Нет, не то, не то… Не в карьере и не в мужниной любви тут дело. Это все – второстепенное. А главное… О господи, помоги найти в себе это главное, дай силы! Я хочу, я могу, я готова… Я сейчас, я быстро. Приеду, вещи соберу и поеду к сыну. Скорее, скорее… Николенька, я уже скоро буду рядом с тобой…

Так, стоп. Стоп! Не будешь ты больше Николенькой, сынок. Кем угодно, но не Николенькой. Прочь, прочь это уничижительно-снисходительное имя! Ты будешь Колей, Коленькой, Коляном, Николашей… Человеком, в общем. Прочь это виновато-отстраненное, ставшее почти нарицательным – Николенька… Ты мой Коля. Мой сынок Коля. Какое хорошее, ласковое сочетание букв – Ко-ля… Ко-ля…»

И снова подступили слезы. Через дрожание губ, через болезненное колотье в груди. Соня наддала газу, проехала мимо поста ГИБДД, не снижая скорости. Да плевать на то, что прав нет! Не догоните! Не догоните, тороплюсь я!

Неуклюже затормозила у ворот, выскочила из машины, торопливо пошла по дорожке к крыльцу. Дверь открыта, никого. Тихо в доме. Тина, наверное, на кухне, ужин хозяину стряпает. Надо исчезнуть без прощаний, без объяснений, по-английски. Наверное, невежливо. Но можно записку оставить… Ой, а паспорт! Паспорт же у Марка остался! А впрочем, черт с ним, с паспортом…

Соня взлетела по лестнице, рванула на себя дверь комнаты…

И застыла на пороге. Марк сидел в кресле, вальяжно раскинувшись и положив ногу на ногу. Смотрел в окно. Будто не слышал, что дверь открылась. Медленно повернул голову…

– Добрый вечер, Сонечка. А я тебя тут дожидаюсь. Ты не против?

– Да ради бога. Это же твой дом…

– Это теперь и твой дом, Сонечка. Кстати, я тебе подарок приготовил… Посмотри, прелесть какая. Тебе понравится.

И протянул длинную глянцевую коробку, обвязанную розовым бантом. Соня автоматически выставила ладони вперед, отстраняясь:

– Не надо, Марк. Не надо мне подарков. Кстати, и серьги с кольцом тоже забери. Они там, в первом ящике комода лежат. И платья…

– Не говори глупостей, Сонечка… – досадливо-болезненно сморщил он лицо, развязывая бант на коробке. – Я сегодня так устал, сил нет… Будь хорошей девочкой, прошу тебя, пожалуйста. Хватит уже нервных экспрессий, надоело, ей-богу. Лучше посмотри, прелесть какая!

Извлек из коробки что-то плоское, огладил пальцами, протянул Соне.

– Это смартфон последней модели, глянь-ка… Я сам выбирал… Очень удобная штучка. Пустячок, а приятно. Возьми, Сонечка, это тебе. Там уже мой номер записан…

– У меня есть телефон, спасибо, не надо. Марк, я хотела поговорить с тобой… Вернее…

– А твой телефон я выбросил, Сонечка.

– Что?! Как это – выбросил? Да что ты себе позволяешь вообще?

– Хм… Хороший вопрос – что я себе позволяю… Можно на досуге пофилософствовать. Давай это потом с тобой обсудим, хорошо? Определим степень дозволенного и недозволенного?

– Верни мой телефон, Марк! Ты думаешь, я наизусть помню все записанные в память номера?

– А зачем они тебе, номера из прошлого? У тебя начинается новая жизнь, стало быть, и номера должны быть новые…

– Верни мне мой телефон, Марк! Мне нужен мой телефон! Мне… Мне позвонить срочно нужно.

– Ну-ну… Сядь, успокойся. Не стой в дверях. Отчего ты так возбуждена, милая? Неужели визит к моей бывшей жене тебя так расстроил?

