25 Французский фильм 1959 года

– Это долгий разговор. Ты ведь не выступаешь сегодня?

– Что, здесь? Нет, у меня даже нет пропуска.

Еѐ глаза расширяются.

– Превосходно!

Твердой рукой она подхватывает меня под локоть и проводит через дверь охранной будки

на другую сторону арки. Здесь заметно тише. Сейчас она выглядит менее сумасшедшей.

– Утончѐнное лицо. Убийственная прическа. Сейчас ты напоминаешь мне Джин, но есть

много других… Шинейд. Эгги. Разумеется, Эгги… Но ты уникальна. И такая юная. Сколько тебе?

Пятнадцать – ближе к шестнадцати? Давно ходишь с такой прической?

Она угадала мой возраст практически с точностью до месяца. Это ещѐ никому не

удавалось.

– А, около двух недель, – признаюсь я. – Кроме того, они и раньше не были особо

длинными.

О, боги, неужели. Я объясняю очевидные вещи о росте волос какой-то одержимой-

французскими-фильмами, угадывающей-возраст чудачке. Зачем? Заткнись, Тед. Как бы я хотела,

чтобы Ава была здесь.

Только в этот момент я действительно осознала, на что смотрит женщина. Я была слишком

погружена в мысли об автобусе и шляпе, а потом бродила, как лунатик, что забыла, как я сейчас

выгляжу – теперь, когда шляпы на голове нет. Волосы до сих пор короче сантиметра длиной.

Должно быть, я выгляжу немного… чудаковато.

– Ты невероятна, – говорит женщина. – В каком агентстве ты работаешь?

– Модел Сити, – говорю я, – Но…

– А! Кассандра! Как она? Мы сто лет не разговаривали. Она наверняка очарована тобой.

Что ты делаешь? – она смотрит на меня осуждающе.

– Эм.. ничего?

– Ничего? Никаких съѐмок? Никаких кампаний?

О! ТАКОЕ «Что ты делаешь?». А не то, на которое папа отвечает маме: я не нарочно, да и, в

любом случае, я могу починить это.

– Нет, – мой ответ. –Я пыталась, но не получилось. А потом я побрила голову и начались

школьные занятия, так что…

– Погоди! То есть, Кассандра даже НЕ ЗНАЕТ об этом? Ты ей не сказала?

Я пожимаю плечами.

– Мой БОГ! Я – ГЕНИЙ! Ты целиком и полностью моя, горячая штучка! Не говори

никому. Не говори ни слова. Нет, я собираюсь показать им всем. Стой здесь. Не тут – на свету.

Здесь!

Она двигает меня туда-сюда, пока не получает подходящее освещение лица, вытаскивает

самый причудливый телефон из всех, что я когда-либо видела, и делает пару снимков. Я знаю,

сейчас не нужно напрягаться и позировать. Это один из "просто стой здесь" моментов. Плюс, я не

имею ни малейшего представления о том, что сейчас вообще происходит.

Закончив, она убирает телефон обратно сумку – огромную, кожаную, отделанную шипами,

и протягивает мне руку.

– Тина ди Гаджа. Я задаю новые тренды, и, детка, ТЫ – следующий тренд. Что ты делаешь

в данный момент?

– Эм, направляюсь домой.

– Тебя там ждут? Это срочно?

– Не совсем, но…

– Ты когда-нибудь раньше видела дефиле?

– Нет.

– Малышка, это Сомерсет Хауз и я собираюсь посмотреть самое ЯРКОЕ шоу. Событие

недели. Ласло Виггинс. Знаешь его?

Наконец-то! Слова, имеющие для меня смысл. Ласло Виггинс – это один из Людей,

которые следят за Неделей Моды. Он ответственен за последний громкий тренд, которого Аве так

не хватает.

Я киваю.

– Я знаю, кто это.

– Хорошо, он ГИГАНТ. Невероятно влиятелен. И он гигант потому, что я сделала его

гигантом. Людям практически нужны кислородные маски, чтобы забраться на него. И через год он

будет УМОЛЯТЬ тебя пройтись для него на дефиле. Поверь мне – я никогда не вру. Пошли со

мной наслаждаться шоу. Уже совсем скоро.

Она указывает в сторону шатра.

– Но у меня нет приглашения.

– Есть, если ты со мной.

Скептически смотрю на неѐ. Ещѐ одна вещь, которую я узнала этим летом – на дефиле

невероятно трудно попасть, потому что здесь толпы парней из охраны. Люди дорожат своими

приглашениями, как Золотыми Билетами на шоколадную фабрику. Охрана просто не пропустит

пятнадцатилетнюю девочку, которой посчастливилось появиться с какой-то женщиной,

встреченной посреди улицы. Даже если эта женщина носит, как я подозреваю, платформы из

коллекции Шарлотт Олимпии следующего сезона. Сабрина убила бы за такие.

– Давай же, – поддразнивает меня Тина. – Это всего-то на полчаса. И тебе просто

СНЕСЕТ МОЗГ, это я обещаю.

– Я бы хотела, но...

Она игнорирует меня, копаясь в телефоне.

