— Брысь!

Васин кот такой же наглый, как и хозяин решил облюбовать себе теплое местечко в моих волосах.

Вы думаете этот гад испугался моего грозного тона?

Ни фига подобного!

Он продолжил гнездиться, щекоча меня своей соболиной шерстью, чем, в итоге разбудил меня окончательно.

Полежала немного, послушала довольное урчание этого хвостатого изверга и решила, что пора вставать, тем более, что валяться на диване в гостиной как-то не очень-то и приятно.

Я вчера полночи дочитывала книжку и не заметила, ка уснула на диване с планшетом, под теплым пледом и в одеже.

Поднялась, собрала свою гриву в кособокую косу и поняла, что дома как-то подозрительно тихо. На часах десять утра, а меня даже никто не разбудил.

Бреду на кухню, на ходу растирая заспанное лицо и останавливаюсь на пороге глядя на поистине идеалистическую картину: все дети сидят за столом и усердно улепетывают душистые блинчики со сгущенкой, а у плиты стоит баб Даша и чуть ли не пританцовывая, жарит ажурное лакомство.

Вид у пожилой женщины донельзя счастливый, даже моложавый какой-то.

— Доброе утро, — хрипло здороваюсь я, — А чего это вы тут делаете с утра пораньше?

Баб Даша оборачивается.

— Аленушка, милая, а чего ты так рано подскочила? Поспала бы еще. Ты сади-садись. Кушай блинчики, — заботливо хлопочет эта вечно суровая женщина.

Я послушно села, подозрительно приглядываясь к женщине. Как-то странно она себя ведет. Обычно баб Даша старалась не лезть в нашу повседневную жизнь. С детьми помогала, но на моей кухне старалась не хозяйничать. По крайней мере инициативу не проявляла.

А тут на тебе.

Я послушно плюхнулась на стул и потянулась за блинчиком, а буквально через секунду передо мной поставили чашку чая, пиалку со сметаной. И все это с такой радостной улыбкой, что я всерьез стала беспокоиться душевное здоровье нашей бабушки. Все же возраст уже не маленький…

— Ты кушай-кушай, — хлопочет баб Даша, — Тебе теперь надо хорошо питаться. А то совсем осунулась. Одна кожа, да кости остались.

А вот оно что!

— Как вы узнали? — удивленно спрашиваю я, между словами прихлебывая чай.

— У меня глаз-алмаз, — улыбается моя будущая свекровь.

Я только усмехаюсь в ответ и с аппетитом набрасываюсь на блинчики.

Боже, какая вкуснятина!

Через некоторое время сквозь детский смех и шипение сковородки, слышится тяжелое, неспешное, почти умирающее на середине пути, шарканье мужских тапок.

Барабанная дробь!!!

Господин Луганский по-черепашьему бредет в сторону холодильника и, открыв его, достает трехлитровую банку с помидорами в рассоле. Выдыхает и жадно присасывается к банке.

Вот не зря вчера помидорчики открыла. Так солененького захотелось.

Потом перехотелось. Но все же пригодилось.

Напившись рассола, Вася заметно подобрел и теперь уже был в состоянии поздороваться: — Доброе утро.

Дети с набитыми ртами хором ответили. Я улыбнулась, а баб Даша сменив благодушное выражение лица, на хищный прищур процедила:

— Отоспался, пьянь несчастная?

— Это почему «несчастная»? Я может очень даже счастливый, а скоро, — быстрый многозначительный взгляд в мою сторону, — Еще счастливее стану.

С этими словами Лось, прихватив банку с остатками рассола, уселся за стол и подцепил блинчик с моей тарелки, продолжая пожирать глазами вашу покорную слугу.

Шлеп! Шлеп!

— Ай, мам! За что? — воскликнул Вася, прижимая к груди, пострадавшую от баб Дашиной лопатки конечность.

— А какого кляпа ты с немытой рожей за стол уселся! — гаркнула старушка, гневно сверкая глазами.

Наверное, потому, что это его дом и мне обычно без разницы какой он сел за стол.

Вслух я это, конечно, говорить не стала, чтобы лишний раз не нервировать будущую свекровь. Только злорадно хихикнула, когда Лось, сообразив, что без мытой рожи не видать ему завтрака, со скорбным видом поплелся в ванную.

Но не дошел.

Вернулся на кухню и как-то чересчур взволнованно спросил:

— А где моя куртка? Зай, я вчера в куртке пришел?

— Должна на вешалке висеть, — ответила я, — А что?

— Так нет ее на вешалке.

— Как нет?! — непонимающе хлопнула глазами я.

— А вот так! — занервничал Вася и я его отлично понимала.

Ведь там в куртке было мое кольцо, то самое с которым Лось собирался делать мне предложение.

— Это вы про ту грязную фуфайку? — подала голос баб Даша.

Мы с Васей дружно закивали.

— Так я ее стираться поставила, — женщина кивнула на работающую стиральную машину, — На длинную стирку.

— Ма, а ты карманы не проверяла? — с какой-то полузадушенной надеждой спросил Вася.

Баб Даша покачала головой и вернулась к своим блинчикам.

Я вздохнула с облегчением. Никуда мое колечко не делось.