Соня растерялась на долю секунды, распахнула глаза:

– Ты… ты откуда?..

– Ну, знаешь… А как бы ты хотела… Я теперь все буду о тебе знать, дорогая. Каждый твой шаг, и даже самый, казалось бы, непредсказуемый. Глупо, Соня, глупо… Зачем ты вообще к ней поехала? Хотела про меня что-то узнать? Так я с самого начала ничего не скрывал… Если тебя еще какие-то подробности из моего прошлого интересуют, я готов ответить на все вопросы. Но и взамен требую ответного откровения. По крайней мере, я должен быть в курсе всех твоих передвижений, Сонечка.

– Прям-таки должен, да? Прям-таки требуешь?

– Да. Должен и требую. Потому что собираюсь жить вместе с тобой под одной крышей. И ты должна…

– Я ничего тебе не должна, Марк. Дай же мне сказать, наконец… В общем, я уезжаю сегодня. Прямо сейчас. Позволь мне собрать вещи…

– Ну-ну, Соня… Право слово, надоело уже. Ну что за скачки эмоций… Надо тебя врачу-психотерапевту показать, чтобы прописал успокоительное. Сядь, успокойся. А может, пойдем, поужинаем, а? Я проходил мимо кухни – у Тины чем-то вкусным пахнет…

В Соне вдруг вспыхнуло раздражение от его спокойного снисходительного тона. От покачивания ноги, обутой в дорогую мокасину. От смартфона в его руке. От выражения лица – улыбающегося, зловеще-приветливого. Она шагнула вперед, отодвинула резким жестом дверку шкафа-купе, начала выкидывать на кровать свою непрезентабельную одежку – джинсы, рубашку, ветровку, пару маек… Заглянула вглубь – что там еще осталось?

– Что ты делаешь, Соня?

– Я же тебе говорю – уезжаю… Спасибо за гостеприимство, мне пора.

– Сонь, ну что опять за эксцессы? Ты же прекрасно понимаешь, что я тебя не пущу. Прекрати, ради бога, я сегодня не очень способен на эмоции… Голова болит.

– Интересно, как это ты меня не пустишь? – Глянув на Марка насмешливо, Соня начала деловито упаковывать вещи в сумку. – В подвале запрешь, как рыцарь Синяя Борода? Будешь по утрам приносить хлеб и воду?

– Ну, до такого варианта, я думаю, не дойдет… Все будет от тебя зависеть, когда ты поймешь меня, наконец.

– И что я должна понять?

– И ты еще спрашиваешь? Неужели не поняла до сих пор? Соня, я два года жил один… Я целых два года ждал тебя, Соня! И вот – ты здесь! Как, как я могу тебя отпустить? Ну подумай сама!

– Да все очень просто, Марк, чего тут думать… Я-то тебя не ждала. Я здесь вообще случайно оказалась, можно сказать, проездом между переменой жизненных обстоятельств. Так что – извини… Глупо, конечно, с моей стороны…

Соня уперла руки в бока, сдула упавшую на глаза прядь. Огляделась торопливо, не забыла ли чего? Потом спохватилась, шагнула к Марку решительно, протянув руку:

– Паспорт мой отдай!

Марк смотрел насмешливо, покачивая ногой. Произнес весело, с нарочито игривой интонацией в голосе:

– Нет. Не отдам!

– Марк, ну что такое, в самом деле… Это уже не смешно.

– Конечно, не смешно. Согласен. А только я все равно тебя не пущу. Не могу, понимаешь? Это выше моих сил – остаться снова одному… Не могу. Не хочу. Ты – моя женщина, Соня. Прими как факт и никогда об этом не пожалеешь.

– Что значит – как факт? Ты с ума сошел? Не пугай меня, Марк… Не будешь же ты все время держать меня на поводке, чтоб не убежала! Ну, не сегодня, так завтра…

– Вот завтра и будет завтра. Ты остынешь, подумаешь, успокоишься… Поймешь, что такой случай изменить свою судьбу вряд ли еще представится… Ведь так? Ну же, иди сюда…

Он резко наклонился вперед, схватил ее за руку, потянул к себе. Соня извернулась, сопротивляясь, кисть свело болью.

