– …И хочется прожить ее так, чтобы не было мучительно больно, да? Думаешь, получится? Может, уже и планы есть?

– Представь себе, есть.

– Да уж… Не ожидала от тебя…

– А я – от тебя. Прощай, подруга. Больше ни слышать, ни видеть тебя не хочу.

– Взаимно… Но ты все-таки где, Сонь?

Соня с силой нажала на кнопку «Отбой» и бросила телефон на кровать. Вернувшись в ванную, плюхнулась в холодную воду. «Ну и хорошо, пусть злость от разговора внутри остынет. Ничего, ничего… Да, вот такой я поступок совершила! Да, нет у меня мужа. И сама в ужасе от того, чего натворила. Но уж не тебе меня судить! И Олег тоже – пусть там побегает… Ничего. А я – буду жить… Буду принимать ухаживания Марка… Подумаешь, неделя!..»

Утром Соня спустилась вниз – выспавшаяся, посвежевшая. Даже стыдно было на себя в зеркало смотреть. Но – дело сделано, уговор так уговор! Лети дальше по ветру, несчастный воздушный шарик! Что у нас там по программе? Салон?

Марк ждал ее за накрытым к завтраку столом. Соня села и улыбнулась:

– Доброе утро, Марк. А где Марго?

– Доброе утро, Сонечка. А Марге сегодня нездоровится, голова болит. Всю ночь с друзьями в клубе тусовалась.

– Да? А мы в салон собирались…

– Я уже в курсе. Я сам тебя отвезу.

– Но… Неловко как-то…

– Все хорошо, Сонечка. Хочешь, поедем в кабриолете? С ветерком?

– В кабриолете? Я никогда не ездила в кабриолете…

– Тем более!

Тина материализовалась откуда-то сбоку, поставила горячий кофейник на стол. Марк сделал рукой едва заметный жест – идите, Тина, спасибо… Какая она у них вышколенная, эта Тина. Все движения хозяина понимает. Как собака.

У ворот их ждал кабриолет – красный! Как в кино! И утро снова было чудесным, солнечным. По лесной дороге ехали медленно, а потом, когда выбрались на трассу, помчались так, что ветер засвистел в ушах!

Соню вдруг охватило забытое состояние восторга – вот она, жизнь! Бьет теплым упругим ветром в лицо, дрожит внутри такой радостью, что хочется выразить ее неприличным поросячьим визгом… Нет, она не завизжала, конечно же. Еще чего. Но очень хотелось!

Въехали в город – утренний, чистенький, с ажурными проблесками солнца сквозь листву. Остановились у белого зданьица с гостеприимно распахнутыми дверями.

– Салон «Маргарита»? – глянув на вывеску, удивленно обернулась к Марку.

– Да. Это я в честь Марги назвал. А что?.. Звучит очень даже ничего…

– Так это… твой?

– Пустяки, Сонечка. Хотел его Марге подарить, да боюсь пока. Пусть сначала диплом мне принесет, а уж потом… Девушка она, как ты успела понять, своенравная, для тихой семейной жизни не приспособленная. Таким людям жить интереснее, когда они сами чего-то добиваются, а подарками можно с толку сбить…

– Ну… Всем так жить интереснее. Чтобы самим добиваться чего-то.

– Нет, не скажи… Далеко не всем. Вот ты, мне кажется, не такая.

– Хочешь сказать, что я жду подарков?

– Нет. Хочу сказать, что ты спокойная, нежная и ранимая, как цветок… А жизнь заставляет тебя быть жесткой, карабкаться вверх, обдирая коленки до крови. Ведь так? Или я ошибаюсь?

– Ошибаешься. А впрочем, неважно.

– Ладно… Мы еще успеем поговорить на эту тему. А сейчас – иди. Тебя там ждут…

Соня пожала плечами, вышла из машины, легко взбежала по белому крыльцу. Ей вдруг подумалось мельком: как легко она подчинилась приказу!.. Сказал – иди, и пошла.

От стойки ресепшена навстречу уже шла высокая девушка красоты и ухоженности необыкновенной. Улыбалась так, будто встретила дорогую родственницу после двадцати лет разлуки. Только что руки для объятий не распахнула.

– Доброе утро… Вы Соня, да? Сюда проходите, пожалуйста…

И – завертелось! Заискрились улыбками, задурманили запахами, прикосновениями гладких и сильных ладоней. Тут и музыка откуда-то с потолка нежная, сонно-расслабленная полилась… Соне даже задремать захотелось, пока над ней трудился тихий рой пчел – косметичка, маникюрша, педикюрша… Она открыла на секунду глаза – что они там с ней делают? И тут же снова сомкнула веки в бессильной приятной дреме – да не все ли равно… Пусть делают что хотят. Лишь бы наголо не обрили.

– Все, можете на себя посмотреть… – пропел над ухом мелодичный женский голос.

Соня открыла глаза. Вгляделась. Да, лицо стало ухоженным, отсвечивало глянцевым блеском. И прическа красивая. Но… было, было еще что-то в лице… в глазах… А! Ну да, конечно же. В зеркале – та самая Соня Оленина. Теперь уж – точная копия портрета над камином…

– Вам нравится? – ласково спросила симпатичная блондинка в желтом фирменном фартучке.

– Да. Нравится. Спасибо.

– Идемте, я вас провожу… Марк Анатольевич вас в машине ждет…

Марк смотрел на Соню, не отрывая глаз, пока она шла к машине. Не шелохнулся. Не улыбнулся даже. И опять внутри у нее ожило это странное чувство – будто ее обволокло теплым куполом. Теплым, но крепким. Непробиваемым.

