– Ну, я не знаю… Но погоди, Сонь… Давай и впрямь поговорим серьезно, без шуток! Послушай меня, пожалуйста…

– Хватит, наслушалась. Да пойми ты меня, наконец! Неужели ты не видишь, в какую нелепую ситуацию меня втравила? И отца своего – тоже? Ну да, я очень похожа на эту Соню… Соню Оленину… И что с того? Я-то – не Соня Оленина! Я – другая! Да я бы… Я бы ни за что в принципе не согласилась на эту авантюру, если б… Если б не обстоятельства! Я же вообще плохо соображала тогда, в поезде…

– Хм… А теперь, значит, соображать начала, да? – вдруг жестко произнесла Марго, по-кошачьи сузив глаза. – Когда отец тебя уже увидел, когда духом воспрял… Да ты хоть понимаешь, что значит для него эта встреча?

– Не понимаю. И понимать не хочу. Потому что я – не Соня Оленина.

– Да какая, блин, разница!..

– Что?

– Ну, то есть… Я не это хотела… Извини. Ну вот скажи мне, Сонь. Он разве обидел тебя чем-нибудь? Приставал с непристойными предложениями?

– Этого еще не хватало!

– А может, с расспросами в душу лез?

– Нет…

– Или, может, позволил себе сравнения с покойной женой? И не в твою пользу?

– Да нет же, нет!

– Так чего ж ты тогда?.. Это даже невежливо с твоей стороны, между прочим. Он в твою сторону дышать боится, неловким словом спугнуть… А ты…

– Хм… Спугнуть… Что я, перепелка на токовище, чтобы меня спугивать?

– Сонь… Я прошу тебя… Не обламывай его так грубо, а? Ну, прояви великодушие к человеку! Тебе ж это, по сути, ничего не стоит… Подождут твои дела, ничего за несколько дней не случится! Ну давай договоримся хотя бы на неделю… За неделю ничего не изменится! А для отца эта неделя будет как… Как возвращение в счастье…

– Марго, Марго… Глупости говоришь. Так не бывает, Марго. Для счастья не бывает заменителей-суррогатов.

– Бывает. У всякого по-разному бывает, каждый человек реальность и мистику воспринимает по-своему. Ты думаешь, я не вижу, что с отцом творится? Не лишай человека мгновений счастья, Сонь… Ты по-человечески не вправе, слышишь? Ну неужели тебе так трудно – всего на неделю отключиться от своих дел и проблем? Это же совсем немного – всего неделя!

– Ну, допустим… Неделя пройдет, а дальше что?

– А там видно будет… Давай пока всего лишь на неделю договоримся, а? От тебя же ничего не требуется, просто плыви по течению… Позволь ему самому в себе разобраться, может, он и сам поймет…

– Что – поймет?

– Ну, как ты говоришь… Что не бывает для счастья заменителей-суррогатов. Позволь ему быть рядом с тобой, ухаживать за тобой. Как за той Соней… Он, между прочим, ее на руках носил, пылинки с нее сдувал! Жила, как у Христа за пазухой…

– А отчего она умерла, Марго?

– Да так, несчастный случай… Зачем тебе это знать? Ну что, договорились, Сонь? Проявишь великодушие? Ну будь же человеком, прошу тебя… Неужели это так трудно – подарить другому несколько дней счастья? Да даже несколько минут? Или секунд? Тебе воздастся, Сонь…

– В смысле – воздастся? За грехи, что ли?

– Ну, не знаю, за что там воздается… Ну нежели так трудно, Сонь? А? Ведь не трудно, всего неделю?

– Да нет, в принципе… Но надеюсь, ты не имеешь в виду… Что я должна с ним спать?

– Да бог с тобой!.. Как ты могла подумать? Отец что, производит впечатление озабоченного? Да если б он только свистнул, тут бы вся бабская округа за воротами в очередь выстроилась. Нет, никто на твою женскую честь не покушается, успокойся. Говорю же – от тебя ничего не требуется, только быть рядом, принимать ухаживания… И все… И не делать такого вот злобно-несчастного выражения лица, как сейчас.

– Ну, какое уж есть лицо, извини. Да, не очень счастливое. Но другого на сегодняшний день не имеем.

– Да бог с ним, с лицом. Так договорились?

– Ладно, черт с тобой… И все равно – если со стороны послушать… Бред, бред чистой воды… Хочется сказать, как Станиславский: «Не верю!»

– Ладно, не верь. Но хотя бы не кусайся и не хами. Договорились?

– А я хамлю?

– Ну, обхамила же меня, когда я с предложением о салоне выскочила… Причем из лучших побуждений! Всего и делов-то – в порядок себя привести! Я ж честное слово – от души…

– Ладно, извини. Поеду я в твой салон. На какое время ты меня записала?

– На десять утра. Аккурат позавтракать успеем. А сейчас хочешь, город покажу? И к отцу на работу заедем…

– А он на работе?

– Да. У него там дела какие-то срочные. Сказал, поздно приедет.

– А чем он занимается?

– Да всем помаленьку. У него свой завод, магазины, газета… Еще там что-то по мелочи… Я особо не вникаю, да он и сам не любит о делах говорить. Так скажем – он не последний человек в городе. Далеко не последний. Ну что, поедем?

– Нет, Марго… Чего-то на сегодня у меня силы кончились. Можно я побуду тут, в комнате?

– Ладно, отдыхай… В ванной полежи, телевизор посмотри… Я скажу Тине, чтобы она ужин сюда принесла.

– Валяй.