– Пусти… Пусти! Ну прекрати же, Марк! Больно, пусти!

На долю секунды его лицо оказалось совсем близко – глаза полны гневной застывшей насмешливостью, крылья носа подрагивают нервно. Неизвестно, откуда у нее силы взялись, она вывернулась, отлетела к стене.

– Не смей меня трогать, Марк! Слышишь?

Он надвигался на нее тихо, как охотник, будто боялся спугнуть. Весь – как натянутая струна. Пальцы медленно расстегивали пуговицы на рубашке, лицо заволокло патиной вожделения.

– Не подходи! – Соня выставила ладони вперед, ощерилась, как злобная кошка. – Не походи ко мне, слышишь? Твои действия будут квалифицированы как изнасилование! Я не Соня Оленина, Марк, я адвокат Соня Панкратова! Не подходи, если тебе не нужны неприятности!

Быстрая эмоция удивления пробежала по его лицу, дернула губы в усмешке. Глаза прояснились, но вовсе не испугом, а легким веселым недоумением.

– Хм… Адвокат, говоришь? Да, припоминаю, ты говорила что-то… Прошу тебя, милая Соня, впредь не говори мне ничего подобного под руку… Ты для меня – просто женщина. Моя – женщина. Моя – Соня. Ах, глупая девочка. Такой момент испортила… Ну да ладно. Черт, как болит голова… Надо за ужином коньяку выпить… А ты – остынь пока…

Он развернулся резко, шагнул к выходу. Через испуг, через тяжелое собственное дыхание Соня услышала, как провернулся ключ в двери.

– Марк! Что ты делаешь? – крикнула она сипло. – Открой дверь, слышишь? Открой!

Медленные шаги удалялись по коридору. Вскоре совсем стихли. Соня подошла к двери, побарабанила по ней яростно кулаком.

– Открой, слышишь? Не сходи с ума! – крикнула она.

И – опустила руки, сама испугавшись последней фразы. А вдруг… он и впрямь сумасшедший? Сумасшедший влюбленный Синяя Борода – час от часу не легче… Что теперь делать-то? Вот это да, вот это вляпалась-доигралась…

Соня встала посреди комнаты, уперев кулаки в бока, из горла поневоле вырвался нервный хриплый смешок. Так, надо и впрямь успокоиться, сесть и подумать, найти выход из дурацкой ситуации. Во-первых, никакой он не сумасшедший, а просто несчастный в своей дикой самоуверенности. Во-вторых – нечего паниковать. Не будет же она до конца жизни сидеть в этой комнате! Не убьет же он ее, как убивал своих жен Синяя Борода, все равно рано или поздно выберется! Лучше бы рано, конечно, чем поздно… А в-третьих, надо просто подумать, найти конкретный способ, как выбраться…

Телефон! Нет, не вариант, нет телефона… Даже тот, который принес в подарок, с собой забрал. Да и кому она будет звонить? Олегу? Спаси меня, я нынче пленница Синей Бороды, звоню из его подвала? Смешно…

И паспорт. Паспорт у него остался. Да черт с ним, с паспортом… Пусть на память себе оставит.

Балкон! Можно спрыгнуть с балкона, вот что! Так, сейчас глянем, что там и как… Ой, высоко. Запросто ноги переломать можно. Тогда уж точно – долго отсюда не выберешься…

Нет, это же смешно, в конце концов. Да, смешно, но дверь-то и впрямь закрыта! Комедия «Кавказская пленница» в чистом виде, со смеху помереть можно! Эй, товарищ Саахов! Ах, какой жених! Ты где? Давай уже, открывай… Не поведу я тебя в прокуратуру, не бойся!