Ее гостья отрывисто хохотнула.

– Тогда ты еще более необычная, чем мне показалось, – сказала она. – Тогда буду говорить с тобой прямо, деревенская девочка. Если захочешь гулять по Венеции так, как гуляла прошлой ночью, или с кем-то встречаться, или отсутствовать дома всю ночь, я тебе помогу. Скажешь, что будешь у меня в гостях, и я дам тебе мою гондолу, и мой плащ, и мою маску… и даже мои платья. Если выдумаешь какую-то историю, можешь рассчитывать, что я ее подтвержу. Можешь сказать, что провела ночь у меня, и я буду говорить всем, что мы просидели за картами. Можешь врать, очертя свою хорошенькую головку, и я тебя поддержу, ни о чем не спрашивая. Что бы ты ни захотела сделать и каким бы это ни было… необычным. Понимаешь?

– Наверное, да, – ответила Изольда. – Вы будете покрывать мое вранье.

– Совершенно верно!

Леди Каринта улыбнулась.

– И если бы мне хотелось врать и тайно уходить из дома, это было бы мне очень полезно, – презрительно заявила Изольда. – Но я не хочу, так что в этом нет нужды.

– Я знаю, что знаю, – отметила леди Каринта.

– Это и есть суть и смысл знания, – находчиво парировала Изольда. – Все знают то, что знают.

– Я знаю, что видела, – не сдавалась леди Каринта.

– Вы видели, как я… а может, это была Ишрак… зашла в наш сад. А может, это мы видели, как вы зашли в наш сад. Может, мы даже поклянемся в этом. Ну и что? Ваша милость, это бессмыслица. Говорите прямо. Что вам от меня надо?

– Хорошо, я скажу прямо, деревенская девочка. Сегодня ты откроешь для моей гондолы ворота, проведешь меня наверх в комнату твоего брата, а на рассвете выпустишь. И ты ничего никому об этом не скажешь – и даже будешь отрицать, если тебя спросят прямо. – Она положила ладонь Изольде на колено. – Никто никогда не спросит, – пообещала она. – Я всегда прелестно осторожна.

– А что если мой брат не хочет, чтобы вас приводили к нему в комнату? – Изольде стало труднее дышать: она чувствовала, что вот-вот выйдет из себя. – Что если он считает вас слишком старой или слишком потасканной? Что если вы не вызываете у него желания и ему хочется, чтобы вы держались подальше?

Леди Каринта со смехом разгладила синее платье на бедрах, словно вспоминая, как накануне Лука ее ласкал.

– Он будет не первым юношей, который, проснувшись, обнаружит меня в своей постели. И не первым, кто будет этому рад.

– Он не обычный юноша, – предупредила ее Изольда. – Он не похож на всех тех юношей, с которыми вы сталкивались прежде.

– Тут я не спорю: он необычайно хорош собой, – согласилась леди Каринта. – А я необычайно сильно его хочу. Думаю, у меня будет просто необычайная любовная связь.

Изольда вскочила на ноги, словно не в ее силах было дольше сидеть.

– Клянусь честью: этого не будет! – заявила она.

– А почему ты против? Я ведь тоже тебе помогу! Если тебе не нужно прикрывать твою собственную связь, давай я помогу тебе познакомиться с молодыми людьми! Или тебе просто дарить подарки? – Венецианская дама прикоснулась к раскачивающимся у нее в ушах монетам. – Хочешь такие? Получишь! Но знай: я твоего брата заполучу. Я сделаю его своей игрушкой и оставлю по уши в меня влюбленным. Так всегда бывает. Он станет словно одержимый. Всю оставшуюся жизнь он будет по мне страдать. Я научу его всему, что нужно знать о женщинах – и лучшей любовницы, чем я, он никогда не найдет. Он всю оставшуюся жизнь будет искать такую. Но после меня обычные женщины ему не подойдут.

– Нет, – твердо сказала Изольда, – он не станет по тебе страдать. И не предлагай мне свои мерзкие деньги и отвратительные обноски: они мне не нужны. Вынуждена просить тебя уйти. И ты больше не вернешься.

– Еще как вернусь! – возразила та. – Тайно, с твоей помощью или без нее. Проснись ночью и знай: он со мной, в комнате, которая как раз под твоей. Или же он придет ко мне. Думаешь, он меня не хочет? Думаешь, я оказалась бы здесь без его открытого приглашения? Вчера ночью он предложил мне поехать домой вместе с ним. Вчера ночью, после приема. Он хотел встретиться со мной в саду. Он в меня влюбился, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы это прекратить.

– Неправда! – Однако у Изольды дрогнул голос: она поняла, что леди Каринта скорее всего говорит правду и что Лука вполне мог договориться о встрече с ней. Возможно, когда калитка сада открылась, он ждал там именно ее. – Неправда, и я ни за что не впущу тебя к нему в комнату. Даже если бы я… – Тут она резко замолчала, вспомнив ту ложь, которую им необходимо поддерживать. – Даже если бы он не был мне братом, я бы такого не допустила. Ты гадкая мерзкая женщина. Да что там Лука: я даже к Фрейзе в спальню тебя не отвела бы, потому что он для тебя слишком хорош.

– Он же слуга! – взвизгнула ее гостья.

– Он наш фактотум! – крикнула в ответ Изольда. – Доверенный представитель! И стоит десяти таких как ты! Потому что он – прекрасный фактотум, а ты – старая шлюха!