А вот Вася заметно погрустнел.

Расстроился бедненький. Наверное, хотел, прям сейчас, при всех просить моей руки, коль вместо завтрака первым делом куртку поскакал проверять.

Луганский бросил последний тоскливый взгляд в сторону стиральной машины и поплелся в ванную умываться.

Я посидела немного, пожевала блинчик и незаметно выскользнула из кухни.

Захожу в ванную, а Вася стоит у умывальника и тщательно бреется. Без футболки.

Я рассказывала, что заставила его заниматься спортом?

Пока я с Настеной занимаюсь танцами, они с Данилом ходят в качалку.

Сначала Лось ныл, жаловался на больную спину, на старость, а потом втянулся.

Живот его, конечно, никуда не делся, но спина прямо шикарная стала.

Смотрю и сама себе завидую.

Что это?

Гормоны шалят?

Пульс против воли учащается, дыхание сбивается и я, поддавшись безумному порыву, одном движением блокирую дверную ручку.

Вася оборачивается и удивленно изгибает брови.

— Зай?

Я не отвечаю, только томно улыбнувшись, призывно расстегиваю две верхних пуговицы на халатике.

Васины глаза приклеиваются к открывшемуся впечатляющему виду.

Бритва полетела в раковину.

Мой мужчина быстро стирает остатки пены и лица, прожигая меня страстным взглядом и в два шага преодолев расстояние, разделяющее нас, прижимает меня к себе, тихо шепча:

— Проказничаешь?

— Ага, — я прижимаюсь бедрами сильнее и целую сильную шею.

— Зайка-дразнилка, — хрипло журит он и запускает ладони под халатик.

Одна рука крепко придерживает меня, а вторая безошибочно находит самое жаждущее место и у меня невольно вырывается стон удовольствия.

Вася жадно следит за моей реакцией и усиливает натиск.

— Обожаю, когда ты такая, — выдыхает он мне в шею и опускается на колени, выцеловывая жаркую дорожку от груди до пупка.

Халат полетел на пол.

Все. Полчаса меня не кантовать.

Способна только на судорожные вздохи и едва сдерживаемые стоны.

Не без наслаждения запускаю руки в Васины волосы.

Как же я его люблю…


(Через двадцать минут.)


— Вась, я согласна…

Лось поднимает голову от моей груди с которой увлеченно играл и недоуменно смотрит.

— На что?

— Как на что? Стать Зайкой-Лосишкой.

Как-то в пылу ссоры я обозвала Васю Лосем неотёсанным. Теперь он в курсе своего неофициального прозвища.

— По-моему Зайка-Царевна лучше звучит. Зай, я кольцо купил. Но… не уверен, что оно тебе подойдет, — как-то растерялся обычно уверенный в себе мужчина.

— Да черт с ним с кольцом, — отмахнулась я, — Лучше поцелуй меня еще, пока твоя мама нас не потеряла.

Васю не нужно просить дважды. Он со страстью целует меня в губы, прижимая к холодному кафелю.

— Блин, что ж пол такой жесткий, — шиплю я, — Надо купить коврик в ванну, — лукаво гляжу на своего мужчину, — Я сверху…


Царь.


Сегодня их первое УЗИ.

Луганский, как мог, отнекивался от совместного похода на данное мероприятие, но Зайка была непреклонная.

— Или мы идем вместе или я вообще никуда не пойду, и наследника можешь рожать себе сам, — сложив руки на груди, заявила она.

Это запрещенный прием!

И нахалка об это прекрасно знает.

— У меня встреча с губернатором, — неуверенно выдвигает последний аргумент Вася и тут же морщиться, услышав в ответ:

— Вот и женись тогда на нем. Уверена, из вас выйдет чудная пара. Эгоисты проклятые!

Алена подхватывает сумку и выбегает из дома.

Вася тяжело вздыхает и плетется следом, параллельно набирая Миле, чтобы позвонила в приемную губернатора и отменила встречу.

У Царя сегодня больничный.

У него сегодня просто случиться сердечный приступ от страха.

Потому что он до дрожи в коленках боится узреть на мониторе маленького человечка, за которого он будет нести тройную ответственность.

До женской консультации они едут в молчании, каждый размышляя о своем. И только на парковке Вася перехватывает Зайкину ладошку, целует в самую сердцевину и выдыхает:

— Прости меня. Я просто жутко переживаю.

Зайка смотрит на него немного удивленно и растерянно признается: — Я тоже.

Потому, что знать, что где-то там в животе любимой поселилась жизнь — это одно. Эта жизнь пока неосязаема. А вот увидеть, почувствовать и даже… послушать? — это совсем другое.

— Елена Петровна сказала, что мы сможем услышать, как бьется его сердечко, — говорит Алена, а Вася чувствует, как его собственное заходится в бешеном ритме.

Они уже стоят у кабинета ультразвуковой диагностики и Луганский, ощущая себя идиотом, натягивает на начищенные туфли дурацкие бахилы.

Их встречает строгая женщина средних лет и, жестом приказывая Луганскому присесть на стуле возле монитора, с интересом поглядывает на него, пока Алена раздевается.