Лидия сглотнула и встретила сочувственный взгляд матери.

— Ты могла бы сделать предложение сама.

— Мама! — Лидия была шокирована. — Так ведь нельзя! — разумеется, она была в опасной близости от этого с Барли, но то было иначе, ведь воля её отца обеспечила всё годами ранее, и она знала, что однажды Барли сделает ей предложение. Но после короткого знакомства с молодым человеком это граничило с вульгарностью!

Мать пожала плечами и вновь взялась за журнал.

— Ну что же, в таком случае, ты можешь выйти за лорда Алдершота. Жизнь окажется проще, ведь любовь столь пьянит и так грязна.

— Я не говорила, что влюблена… в кого-либо, мама. Я не знаю, как это…

— Это правда.

— И, что более важно, я не знаю… Любят ли меня. Мне об этом не говорили.

Потянувшись к следующему журналу, мама улыбнулась, и на лице её расцвела улыбка. Может быть, это забавной оказалась статья в журнале?

Лидия расстроенно вздохнула. Она с трудом могла сделать предложение джентльмену, когда он отказался наносить ей визит, потому что она сама попросила его об этом.

Мужчины и вправду были поразительно нелогичны. 

Глава 18

В которой внезапное осознание меняет весь мир мисс Уитфилд.

Большую часть дня Лидия размышляла о предложении своей матери. Во-первых, это было возмутительно. Во-вторых, дамы не делали мужчинам предложениях. А в-третьих, была ли Лидия настолько смела, не зная, что чувствовал Роберт — глубокое почтение или большая привязанность? В-четвёртых, это просто недопустимо, в-пятых… возмутительно!

Нет, она даже думать об этом больше не станет!

Отвлечься было не так уж трудно, ведь тут хватало того, что могло бы её занять. Приезжала Шилли, чтобы обсудить оркестры, свободные для бала на случай её дня рождения, а ещё следовало разобраться с декорациями и нарядами. Кора присоединилась к ним во время обсуждения этого вопроса, а вот мама удалилась, чтобы они могли посплетничать вволю.

Шилли была попросту опустошена, узнав, как обманули бедного мистера Грейнджера. Хотя, узнав о роли Роберта в этой встрече с Глорией и Татум, Шилли предположила, что самый большой его грех лежит в доброте. Ни одна из девушек не чувствовала, в отличие от Лидии, его преступности. Даже Кора, оправившись от шока, но не от меланхолии, посчитала, что лучше уж правда. Приятно ведь было узнать, что в мистере Грейнджере она не ошиблась!

Лидия сыскала в Коре силу для прощения человека, что сделал всё таким трудным. Она игнорировала многозначительные взгляды своих подруг, что скользили по ней каждый раз при упоминании Роберта. Когда они умолкли на несколько минут и Лидия услышала свои слова, она вдруг поняла, что упомянула его не раз и не два, так что пришлось срочно сменить тему.

К счастью, Лидия как раз собиралась отправить Роберту ещё одну записку, поинтересоваться на сей раз, почему он не посетил их в воскресенье.

Церковь местного аббатства была в нескольких минутах ходьбы и не требовала повозок — это было замечательно, ведь ландо, как и карета, были отправлены в Роузберри, чтобы Кемблы могли приехать в городской дом.

Лидия впервые была в церкви, что изначально была монастырём, и была неимоверно впечатлена. Она немало времени рассматривала высокие своды и прекрасные витражи у алтаря. Её матушка даже должна была легонько толкнуть Лидию, когда невнимательность к службе стала слишком заметной, но занудный голос батюшки был совершенно неинтересен, и взгляд всё скользил по церкви.

В конце концов, её взгляд переместился на людей. Она увидела и слишком напряжённого отца на одном конце скамьи, сутулую мать на другом, пятерых детей между ними. Тут была и группа женщин в прекрасных шляпках, одна лучше другой. И ещё… молодой джентльмен сидел через проход, через два ряда от них. Можно было рассмотреть лишь его профиль, но Лидия была почти уверена… и её сердце забилось в разы быстрее, у неё даже перехватило дыхание!

Это был Роберт.

Сглотнув, Лидия попыталась контролировать своё дыхание. Она почувствовала, как завозилась на своём месте Кора, а после услышала её тихий смешок. Отведя взгляд, Лидия посмотрела на батюшку, что как раз особо громко проповедовал какие-то странные речи — но она даже понятия не имела, о чём шла речь. Лидия думала лишь о том, как близко был Роберт. Знал ли он, что она здесь? А скучал ли он по ней так же сильно, как она по нему? Прошло четыре дня! Остановится ли он поговорить с ними после службы? Что она скажет?

Всё прошло слишком быстро — и вскоре все поднялись на время заключительного гимна. Когда они сделали это, Лидия оглянулась — случайно, — и поняла, что Роберт бросил на неё быстрый взгляд. Их глаза встретились, и Лидия поняла, что он тоже знал о её присутствии — так сказала его милая улыбка и быстрый кивок.