– Кассандра? Милая! Я с одной из твоих, – она поворачивается ко мне. – Как тебя зовут,

детка? Это Тед. Да, она. Она преобразилась, и я просто хочу, чтобы ты знала: я увидела еѐ первой и

забираю девочку себе! Сейчас ты в шатре Ласло? Если я проведу еѐ внутрь, можешь встретить нас

у входа для посетителей и убедить еѐ, что я – не какой-нибудь псих? Обожаю тебя, лапушка.

Обожаю. Тебя. – Она поворачивается назад ко мне. – Видишь? Абсолютно безопасно. Это будет

самое крутое развлечение за весь этот год для тебя. Пойдѐм, посмотрим на миленькие платья.

Кассандре не терпится увидеть твой новый образ, но напомни ей: в этот раз я нашла тебя первой. Я

хочу иметь первостепенные права ВО ВСЕМ.

На миг я пытаюсь представить, что я – Ава. Ава бы знала страшные истории о женщинах в

золотых жакетах, которые заманивают юных девушек в Сомерсет Хауз и делают с ними странные и

ужасные вещи. Но дело в том, что я знаю – Тина сказала правду о Неделе Моды. И парни из

охраны совсем рядом, чтобы не пускать всякий сброд и папарацци, так что в случае чего, я могу

позвать одного из них. Если Кассандры на самом деле нет в шатре, я просто развернусь назад и

убегу прямо домой. Но если она там... возможно, мне доведется увидеть модный показ. Недавно я

услышала столько всего об этом событии, что не отказалась бы взглянуть на него хоть разок.

Глава 26.

Когда я вернулась домой, старательно избегая папу, я застала Аву посреди

шарфозавязывательной репетиции в нашей спальне – экспериментирующей с тканями и

способами связывания против соскальзывания их с головы в критические моменты. Это для еѐ

первого "урока стиля" в больнице.

Она выглядит бледной, ещѐ не оправившейся после тяжелой недели, но когда я

рассказываю Аве о произошедшем в Сомерсет Хаузе, она так громко вопит от восторга, что

прибегает папа с панической мыслью, что у неѐ начался приступ. Он замечает меня, и мне

приходится объяснять, что с его шляпой. Нехорошо. Это занимает некоторое время. С ним самим

чуть не случается сердечный приступ. После он покидает нас, чтобы вернуться к написанию своей

книги.

Я не рассказываю ему о Сумасшедшей Тине и не спрашиваю о том, как прошла встреча с

теле-исследовательницей. Вместо этого мы с Авой сидим бок о бок на краю еѐ постели, кривляясь

перед зеркалом и разглядывая свои лысые головы.

– Она правда сказала, что ты уникальна? – спрашивает Ава. Она права: без наших, таких

разных, волос сходство очевидно.

– Да. Она сказала, что у меня есть черты Джин Шримптон, в сочетании с резкостью

Твигги.

– Кто такая Джин Шримптон?

АГА! Я знаю модель, о которой Ава даже никогда не слышала! Все мои летние

исследования полностью окупились.

– Она была моделью в шестидесятые годы, – говорю я беспечно. – Работала с Бэйли.

– Бэйли?

АГА, ещѐ РАЗ!

Ава видит ухмылку на моем лице и закатывает глаза.

– Ладно, ладно. Я уяснила. Ну, так? Что сказала Кассандра Споук, когда увидела тебя? И

что ты собираешься делать?

Я беззаботно пожимаю плечами.

– Без понятия. Кассандре понравился образ. Едва ли она могла сказать обратное, после

того, как Тина его расхвалила. Я знаю, я говорила, что больше не вернусь в мир моды, но Тина...

Когда она меня заметила, это было так, будто она могла видеть стоящую перед ней Зену. Я

даже рассказала ей о своем внутреннем ощущении Королевы Воинов, пока мы смотрели дефиле, и

она кивнула, будто это совершенно нормально. Она сразу приняла это. Словно ничто на свете не

может еѐ шокировать.

– Она невероятная, – говорю я Аве, подавая ей новый шарф для примерки. – Она живет

настоящим моментом. И она всех знает. Тина помахала Анне Винтур в первом ряду, и та

улыбнулась ей в ответ. Мне не терпится рассказать всѐ маме.

– Дааа, – Ава ухмыляется. – Она будет нокаутирована.

Что только показывает, насколько плохо мы знаем нашу собственную мать.

Когда она возвращается с работы, ещѐ более уставшая и вымотанная, чем обычно, я

стараюсь развеселить еѐ, рассказывая всю историю. Хотя, судя по маминому лицу, я с таким же

успехом могла сказать ей, что меня арестовали. Она не вопит от восторга. Вместо этого, она тащит

папу и меня за обеденный стол на семейный совет.

– Дай-ка мне прояснить кое-что, – вздыхает она. – Какая-то незнакомка подошла к тебе на

улице?

– Угу.

– И сказала, что ей нравится твоя прическа?

– Довольно сильно.

– Потому что ты напоминаешь ей французскую актрису?

– Американскую актрису, – поправила еѐ Ава, присоединившаяся к нам. – Джин Сиберг,