Марго ушла, осторожно прикрыв за собой дверь. После нее остался лишь запах духов – японских. Отчего-то неприятным показался Соне этот запах… Раздражающе-вызывающим. А может, это внутреннее раздражение на саму себя таким образом проявилось – зачем согласилась?.. «Купилась, как говорится, «на слабо». Можно подумать, без моего великодушия никак бы не обошелся этот «не самый последний человек в городе»… Бред, чистой воды бред! Ну и вляпалась в историю, глупее не придумаешь!

А с другой стороны – не все ли равно, в общем… Еще неизвестно, как бы меня тетка встретила! Может, дала бы сразу от ворот поворот?

Ладно, пусть будет неделя. Черт с ними. Пусть любуется на свою «Соню», если уж так приспичило. Нет, все-таки странно все это… И немножко унизительно… Хотя почему – унизительно? Марго права – ничего плохого этот Марк мне не сделал… Не сама же я ему навязалась».

Через неделю у нее голова прояснится, думала Соня, и обиженная душа окрепнет. И с Олегом за эту неделю ничего не сделается. Пусть побудет в ее шкуре, ничего… Успеет еще личного счастья хлебнуть. С Ленкой. Сволочи, сволочи оба… Предатели…

Так, подбадривая себя, она забралась в теплую ванну, закрыла глаза от удовольствия. Хорошо… Минута покоя, хоть и обманчивая.

Лежала она долго, не двигаясь. Тишина. Вода из крана капает. И еще какой-то посторонний звук… И страшно знакомый – почему-то из комнаты…

Телефон! Это же телефон звонит! А вдруг это Олег?

Соня выскочила из ванной, оставляя на полу хлопья пены, лихорадочно выудила из кармашка сумки телефон, глянула на дисплей. Нет, не Олег. Ленка… Легка на помине, подруга подлая…

– Привет. Ты где?!

«О, какой голос гневный! Тебе ли на меня гневаться после всего?»

– А тебе не все равно, где я?

– Сонь… Ты что? Ты хоть понимаешь, что ты вообще натворила?

– А что я натворила?

– Ладно, хватит дурочкой прикидываться! Ты ребенка своего бросила, вот что!

– Да с чего ты взяла, что я его бросила? Неправильно формулируешь объективную сторону, Лен… Я его не бросила, я его отправила к отцу. На время. Отцы иногда должны проводить время со своими детьми. Это нормально, Лен. А их верные подруги должны понимать и терпеть. Терпеть и понимать. Иногда и помогать даже. Это тоже нормально, Лен… Надеюсь, я тебя не особо напрягла всем этим?

– Не понимаю… Чем напрягла?

– Ну, терпением. Помощью. У вас там все в порядке, надеюсь?

– У кого это – у вас? Ты в своем уме, Сонька?

– Да ладно, я все знаю, Лен. Видела, как ты из подъезда выходила. А Олег тебе в окно ручкой махал – голый. И давно это у вас? Нет, мне все равно, конечно, просто из интереса спрашиваю… Так как вы там с Николенькой справляетесь… вдвоем? Записную книжку в сумке нашли? Там все телефоны есть – поликлиники, массажистки…

– Сонь… Ты издеваешься надо мной, что ли?

– Ничуть.

– Нет… Неужели ты думаешь, что я?.. Вот прямо все брошу и буду с памперсами и массажистками возиться? Нет уж, уволь. Я вообще женщина из породы чайлдфри… Мне просто Олега жалко, он совсем с ног сбился! Сонь, это жестоко! Вот так, как снег на голову!

– Да… Все вы кругом добрые, одна я жестокая. Ты спишь с моим мужем – ты добрая. Мой муж не хочет видеть своего ребенка – он добрый.

– Мы не виноваты, Сонь. Так получилось. Никто ж не виноват, что… твой ребенок…

– Не смей! Слышишь? Не смей рассуждать о моем ребенке! Это во-первых! А во-вторых, он наш с Олегом ребенок!

– Да ваш, ваш, кто это опровергает-то… Что называется – ни себе, ни людям…

– Под «людьми» ты, конечно, Олега имеешь в виду? Не обломилось тебе, да? Что ж, хоть это радует… Даже начинаю подумывать о том, что я не так уж и плохо поступила…

Соня говорила и сама удивлялась напористым ноткам, появившимся в голосе. Хваталась за них, как за маленькие соломинки. Вдохнув в себя воздух, еще и добавила издевательски:

– Значит, Олежек, бедненький, с ног сбился, говоришь?

– Ну да… Отпуск на работе взял, домой переехал… Носится теперь как оглашенный с кефирами да памперсами, ни о чем больше говорить не может. Он сейчас дома живет, Сонь. Как ты и хотела…

– А массажистка к ним ходит?

– Да откуда я знаю?! Я что, с ними живу? Олегу только одного взгляда на мое испуганное лицо хватило… В общем, послал меня далеко и вежливо. Да я и сама – на пушечный выстрел…

– Выходит, я тебе и впрямь личную жизнь поломала?

– Выходит, что так… Но и тебя он не простит, не надейся! Мужики такого насилия над собой не прощают! Он никогда тебя не простит, никогда! У тебя больше нет мужа, Сонька! Он лучше себе другую найдет, но тебя не простит!

– Ой, Ленка, Ленка… Слушаю сейчас тебя и удивляюсь. Какая же я непроходимая идеалистка, слепая и глупая! Столько лет не знала, с кем дружу…

– Ну, допустим, я тоже не предполагала, что ты на такое способна. Нет, ты вообще нормально себя чувствуешь, а? Материнское сердце не болит, нет?

– Все, хватит! Хватит меня камнями забрасывать! Как-нибудь сама со своим сердцем разберусь! И со своей жизнью тоже! В конце концов, она у меня одна!