— Ага, — кивнул мужчина и, наконец, кряхтя не хуже старого деда, принял вертикальное положение, одной рукой держать за поясницу, а второй подбирая пострадавшую ветку, которая оказалась чуть подпилена.

Как интересно получается…

Сообразить в чем тут дело труда не составило.

Луганский метнул яростный взгляд на клубничные грядки, но вредителей уже, как ветром сдуло.

Теперь понятно, как тигриный котенок оказался на черешне. Осталось только надеяться, что их он тоже поцарапал.

Из всей спасительной операции только один плюс: внимание Зайки, которая охала и хлопотала подле него весь вечер, который подкрался совершенно незаметно.

В сумерках посидели, поужинали в компании его мамы и Зайкиных спиногрызов, которые исподтишка с подозрительным видом за ним наблюдали, но больше диверсий не устраивали.

И на том спасибо.

Вредителей много, а спина-то у Васи одна единственная.

Рассказывать Алене о проделках сыновей мужчина не стал, считая это по меньшей мере глупо, но и спускать с рук такую выходку он не собирался. Поэтому, как только близнецы, поужинав побежали на улицу, Вася пользуясь тем, что женщины заняты разговорами о маринадах, вышел следом и туту же свернув за угол, поймал засранцев за очередной пакостью.

Пока взрослые заняты они решили своровать у матери бельевую веревку, для неизвестных целей, при этом совершенно не заботясь о чистоте белья, которое было на ней развешано.

Луганский не долго думаю, поймал обоих вредителей за локоток и, сурово сдвинув брови, прогремел:

— Эй, чего вы делаете?! А?

Мальчишки попытались вырваться, но, естественно у них ничего не вышло.

— Пусти! Мы маме расскажем! — стал угрожать самый бойкий из них и показал мужчине язык.

У Васи, чуть глаза на лоб не вылезли от такой неслыханной наглости и неуважении. В его детстве он бы за такой поведение уже бы в углу стоял с драной попой.

И будь это его дети он бы и сам их отодрал за уши, но поскольку они Зайкины, то так поступить он не мог.

— А я расскажу, как вы мамино белье испачкали! — отплатил той же монетой Луганский. — Она так старалась! Руками стирала. А вы его в грязи вываляли. Как вам не стыдно?

Пацаны, почуяв, что дело стало пахнуть керосином, притихли и смешно насупились, не сводя с Васи ненавидящие глазенки.

— А теперь, признавайтесь: кто из вас додумался черешню пилить?

Вместо ответа мальчишки синхронно показали ему две одинаковых конфигурации из трех пальцев и отвернулись.

— Ладно, — прошипел Вася сквозь зубы и потащил, брыкающихся вредителей к дереву. — Вы вообще подумали, что я мог себе шею сломать о ветки? Что б тогда было?

— Тебя бы забрали в больницу, — заявил один.

— И мама снова стала бы нашей, — добавил другой.

Вася чуть не расхохотался над их мечтательными моськами, но сдержавшись, строго нахмурился и припугнул:

— Меня бы отвезли на кладбище, а маму в тюрьму бы посадили.

Глаза пацанят стали, как блюдца.

— Почему? Мама же ни виновата!

— Как не виновата? Виновата! Она вас воспитывает, несет ответственность и отвечает за все ваши поступки, как хорошие, так и плохие.

Близнецы погрустнели и каждый думая о своем опустил голову, глядя под ноги, а мужчина между тем, подошел к черешне и провел ладонью по стволу рядом с тем местом, где была отломанная ветка.

— Жаль дерево. Ему больно.

— Как больно?

— Это как рана для человека, — показал Вася и вздохнул.

Близнецы задумались и синхронно почесав репы, пришли к логическому заключению:

— А оно умереть может?

— От раны? Может?

— Конечно, — скорбно поведал Вася. — Соком истечет и засохнет.

— Дядя Вася, а если его полечить? А? Все пройдет.

— Я не специалист. Вот, баб Даша другое дело. Она все-все про плодовые деревья знает.

— Прям все-все? — недоверчиво прищурился самый бойких мальчик.

— А то! — покивал Вася. — Видели какие у нее яблони во дворе растут?

Дети со знанием дела покивали и позабыв про все свои проказы побежали к бабе Даше. Дерево лечить!

И уже вскоре под чутким руководством мамы Луганского, пацаны подпиливали обломанные края ветки и тщательно замазывали садовым варом, а Алена стояла у окна, смотрела на сие действо и удивлялась:

— Что это они? Сами на себя не похожи.

Вася поспешно отвернулся, скрывая лукавую улыбочку. Похвалиться своей воспитательной работой Зайке очень хотелось. Его прямо-таки распирало изнутри, но нельзя. Иначе все труды могут пойти коту под хвост.

Терпение Луганского было вознаграждено на следующий день, когда Вася, с обеда самозабвенно чинивший Аленкин уличный фонарь, получил от Насти приглашение на «стрелку» с пацанами.

Ага… Детки созрели для разговора.

Луганский распираемый любопытством, игнорировать не стал и ровно через пять назначенных минут явился к дереву, под раскидистыми ветвями которого мальчишки и сделали свой партизанский окоп в простонародье именуемый шалашом.

— Дядь Вась, садитесь, — любезно приглашает Настя. — Мы будем иглать в чаепитие!

Судя кислым моськам пацанов, чаепитие им уже поперек горла встало, но что не сделаешь ради любимой сестренки. Она ж у них младшенькая, любименькая.

Пока девочка расставляла на импровизированном столике игрушечный набор из чашечек и чайника, Данил с видом Великого Вождя сурово произнес:

— Ты нам не нравишься!

Мелкотня, кроме девочки его поддержала утвердительными кивками.

— Но ты нравишься маме, — продолжил Даня.

— И мне! — встряла малышка.

— И Насте, — раздраженно согласился он. — Поэтому мы решили дать тебе шанс.

О как! Вася с трудом сдерживая улыбку, покивал, принимая правила их игры. До него еще вчера дошло, что каверза с черешней была своего рода проверкой. И он, судя по сегодняшнему разговору, ее прошел.

Спасибо маме. Именно она надоумила Луганского умерить свой характер и попытаться наладить отношения с детишками. Поразмыслив, Вася пришел к выводу, что их можно понять. Особенно если вспомнить этого козла Егора, из-за которого Зайка, по словам мамы, не мало слез пролила.

— И смотри, — предупредила мать, грозя тощим кулаком. — Хоть одну слезинку ее замечу: быть тебе битым. И не посмотрю, что под два метра ростом вымахал!

Это мать могла. До сих пор поучала его подзатыльниками. Правда для этого ей приходилось подпрыгивать.

Вася, следуя маминой науке, с самым смиренным видом заверил детишек:

— Я вашу мама не обижу. Она мне очень нравится.

Мальчишки синхронно сложили руки на груди, мгновенно становясь очень похожими и по очереди выдали:

— Обидишь — пожалеешь!

— Усек?

— Да, усек?

Луганский чудом сдерживая смех, покивал и чуть отклонился назад, когда один из близнецов, выставив перед его носом палец, замогильным голосом предупредил:

— И смотри: мы за тобой наблюдаем!!!

— Да-а-а, — поддакнула его точная копия, — наблюдаем.

Вася в душе посмеялся над ними.

Черепашки ниндзя вышли на тропу войны!

А потом вспомнил черешню и… как-то стало не до смеха.


Зайка.


В воскресенье, по традиции, у нас было вкусное утро. Илья заказал толстых блинов со сгущенкой. А я и рада стараться. Блины дело не хитрое: намесил и на сковородку. И все под веселую песенку, которую я тихо мурлычу себе под нос.

Когда настроение отличное, то и дела спорятся.

А все из-за него.

Мужчины, который проехался по моему одиночеству подобно локомотиву, смял его свои кулаком и выкинул на свалку. Собственно, там ему и место.

Не успела я оглянуться, а Луганский уже прицельно так разгреб себе место в моем сердце и поселился там. Основательно.

В субботу после показательных разборок с Егором мы, можно сказать, расставили все точки на «и».

— … разведешься… по ускоренному… — сказал, как отрезал Лось и я вместо того, чтобы возмутиться от какого самоуправства, как дура разомлела.

И было от чего.

Лось разорвал в клочья все шаблоны и стереотипы о богатых зажравшихся жизнью мужиках. Приехал с подарками! И не банальными цветами в корзинке.

А с игрушками и тортиком!

Конечно, судя по хитрым взглядам баб Даши, можно было легко догадаться, откуда растут ноги у Лосинной прозорливости. Но мне все равно было безумно приятно.

Позже, когда дети улеглись в кроватях, а баб Даша ушла к себе в дом, все чувства вылились в страстные поцелуй.

Вася зажал меня за домом в темном углу, потому что в доме могли услышать дети и прижав спиной к шершавому кирпичу приник поцелуем к шее, шумно втягивая воздух и шепча:

— Заинька, какая ты вкусненькая…

А что я?

Голова мгновенно пошла крутом от жаркий прикосновений, его нежного и одновременно нетерпеливого напора. Судорожно вцепилась пальцами в широкие плечи, отвечая на такие необходимые и желанные поцелуй и поерзала, прижимаясь животом и грудью к мужчине.

Реакция последовала незамедлительно. Уткнувшись носом в декольте летней блузки, Луганский просто спустил ее с плеч и, подхватив меня под попу словно пушинку, приподнял и прижал к стене.

Я охнула в ответ и сжала колени на его талии, пожалуй, уже готовая на все… кроме голодовки.

Но тут Вася, как-то странно охнув и отпустил меня, осторожно поставив на ноги.

— Что? — испугалась я, заметив на его лице болезненную гримасу.

— Спина, — чуть слышно прошипел он, потирая поясницу.

Я и забыла, что он сегодня свалился с черешни, после героического спасения котенка.

Стало неимоверно стыдно.

Залезла на мужика со своими килограммами. Корова дурная!

— Пошли в дом. Я тебе массаж сделаю, — захлопотала я.