— Я стараюсь совершенствоваться, — коротко заметил он.

В это время мы проходили мимо старой сыроварни. Тень от ее стен закрывала прилегающий к постройке участок земли от прямых лучей солнца, и потому в этом месте на дорожке поблескивал нерастаявший лед. Я опустила глаза, внимательно глядя под ноги, чтобы не поскользнуться, и услышала, как Адриан сказал:

— Когда я был в Лиссабоне, я имел возможность поездить верхом в Королевском манеже. Для меня это было настоящим открытием.

Я подняла голову и встретилась с ним глазами. Он улыбнулся. Улыбка была какой-то особенной. Никогда раньше я не видела на его лице ничего подобного. И сердце мое странно екнуло.

— Я привез с собой лузитанского жеребца, — добавил Адриан.

От удивления я раскрыла рот. Лузитанская порода лошадей являлась национальной гордостью Португалии. Ее выводили веками, и представители этой породы особенно легко поддавались дрессировке.

— Сюда, в Англию?! — воскликнула я.

Удивление мое было легко объяснить: португальцы очень строго следили за тем, чтобы лузитанские лошади не попадали за пределы их страны.

— Да, в свое поместье Грейстоун-Эбби. Вы должны как-нибудь заглянуть туда и покататься на нем верхом.

Глава 7

— Ваш брат рассердился, когда узнал, что вас отчислили из университета? — спросила я у Гарри, который впервые приехал с визитом в Лэмбурн после того, как пять дней назад здесь в первый и пока что в последний раз побывал Адриан.

Мы с Гарри, как обычно, сидели в библиотеке. Младший брат Адриана с завидным аппетитом уплетал обильно смазанные маслом оладьи миссис Ноукс. Я к ним даже не прикасалась: в последние пять дней аппетит у меня снова пропал. Проглотив очередной кусок, Гарри мрачно ответил:

— Нет, Кейт, он не рассердился. Он просто очень разочарован. Если бы он разозлился, мне было бы легче.

Я прекрасно его понимала.

— Разумеется, он надеется, что в следующем году я снова отправлюсь в Оксфорд, чтобы продолжить учебу. А пока буду заниматься с приходским священником, чтобы не отстать.

— Как вы думаете, у вас все же будет время, чтобы заняться поисками Пэдди? — с тревогой осведомилась я.

— Поиски Пэдди для меня стоят на первом месте, Кейт, — заверил меня собеседник, старательно поглощая оладьи.

Я почувствовала огромное облегчение. Меня серьезно беспокоил тот факт, что приезд Адриана каким-то образом помешает мне в проведении моего расследования.

— Вы видели вчерашнюю «Морнинг пост»? — спросил Гарри с набитым ртом.

— Нет, — ответила я. — Газеты приходят сюда с опозданием на несколько дней.

— Ну, Адриану-то их доставляют вовремя. — Гарри наконец разделался с оладьями и иронично приподнял одну бровь, как это делал его старший брат. Никогда раньше я не видела на его лице этого выражения. — Там в колонке светской хроники есть кое-что интересное.

— Может быть, вы скажете мне что именно или так и будете сидеть и ухмыляться? — спросила я, нетерпеливо постукивая ногой по ковру.

— Я вовсе не ухмыляюсь, — обиделся Гарри.

— Нет, ухмыляетесь.

— Нет, не ухмыляюсь.

Я зажмурилась и принялась считать в уме до десяти. Дойдя до восьми, я услышала шелест бумаги и, открыв глаза, увидела, что Гарри стоит около моего кресла, держа в руках газетную вырезку. Я сразу же увидела, что она именно из «Морнинг пост», и, наклонив голову, принялась читать.

«Кое-чем интересным», как охарактеризовал это Гарри, был первый абзац колонки под рубрикой «Говорят, что…» «Где же супруга некоего графа, который недавно вернулся из-за границы? — прочла я. — Соответствуют ли истине слухи о том, что граф в скором времени намерен с ней развестись? Если это так, то что же тогда будет с его политической карьерой?»

— О Господи! — С трудом оторвав глаза от газетных строк, я посмотрела на Гарри. — Ваш брат, вероятно, просто в бешенстве?

— Да, он в бешенстве, — подтвердил Гарри и, снова опустившись в свое кресло, развалился в нем, вытянув ноги к огню. — Адриан не любит, когда его к чему-либо принуждают, а Чарлвуд сделал это уже дважды.

— Вы считаете, что это дело рук Чарлвуда? — спросила я, взмахнув газетной вырезкой.

— Наверняка. А вы со мной не согласны?

— Да, наверное, вы правы, — убитым голосом признала я.

— Я сказал Адриану, что единственный возможный способ приструнить этого подонка — это создать вашему браку благопристойный фасад, — с удовлетворением сообщил Гарри. — И мне кажется, что он со мной согласился.

— Что значит «придать вашему браку благопристойный фасад»? — устало спросила я.

— Сделать его реальным, разумеется. В конце концов, Кейт, я не вижу никаких причин, мешающих вам с Адрианом поладить. Оба вы молоды, оба привлекательны, оба с ума сходите по лошадям. — Мой собеседник улыбнулся ангельской улыбкой. — Все может получиться как нельзя лучше. Разве я не прав?

