — насторожилась Лина.

Час от часу не легче. Вычислил, сволочь, где ему искать ребенка. Одно хорошо — он тоже опоздал. Впрочем, как и они.

— Юра, отчим его. Знаете?

— Знаю, — кивнула Лина. — Что же теперь делать?

— Ума не приложу, — развела руками Надежда Егоровна. — Я уже сообщила… Ищут его. Может, найдут.

Рыжего мальчика в куртке с Микки-Маусом на спине ищет милиция, ищет убийца и ищут они с Сергеем… Кому из них первому улыбнется удача?

«Ищут везде, но не могут найти…» — некстати вспомнились детские стишки.

— Если бы не эти пирожки… — бормотала Сережина мама и вдруг воскликнула: — Подождите, я ведь целую гору напекла. Сейчас заверну.

— Зачем? Не надо.

Но Надежда Егоровна уже метнулась в кухню за этими несчастными пирожками.

Она догнала Лину у самой калитки и сунула в руки битком набитый целлофановый пакет.

— Берите, берите… Вам на поминках пригодятся… — она горько вздохнула. — Положено так.

Всю обратную дорогу до шалаша Лина бежала, прижимая к груди тяжелый пакет.

Сергей, заслышав ее шаги, выглянул из шалаша.

— А где Иван?

— Скорее, Сережа, по дороге объясню.

Он больше ни о чем не спрашивал. Помчался к станции так, что Лина осталась далеко позади.

Сергей обернулся на бегу:

— Брось это барахло! Что ты туда напихала?

— Пи-рож-ки… — задыхаясь, выговорила Лина.

Он подождал ее и взял пакет. Глянул мельком на часы:

— Давай быстрее. Сейчас перерыв у электричек будет.

Юрий Варламов смотрел на дверь.

Старая, крашенная коричневой краской дверь без глазка, с выщербинами. Совсем обычная, если не считать узкого листка бумаги с печатью, закрепленного поверх замка небольшой пломбой.

Это была Катина дверь.

Он отвел глаза, напустил на лицо скорбное озабоченное выражение и позвонил в соседнюю квартиру.

Раздался оглушительный собачий лай, освещенный изнутри глазок потемнел на секунду, и дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой.

Женщина в халате выглянула на площадку, удерживая на поводке огромного мраморного дога.

— Фу, Кристи! Молчать!

Она всмотрелась в стоящего перед ней мужчину и узнала: Катькин ухажер. Лицо ее мгновенно отразило сначала сочувствие, а потом любопытство.

Тамара Васильевна Чупрыкина уже успела оправиться от потрясения, отрыдала положенное, оплакала молоденькую соседку, а теперь, поскольку ее собственная жизнь продолжалась, вновь бурлила энергией.

— Не знаю ничего… не могу вам помочь, — затараторила она. — У нас уже следователь спрашивал. Жалко как! Такое горе.

— Я не про Катю… — Юрий коротко вздохнул и пригнул голову, словно пряча слезы. — Я в отъезде был. Вот сейчас только… Я мальчика хотел забрать, Ваню.

— Мальчика? — удивилась соседка. — А его здесь не было.

— Как? — удивился Юрий. — Он не приходил?

— А куда ж ему приходить? — в свою очередь удивилась соседка. — Матери-то нет. И квартиру вон опечатали. А что, и Ваня пропал? А может, его тоже… О господи! — охнула она. — Тьфу-тьфу, типун мне на язык!

Он выдавил вежливую улыбку.

— Ладно, извините. Видимо, мы разминулись. Наверное, он ко мне поехал.

Он торопливо сбежал по лестнице.

«Вот это номер! Больше суток мальчишка где-то бродит. Что, если он уже сообразил? Побежит в милицию? Нет, ума не хватит. Что я паникую? Узнал пацан, что мать убили, и побежал в Москву. Это инстинктивное. А к кому ему бежать, если не ко мне? Он меня уже родственником считает, — размышлял Юрий. — Я здесь суечусь, мотаюсь туда-сюда, а он, наверное, сидит под моей дверью и ждет».

Он поймал такси.

— В Перово.

…Рыжий мальчик в куртке с Микки-Маусом в этот самый момент завернул за угол и шагнул в арку, ведущую во двор.

Наконец-то он дома. Хоть бы мама еще не ушла на работу.

Она его, конечно, отругает за то, что убежал от бабушки Нади. А потом покормит… Есть хотелось — просто жуть. Он бы сейчас даже манную кашу съел. И кефир выпил бы без звука. Может, мама разрешит не ходить в детский сад? Он так устал за эти ночи.

Ваня поднялся на третий этаж и привычно надавил кнопку звонка.