Леди Каринта кинулась на Изольду, дала ей оплеуху и принялась таскать за волосы. Рассвирепевшая Изольда сжала кулак, как это делала Ишрак, когда собиралась драться, и ударила венецианку со всей силы… прямо в челюсть. Каринта отлетела назад, ударилась об стол, выпрямилась – и снова бросилась вперед, выставив руки со скрюченными пальцами и собираясь впиться Изольде в глаза. Правой рукой она расцарапала Изольде щеку, но Изольда сразу схватила ее за запястье и завернула руку ей за спину. Каринта вопила от боли и пыталась лягаться, норовя ударить Изольду каблуком, но та постепенно вытесняла ее из комнаты на лестницу. Они как раз оказались у ступенек, когда брат Пьетро, невероятно гостеприимный и величественный, начал подниматься наверх со словами:

– Мне сказали, что леди Каринта почтила наш дом визитом… Боже правый! Что это?

– Она уходит! – пропыхтела Изольда с пылающими от ярости щеками и измазанным кровью лицом. – Старая шлюха уже убирается отсюда.

Она бесцеремонно пихнула леди Каринту к лестнице, и та, чуть было не оказавшись в объятиях брата Пьетро, схватилась за него, чтобы удержаться на ногах, а потом отпихнула и помчалась вниз.

– Чума на вас! – разнесся по лестнице ее вопль. – Чума на тебя, жеманница, и на твоего мальчугана-братца! Ты пожалеешь, что меня оскорбила!

Ее милость приостановилась у последней ступеньки и посмотрела вверх на них: на Изольду, чьи светлые волосы она успела подергать и чья расцарапанная правая щека кровоточила, и на ошеломленного брата Пьетро.

– И вообще, кто вы такие? – вопросила леди Каринта, внезапно переключившись с ярости на хитрость. – Вы совершенно не похожи на семью. Почему ты стережешь брата, словно он монах? И какая сестра станет делать ставку, чтобы провести время с братом? Что за игру вы ведете? Кто вообще вас знает? Какое у вас дело? Откуда у вас деньги? Вам придется мне ответить!

– Ах, нет никакой игры! Уверяю вас, ваша милость…

Брат Пьетро пошел было вниз следом за ней, но она стремительно повернулась и исчезла… а уже через мгновение они услышали, как она подзывает своего гондольера. Ворота на канал открылись – и ее гондола стремительно отплыла.

В наступившей тишине брат Пьетро повернулся к Изольде.

– Что все это значит? – вопросил он. – С чего ты начала с ней драку, словно уличный мальчишка? Леди Изольда! Ты только посмотри на себя! О чем ты думала?

Изольда попыталась было что-то ответить, потом попыталась снова… и в итоге смогла только бросить:

– Я ее ненавижу! И Луку тоже ненавижу!

А потом она стремительно повернулась, убежала к себе и захлопнула дверь.

* * *

Лука, Фрейзе и Ишрак дожидались на пристани у дома алхимика, пока не прозвонил колокол с обедни: вскоре после этого они увидели, как Драго Накари и Джасинта идут к ним со стороны моста Риальто.

Фрейзе пошел вперед, чтобы поздороваться с девушкой и поклониться ее отцу, а потом они все направились к парадной двери. Джасинта извлекла из сумочки, подвешенной под верхним платьем, громадный ключ.

– Неожиданно и приятно, – проговорил алхимик настороженно.

Лука кивнул.

– Я решил вернуть тебе лист рукописи. Не думаю, что смогу продвинуться дальше. Я надеялся, что тут есть шифр и что я его разгадаю, но ничего не получается.

Мужчина кивнул.

– Ты смог бы узнать больше, если бы у тебя была вся книга?

– Не исключено, – осторожно ответил Лука, – но точно сказать нельзя. Чем больше слов есть для сравнения, тем больше вероятность понять их значение. И могут появиться повторы, которые окажутся распространенными словами, но обещать я не могу. Я вперед не продвинулся. У меня нет опыта…

Он замолчал: алхимик открыл дверь и пригласил их в дом.

– Проходите в мой кабинет.

Алхимик провел их в большую комнату со столом, заваленным бумагами. Джасинта поспешно закрыла большие двустворчатые двери кладовой, однако гости почувствовали странный сладковатый запах гниющей растительности и на его фоне – запах разложения, чего-то гораздо более гадкого, вроде экскрементов.

– Это запах темной материи, – спокойно объяснил алхимик. – Мы к нему привыкли, а вот посторонних он беспокоит.

– Вы очищаете темную материю? – уточнил Лука.

Его собеседник кивнул.

– У меня есть рецепт очищения… – Он немного помолчал. – …До конечной точки. Догадываюсь, что вы на самом деле сегодня пришли именно поэтому? Вернуть мне рукопись можно было и с посыльным. Я предполагаю, что на самом деле тебе захотелось посмотреть на мою работу.

Девушка застыла, прижавшись спиной к двери кладовой, словно готовясь воспрепятствовать им войти – и на отца смотрела так, будто хотела заставить его замолчать. Алхимик посмотрел на нее, улыбнулся – и снова обратился к Луке.

– Джасинта боится за меня, за нашу безопасность, – признался он. – Но у меня тоже был сон про тебя, и это заставляет меня тебе доверять. Рассказать тебе, что в нем было?

Лука кивнул:

– Расскажи.

– Мне приснилось, что ты младенец. От тебя исходило какое-то сияние. Твоя мать принесла тебя ко мне и рассказала, что она тебя нашла. Ты родился не от человека, – негромко проговорил он. – Тебе это о чем-то говорит?