Она села в машину и улыбнулась, по-дурацки пожав плечами: мол, вот и я…

Будто встрепенувшись, Марк улыбнулся в ответ:

– Ну что, теперь в магазин?

– В какой магазин? Зачем?

– К такой прическе необходимо платье, Сонечка. Красивое платье. Джинсы и майка тут… Уж прости, не вписываются. Ты позволишь мне самому выбрать тебе платье?

– Что ж… Платье так платье! Мне уже все равно, куда лететь.

– Что? Почему – лететь?

– Да это я так… Неуместная аллегория, не обращай внимания. Если надо платье, пусть будет платье.

– Спасибо, Сонечка. Тогда заглянем-ка вот сюда…

Магазинчик был небольшой, но с претензией. Кронштейнов с одеждой немного. Тут же выпорхнула откуда-то продавщица, глянула на Марка с почтительным обожанием:

– Вам моя помощь нужна, Марк Анатольевич?

– Нет, Анечка, сгинь. Не мешай.

И впрямь – сгинула. Будто и не было никакой Анечки. Соня тайком от Марка глянула на первый попавшийся ценник, и глаза полезли на лоб. Божечки… Такие деньги за шелковую цветную тряпочку! Да как такое на себя надеть-то можно?

Марк сосредоточенно перебирал платья на кронштейне. И Соне вдруг стало ужасно смешно от его сосредоточенности. Как будто он трудную задачу решал. Быть или не быть? Вот в чем вопрос. Смешно…

– Я думаю, вот это… – Он выудил наконец что-то длиннополое, сиреневое с примесью терракоты. – Примерь, Сонечка…

Она молча взяла платье, пошла в примерочную. Опять глянула на ценник – и почувствовала, как у нее опустились руки… Он что, с ума сошел? Вот же вляпалась в непонятные игрища…

О, еще один сюрприз! У платья спина голая. То есть лифчик уже не наденешь. Нет, ну что это такое? Может, ему все-таки не мешало бы и у нее спросить, захочет она в таком ходить или нет, поинтересоваться ее предпочтениями. Ну не умеет она носить такие наряды, непривычно ей без лифчика! Здесь же особая сноровка нужна, из другой жизни, из богатой, чтобы с молоком матери ее впитать!

Хотя сама Соня всегда полагала, что одевается дорого и со вкусом. Зря, наверное, полагала. Ее принцип «дорого и со вкусом» обозначается вполне конкретной формулировкой – «чтобы не стыдно было из дому выйти». А с голой спиной куда пойдешь? Уж точно не в судебный процесс!

Ладно. Черт с ним, решила она. Попробуем без лифчика. Хотя, в общем… Ничего… Очень даже ничего! Сразу фигура по-другому смотрится… Женственно и трогательно. И никакая особая сноровка не понадобилась…

Соня повернулась и глянула на себя с другого боку. Нет, надо же… Сидит как влитое. Как это Марк угадал размер на глаз? И цвет ей идет… Хотя – стоп! Чего она так удивляется? Это же он не для нее платье подобрал, а для Сони… Сони Олениной… Что ж, тогда любуйся на свою Соню! Плиз, пожалте, дорогой Марк Анатольевич!

Она отдернула занавесь примерочной, вышла босиком, на цыпочках. Не портить же такую роскошь старыми кроссовками!

– Боже мой, прелесть какая!.. – пролепетала вернувшаяся на свое место продавщица Анечка. И ручками всплеснула. И опять уставилась на Марка с почтительным вопросом-обожанием, будто ждала одобрения.

А он опять молчал. И смотрел жадно, не отрываясь. Впрочем, не было в этой жадности ни капли хамоватого мужицкого вожделения – Соня бы его учуяла, наверное. Вот если б учуяла – все, конец его глупым игрищам…

– Можно переодеваться? – переступив босыми ногами, улыбнулась она Марку.

– Переодеваться? Зачем? – удивился он. – Оставайся так, пожалуйста! – И продавщице, сменив тон на более снисходительный: – Анечка, заверни там… Что осталось… В пакет.

– Марк! Но как же? Я что, в платье и кроссовках пойду?

– А ты не пойдешь. Я тебя до машины донесу. На следующей улице, через квартал, хороший обувной бутик есть.

Соня даже не успела ответить – он шагнул к ней и легко подхватил на руки. Она ойкнула, уставилась на него испуганно, уперлась ладонями в грудь. Но черт возьми! Как элегантно он все это проделал! Донес до машины, осторожно опустил на сиденье. Анечка спешала следом, неся пакет с ее вещами.

– А в обувной ты меня тоже на руках занесешь? – повернулась к нему Соня с вопросом, когда они отъехали от дверей магазина.

– Нет. Я тебе сам туфли куплю. Ты посидишь, я принесу.

– Но ты же не знаешь размер…

– Тридцать шесть с половиной.

– Ну да… А откуда?.. Что, у Сони тоже был такой размер, да?

Марк не ответил. Только чуть дернулись желваки на щеках. Не понравился вопрос, что ли? Ну, хорошо, если так… Ей-то, по сути, все равно…

Припарковался он в тени, выскочил из машины, бросив на ходу:

– Я быстро…

Соня откинула голову на спинку сиденья, вытянула ноги, обвела глазами пространство. Тихая улочка, чистый, мощенный белой плиткой тротуар. Солнце в листве пляшет. Редкие прохожие идут, никуда не торопятся… Вон две женщины прошли, окинули ее завистливыми взглядами. Да уж, колоритно, наверное, она со стороны смотрится… В красном кабриолете, в платье с голой спиной. «Не завидуйте мне, женщины. Обманная картинка-то. Я – это не я вовсе… Это покойная Соня Оленина…»