Вот те раз! Никто не открывает. Он задумался.

«Сегодня понедельник? Или вторник? По понедельникам мама в первую смену, а по вторникам — во вторую. Нет! Неправильно. Вот дурак! — выругал он себя. — Эту неделю она вообще не должна работать. Она отгулы взяла перед свадьбой. Говорила, что по магазинам будет бегать, как сумасшедшая…»

На всякий случай он еще постучал в дверь каблуком. Может, спит? И тут его взгляд уткнулся в странную бумажку с печатью, налепленную на двери.

Бумажка была почти на уровне его глаз. Странно, как он сразу ее не увидел.

Ваня колупнул бумажку ногтем. Зачем мама заклеила дверь? А может, она уехала к дяде Юре, а замок запечатала, чтобы никто чужой не забрался?

Он сел на ступеньки и задумался. Конечно, можно сидеть и ждать маму здесь… но очень хочется есть. К тому же, может, она не вернется. Останется у дяди Юры. Они же собирались жить вместе. Может, у соседки спросить?

Он позвонил в одну дверь, во вторую — тишина. Все на работе. За третьей дверью залаяла собака. Противная догиня Кристи. Ваня ее терпеть не мог и побаивался. Она глупая собака. Бросается на спину с разбега.

Мальчик вздохнул и отступил на шаг. Придется ехать к дяде Юре. Хорошо, что он запомнил, как его станция называется. Такая легкая, пушистая… «Перово»… Будто на перышко дуешь…

Лина отсчитала второй подъезд от арки и одним махом поднялась на третий этаж.

Все правильно, вот левая дверь опечатана.

На всякий случай она поднялась еще на пролет, посмотрела на верхней площадке. Позвала негромко:

— Иван! Ваня, ты здесь?

Конечно, его нет. Глупо было надеяться… Может, он еще не добрался до дома? Плутает где-то в огромном городе.

Она позвонила ко всем соседям. Хоть кто-нибудь видел ребенка? Слышал о нем? Как люди могут спокойно продолжать жить, когда совсем рядом с ними такое горе?

— Ну кто там опять? — раздался недовольный голос. — Да заткнешься ты, скотина? Разгавкалась — голова уже трещит!

Дверь открывать не спешили.

— Вы не видели мальчика соседского? — громко спросила Лина.

Дверь на цепочке приоткрылась.

— Он к отчиму поехал, — сообщила соседка. — Ну… к жениху бывшему.

Сердце упало. Опоздали.

— Давно?

— Не знаю. Этот отчим тоже ходил, спрашивал. Сказал, что к нему, наверное…

— Давно приходил?

— Кто?

— Юрий… — выдавила Лина ненавистное имя.

— Да перед вами.

— А Ваня?

— Не было его, не было, не видела, — раздраженно сказала соседка. — Отстаньте.

Юрий нетерпеливо прохаживался по комнате, поглядывая на часы.

Где же мальчишка?

Может, он зря приехал к себе? Иван наверняка сначала домой побежит. Все дети бегут домой. Он же не понимает, что там его никто не встретит. Детская психология, черт бы ее побрал. Может, он думает, что стоит вернуться, и все будет по-прежнему. Как в сказке. А впрочем, хрен его знает, что он там себе думает.

Надо было ждать его там. Ладно, что теперь горячку пороть? В конце концов, потопчется у запертой двери и поедет к нему. Больше-то мальчику некуда податься.

Юрий пошел на кухню и сварил себе кофе. Настоящая «Бразилия», привозной, не то что в нашей торговле.

Прихлебывая из чашки горячий горьковатый напиток, он сел в кресло и потянулся к телефону.

— Алло. Это я, сынок. У тебя с арифметикой плохо. — Голос у Юрия стал повелительным. — Дневная выручка, как минимум, бывает кусков на пять-шесть больше… Точность — вежливость королей. Ну, я рад, что ты понятливый. Сегодня и отдашь. Кстати, еще одна работа будет. — Он усмехнулся. — С этим ты и без Негатива справишься.

Ваня вышел из метро и остолбенел. Все вокруг было не так, как тогда, когда они приезжали сюда с мамой и дядей Сережей.

Прямо перед ним стеклянная стена кафе, рядом магазинчик, несколько коммерческих палаток на углу. Люди толпятся на остановке автобуса.

А должен быть сквер, он точно помнит. А в сквере такой памятник странный, железяка покореженная. Мама еще сказала, что это сделал какой-то знаменитый скульптор, вот только он забыл фамилию… Нет, вспомнил. Сидур. Си — нота всяких ДУР! Может, он станцию перепутал?