Чудовищная толстокожесть, проявленная Гарри, на какое-то время лишила меня дара речи. Должно быть, он догадался по выражению моего лица, что сказал что-то не то, потому что, взмахнув рукой, тут же добавил:

— Ладно, ладно, не заводитесь, Кейт. Я думал не столько об Адриане, сколько о вас. Ведь вам нужен дом, где вы могли бы жить.

Я раскрыла рот для ответа, но Гарри, не дав мне произнести ни слова, заговорил снова:

— Напрасно вы вбили себе в голову, что могли бы жить где-нибудь под одной крышей с этим вашим конюхом. Это невозможно. Вы леди, а леди не живут с конюхами. Для вас будет гораздо лучше, если вы останетесь жить с Адрианом.

Я выждала, чтобы убедиться, что Гарри наконец закончил свою тираду, а затем сказала:

— Возможно, для меня это и лучше, а для Адриана? Я вовсе не намерена удерживать его в узах брака, которыми его связали со мной в принудительном порядке!

— Это как раз самое лучшее из всего того, что с ним могло случиться, — упрямо продолжал гнуть свое Гарри. — Вы как жена гораздо больше ему подходите, чем эта леди Мэри, вся такая правильная и добродетельная.

Я очень сильно сомневалась в том, что дело обстоит именно так, однако мне все же было приятно это услышать. Опустив глаза вниз, я снова пробежала взглядом колонку светской хроники.

— А это правда, что развод повредит политической карьере вашего брата? — спросила я.

— Да, — ответил Гарри.

— Но ведь почти у всех мужчин есть любовницы, — возразила я. — Боже мой, даже герцог Веллингтонский имеет любовниц! Однако его политической карьере это отнюдь не вредит.

— Но он ведь не разводится с женой, Кейт. Любовницы — это одно, а развод — совсем другое.

— Но ведь это же лицемерие, ужасное лицемерие! — горячо воскликнула я.

— Ну да, лицемерие, — согласился Гарри, — но так уж устроен мир, Кейт. Так что вы, если желаете добра Адриану, просто обязаны остаться его супругой.

Я нахмурилась и, откинувшись на спинку кресла, уставилась на огонь. На несколько секунд воцарилось молчание, а потом Гарри заговорил снова:

— Вы только подумайте, Кейт, если мы с вами будем находиться в тесном контакте, нам будет гораздо легче заниматься расследованием обстоятельств убийства вашего отца. А мы сможем постоянно встречаться, если вы останетесь замужем за Адрианом. Если же вы будете настаивать на разводе, одному Богу известно, куда вас занесет жизнь.

— Пожалуй, вы правы, — безвольно сказала я, коснувшись пальцем нижней губы.

— Возможно, завтра Адриан приедет с вами повидаться, — продолжил Гарри, — но я решил, что будет лучше, если я подготовлю вас к тому, что он собирается вам сказать.

— Это было очень мудро с вашей стороны, Гарри, — сказала я.

— Ну вот, а теперь не предавайтесь отчаянию, — подбодрил меня мой собеседник. — Адриан — прекрасный человек, Кейт. Бояться вам нечего. Лучшего мужа вам не найти.


Ночью я почти не спала. Мысли так и роились в голове, носились кругами, словно собака, пытающаяся поймать собственный хвост. Вот главные из них:

"Адриан — чудесный человек, и я хочу остаться его женой.

Если мы сохраним наш брак, а Адриан будет меня ненавидеть, я стану самой несчастной женщиной на свете.

Я не хочу оставаться его женой, если он не хочет быть моим мужем.

Он ведь любит другую женщину — безупречную леди Мэри.

Я никакая не графиня. Адриан будет меня стесняться.

Возможно, я смогу сделать так, что он меня полюбит".

Подобные раздумья, как вы понимаете, — не самое плодотворное занятие. Когда наконец утром я встала с постели, под глазами у меня залегли темные круги. Можете себе представить, какие комментарии последовали по этому поводу со стороны мистера и миссис Ноукс.

Небо и солнце были затянуты низкими серыми тучами, и в воздухе стоял запах снега. «Нет уж, лучше бы Адриан сегодня не приезжал», — подумала я. Однако чуть погодя, когда я сидела в библиотеке и пыталась читать «Благосостояние государств», дверь открылась, и в комнату вошел лорд Грейстоун.

На плечах его пальто белел снег, капельки воды от растаявших снежинок, словно алмазы, мягко поблескивали в его волосах. Я взглянула на него поверх книги, но не произнесла ни слова.

Мистер Ноукс помог Адриану снять пальто и спросил, будет ли он пить чай или предпочтет ромовый пунш.

— Пока ничего не надо, Ноукс, — ответил Адриан. — Нам с ее милостью нужно поговорить, так что оставьте нас одних.

— Разумеется, ваша милость, — абсолютно бесстрастно ответил мистер Ноукс. Когда он разговаривал со мной, я никогда не слышала в его голосе таких интонаций.

Когда дверь за мистером Ноуксом закрылась, Адриан подошел к камину и протянул руки к огню.

— На улице начинается снегопад, — сказал он.

— Да.

Вздохнув, он повернулся ко мне:

— Кейт, боюсь, что нам с вами придется сохранить наш брак.

Высыхая от близости огня, кончики его влажных волос стали слегка завиваться. Заложив закладкой страницу, на которой остановилась, я закрыла книгу, положила ее на колени и спросила: