бы я поработать консультантом программы. Разумеется, я согласился. Мы не были уверены, что

шоу состоится, но во время твоей поездки в Нью-Йорк проекту дали зелѐный свет. Там не заплатят

кучу денег, но отель оплатить хватит. И ваша мама сможет урезать число рабочих часов. Она

слишком часто перерабатывала в последнее время. На самом деле нам всем надо как следует

отдохнуть.

– О, папа!

Ава практически никогда не плачет. Но папа умудрился еѐ растрогать. Забавно: Авин

диагноз заставил троих из нас притихнуть, но, услышав, что мы едем отдыхать на каникулах... для

нас это компенсировало всѐ.

Разумеется, если бы я справилась с Нью-Йоркской работой, я могла бы оплатить много-

много поездок, но я не думаю, что папа позволил бы мне это. Кроме того, я некоторым образом

даже помогла семье – если бы я не получила ту работу на ТВ, папа никогда бы не встретил

исследователя. Не такое уж и "ничего особенного", если подумать.

Глава 39.

К середине недели моѐ самочувствие улучшается. Я все ещѐ переживаю из-за последствий

своего побега от САМОГО ЛЮБИМОГО фотографа Тины ди Гаджиа, но папины хорошие

новости сильно помогли мне, две ночи полноценного сна сняли туман усталости, и, что важнее

всего, с помощью Авы наконец-то удалось сделать мой художественный проект именно так, как я

хотела. Надеюсь, моя работа произведѐт впечатление на мисс Дженкинс. Вышло куда лучше, чем

те затененные бананы.

Теперь, когда мисс Дженкинс потребовала от меня более серьѐзного отношения, я

воспринимаю искусство совершенно иначе. Меня заинтересовала идея документальной

фотографии: находить впечатляющих людей, где бы они ни встречались, и делать портреты,

отражающие все их особенности. Таких людей, как водитель автобуса на моем пути в школу,

который всегда грустно-грустно улыбается мне, когда я сажусь в автобус, словно мы оба – герои

какой-то трагедии. Или даже как мистер Андерсон, который пялится вслед мисс Дженкинс в еѐ

юбке-карандаше, когда думает, что никто не замечает. Или как Дэйзи с растрепанными колючими

волосами, оживленно болтающая с Кэлли о чѐм-то из мира музыки, – до тех пор, пока она не

замечает, что я наблюдаю за ней, тогда она меняется в лице и принимает сдержанное выражение.

Сейчас, думая о себе, как о человеке, скрытом по ту сторону объектива, а не стоящем

перед ним, я смотрю на мир свежим взглядом. Например, я замечаю, как Кэлли кидает на Дина

нервный взгляд, когда я захожу в класс, и как Дэйзи грустнеет, когда отходит от Кэлли, чтобы со

мной поздороваться. Я замечаю, что они выглядят не враждебными, а настороженными, и это что-

то во мне заставляет их так себя чувствовать.

После недавней беседы с Дином я наконец-то поняла, что происходит с Кэлли. Кажется, я

нравлюсь еѐ парню сильнее, чем представляла. Возможно, Ава была права, когда говорила, что

люди завидуют моему внешнему виду. Несмотря ни на что, я все ещѐ считаю себя чудиком, но

даже Дэйзи, кажется, думает, что я могла бы быть моделью, а теперь ещѐ и Дин с этим

соглашается. Очевидно, это причиняет Кэлли боль. А Дэйзи просто разрывается между нами.

Наверное, после всего произошедшего мне нужно быть снисходительнее к людям.

Словно камера фокусируется на изображении. Пока оно остается ясным и мне хватает

мужества, я подхожу к Дину и дружелюбно, но абсолютно не кокетливо улыбаюсь ему.

– Привет, – произношу я. – Тот... мм... совет, которого ты у меня просил недавно. Ты ему

последовал?

Дин нервно косится на меня.

– Эм, нет.

– Ну, на твоем месте я бы действовала решительнее. Пока не стало слишком поздно. Она

же совсем рядом.

Он снова кидает на меня нервный взгляд. А я смотрю на него моим коронным – взглядом

Королевы Воинов. Он знает, что нужно делать. И он делает. Дин подходит к Кэлли и что-то тихо

произносит ей на ухо. Каким-то образом ей удается услышать сквозь завесу пышных волос, и она

удивленно смотрит на меня. Предполагалось, что я увожу у неѐ парня, а не возвращаю его назад. Я

улыбаюсь Кэлли. Это моя первая дружелюбная улыбка в еѐ адрес. Она долго присматривается,

чтобы убедиться в моей искренности. А потом Кэлли улыбается в ответ. У неѐ очаровательная

улыбка – светлая и открытая. Но Дин загораживает мне обзор, придвигаясь к девушке поближе и

небрежно приобнимает еѐ, словно это совершенно естественно.

Дэйзи ничего не говорит до урока искусства, когда Кэлли уходит в другой класс.

– Что на тебя нашло?

– Ты о Кэлли? Я просто подумала, что можно попытаться быть милой для разнообразия.

Посмотрим, поможет ли это. Считаешь, это было слишком странно?

– Да! – хмурится она. – И нет! Это было замечательно. Ты всегда так неприветлива с

Кэлли. Еѐ это бесило. Кэлли просто хотела с тобой подружиться, правда. Она думает, что ты

очень... красивая. Кэлли постоянно переживала, что ты нравишься Дину куда больше, чем она.

Серьѐзно? Ого. Она хорошо это скрывала.

– Ну, могу тебя заверить, что в его отношении это не так, – говорю я Дэйзи.

По крайней мере, сейчас. Вот уже второй раз, как я свожу вместе эту парочку. И на этот

раз мне даже не пришлось демонстрировать свои трусики.

– Выглядишь жизнерадостной, Тед, – говорит мисс Дженкинс, заходя в класс.

– Ты готова поведать нам о своем проекте?

Я готова. Я стою перед классом и поясняю мой подход к "натюрморту", как я

отталкивалась от идеи с фруктами, пока показываю работы Старых Мастеров. Затем перехожу к

моей сестре, которая в данный момент воплощает мое представление о жизни. Я рассказываю обо

всех сырых овощах и фруктах, которые ей приходилось есть, чтобы минимизировать побочные

эффекты лечения, и как еѐ красивая обритая голова напоминает их контуры.

Мой проект занимает кучу места на демонстрационном стенде, на котором я разместила

вдохновляющие примеры: от картин голландских живописцев до фотографий принцесс и цветов

от Ричарда Аведона. В центре всего этого – чѐрно-белый портрет Авы: голова повернута набок и

совершенно неподвижна среди кучи экзотических фруктов и ягод. Эта картина выглядит очень

мирной, если не задумываться над тем, почему голова девушки обрита на лысо, и не замечать

отсутствующий взгляд еѐ глаз.

Мисс Дженкинс долго изучает мой проект.

– Ты передала еѐ красоту, Тед, – говорит она.

– Еѐ голова рассказывает историю о трудностях, но, в целом, это ободряющая картина. На

самом деле она напомнила мне фотографа Сэм Тейлор-Вуд.

Учительница отходит к компьютеру и копается в интернете, пока не отыскивает нужное

изображение. Оно называется "Автопортрет в однобортном костюме39 с кроликом". Мисс

Дженкинс проецирует изображение на доску, и мы разглядываем его. Это действительно женщина

в костюме, держащая нечто, похожее на длинношерстного кролика, и рисующая портрет самой

себя.

– Уверена, вы уловили игру слов, – говорит мисс Дженкинс.

39 Single-Breasted – однобортный – о костюме; также можно сказать, что имеется в виду одна грудь.

– В то время она страдала от рака груди, и готова была вот-вот потерять грудь и волосы.

Это еѐ ответ болезни. Твоя работа схожа с ней, Тед.

– Скорее стырена, – бубнит сзади Натан Кинг.

Дин тыкает его карандашом. Он, может, и побаивается меня сейчас, но по крайней мере

лоялен.

– Это не так, – поправляет Натана мисс Дженкинс.

– Просто использован похожий подход. И Сэм Тейлор-Вуд – весьма уважаемый

современный художник. Думаю, Тед стоит гордиться таким сравнением. Хорошая работа.

Для своего проекта я выбрала наиболее художественный портрет Авы, но на самом деле

мы сделали очень много фотографий. Мне нравится та, на которой сестра изображает ананас,

поставив подбородок на неглубокое блюдо и повесив на уши пару виноградных гроздей. А ещѐ

есть очень убедительное манго (левая щека лежит на столе, взгляд направлен на стоящую рядом

миску с малиной). И внушительное большущее авокадо (на столе – правая щека, много зеленых

теней, а сверху устроилась связка бананов). К сожалению, мы тогда так смеялись, что у нас вышло

довольно пугающее авокадо – с учетом обстоятельств – очень зубастое.

Изображения вышли довольно сюрреалистичными и весьма в стиле Мэн Рэя, но мы

решили, что экзаменационная доска не готова к "пациенту химиотерапии, изображающему

большие фрукты". Вместо этого Ава разрешила мне разместить их в моем новом блоге, где я

экспериментирую с разными стилями фотографии. Это всего лишь начало, но я в восторге. Мне

всѐ ещѐ хочется быть частью этого сумасшедшего мира искусства, с которым я столкнулась, но на

этот раз я сама буду решать, что красиво, а что нет. Однажды у меня будет выставка в Нью-Йорке.

И я хочу, чтобы на еѐ открытии Ава была со мной.

Потому что происходящее с ней сейчас – лишь краткий эпизод в еѐ жизни, который

подходит к концу. Вот что мы говорим сами себе. Вот во что мы должны верить.

Глава 40.

В пятницу – последний сеанс радиотерапии. Ава планирует пойти вместе с Джесси,