Ослеплённая осознанием, Лидия без тени сомнения поняла, что была влюблена в мистера Роберта Ньютона, ученика адвоката. Это была не светлая фантазия, не склонность, а глубокая, вечная любовь. И не было никакого шанса вернуть всё обратно — её мир окончательно изменился.

Принуждённый службой, Роберт кивнул в последний раз и отвернулся… но Лидия продолжала смотреть на его затылок, всё глубже и глубже проваливаясь в этот захватывающий омут эмоций, восторга и довольства, что столь быстро поднялись наверх.

Вся её нерешительность, даже нерешительность относительно Барли исчезла. Она не могла выйти за него замуж. Никогда! Спокойная, степенная жизнь с кем-либо кроме Роберта была бы тюремным заключением. Возможность быть леди Алдершот не стоила того, что за это следовало заплатить, и если она и разочарует своего отца, то поговорит с ним уже по ту сторону жизни. А это — только её мир и её решения.

Лидия отправит письмо Барли сегодня днём. Она попросит его посетить её однажды, ещё до бала, ведь было самым недобрым на свете доставлять такие новости любым другим способом. Это необходимо сделать лично! Ей хотелось внушить ему, что они могут оставаться хорошими друзьями и добрыми соседями. Они всё ещё могут полагаться на добрую волю друг друга, и, разумеется, никакой необходимости в неловкости нет относительно того, на ком он женится… особенно если она может сделать щедрый свадебный подарок относительно его долгов!

Она не будет упоминать Роберта. Барли не следовало знать, что Лидия внезапно так сильно влюбилась в кого-то другого. Не было необходимости признавать, что она была неправа, что она действительно способна на глубокую, бесконечно романтическую любовь.

Гордо подняв подбородок, Лидия присоединилась к остальным и "Оду радости" пела в полный голос.


*** 

Роберт лёгким, быстрым шагом пересёк Палтни-мост. Он улыбнулся мальчику, что как раз сгребал прелестно пахнущий конский навоз к бордюру и бросил ему монетку за хорошую работу. Он кивнул и недоумевающему водителю повозки, что как раз направлялась в город. И с лёгкой улыбкой поклонился, отступая в сторону, чтобы позволить уставшей женщине с двумя малышами пройти мимо него.

Нет, Роберту казалось, что он попал под копыта гоночного экипажа, но поднялся после этого совершенно невредимым — образно говоря, разумеется. Теперь он казался спокойным и счастливым, но до той поры пока Лидия не продемонстрировала своё желание восстановить их глубокую дружбу, он был в огромной опасности провалиться в бесконечную депрессию.

Он совершил ошибку, страшную, жуткую ошибку! Пагубную, надо сказать, ошибку! Роберт легко признавал это. Проблема заключалась лишь в том, что ошибка была до такой степени значительна, что Роберт опасался, что у него никогда не будет возможности принести свои извинения так, как полагается. Ведь букеты цветов — это всего лишь жалкий суррогат!

Всё изменилось за день до этого.

Пусть разговор с Лидией вне границ церкви и оказался кратким, он наполнил его надеждой. Её улыбка, её жесты, её поза — всё показывало, что они вернулись в прошлые свои отношения. Да, он извинится, а она его простит.

Если бы он не сопровождал Кэссиди на службу с Грейнджерами и мисс Браунлоу на буксире, то мог бы выразить своё сожаление прямо там, в тот же миг. Тем не менее, он был жутко обременён, да ещё и утащен куда-то после краткого разговора с Лидией. Говорили они о погоде и что-то шептали о благополучии семьи. Роберт уже и вспомнить не мог, настолько он был сосредоточен на её яркой улыбке и на ликовании, что сияло в её глазах. Роберт едва ли мог выдохнуть несколько слов… Или послушать, что говорит сам… или беспокоиться… он и сейчас едва мог сделать это, ведь мысли прыгали в голове, рифмовались, и это безо всякой причины!

Тем не менее, в одном он был уверен. Лидия имела полное право изгнать его за своевольность в деле Браунлоу. Он использовал это слово со всеми его последствиями. Как же ещё описать? Кэссиди делал всё возможное, чтобы заполучить интерес мисс Браунлоу, демонстрируя, как разочарован, что эта молодая женщина уже не свободна. Как первенец, он притаился охотником в засаде и мог бы заполучить, впрочем, кого угодно из тех, кто оценивал выше положение, чем любовь.

Разумеется, это был фарс, обращённый на то, чтобы привлечь внимание мисс Браунлоу и подтолкнуть её к расторжению помолвки. Но это как ходьба по канату — Кэссиди мог упасть, если внимание его станет слишком явным. Вызов или, хуже того, ловушка брака ждала Кэссиди, если бы он сделал шаг в неверном направлении… Но пока что он делал всё просто идеально.

Встреча в парке, такая наигранно неожиданная, была частью шарады и заставляла мистера Грейнджера узреть манипуляции  своей сестры и его подруги. Это сделало своё дело, но причинило боль мисс Шипли и разозлило Лидию — об этом он не подумал. Сразу после извинений Роберт всё ей пояснит! Они оба заботились о мисс Шипли! Он будет прощён, и всё вернётся на свои места.