Избранная ею линия поведения отвергла все его попытки вести обычный разговор. Обстоятельства заставили их ехать вместе, но Марго умудрилась открыто воспользоваться всеми преимуществами своего положения. Она не упустила ни единой возможности нет-нет да и напомнить Эрику, что впереди их неминуемо ожидает совместная супружеская жизнь, так что тому приходилось все время быть начеку в ожидании какой-нибудь новой каверзы с ее стороны.

– А к-как вам п-понравился Рид, милорд? – однажды поинтересовалась она.

– Я просто в восторге от замка, миледи, – отозвался Эрик, ничуть не сомневаясь, куда она клонит. – Думаю, моему брату Джеймсу там понравится ничуть не меньше.

– К-какая удача! – незамедлительно парировала она. – Т-так, значит, он будет с радостью ч-часто нас навещать, к-когда мы обвенчаемся и вы станете х-хозяином Рида!

Эрик только скрипнул зубами, но предпочел промолчать.

Однако самую свою хитроумную выдумку она частенько приберегала под конец, когда притомившиеся всадники начинали мечтать о том, как вытянутся возле костра, а Эрик собирался подыскивать безопасное место, где бы их дамы могли переночевать. Делал он это неохотно, просто потому, что считал это своей обязанностью, точнее, даже не обязанностью, а священным долгом, как бы скверно он себя при этом ни чувствовал.

Приблизившись к леди Марго с самым, как ему казалось, непринужденным и светским видом, Эрик кланялся, но то, что в ответ делала Марго, являлось наиболее утонченной и жестокой пыткой из ее арсенала. Обычно она целовала его в ответ, всегда стараясь при малейшей возможности увлечь Эрика в тень против его собственной воли, а там осыпать ласками, сводившими беднягу с ума, да еще шептать на ухо страстные признания в любви, так что под конец Эрик из последних сил заставлял себя вырваться и сбежать. К счастью для него, Марго все еще была по-детски наивна и неопытна, так что во время подобных сцен ее поцелуи частенько вместо удовольствия причиняли боль. Ее страстные объятия были столь же невинны. Когда она обвивала руками его шею, Эрик судорожно глотал воздух в ужасе, что она вот-вот задушит его. Когда же стиснутые губы впивались в его рот, он каждый раз боялся, что брызнет кровь.

– Марго… леди Марго! – не выдержал он и почти оттолкнул ее. Все тело его болело. – Так не делают!

Она выпрямилась во весь рост.

– Н-но ведь в-вы с-сами п-первый д-делали со мной т-то же с-самое! – от негодования заикаясь сильнее обычного, возмутилась она. – Я бы н-никогда в жизни н-не решилась на это, если бы вы сами не п-показали мне, к-как это делается!

– Боже милосердный! – с несчастным видом простонал он, совершенно обескураженный. – Марго, если бы у меня был враг, которого я желал бы уничтожить, я бы с радостью разрешил вам его расцеловать! Вы не целуете, вы жалите как оса!

Но он тут же раскаялся в своей жестокости, увидев, как широко раскрытые, прекрасные глаза Марго наполнились слезами. Уголки губ ее опустились и задрожали, она явно готова была расплакаться от обиды и огорчения, так что Эрику пришлось прижать ее к груди со всем пылом страсти, на которую он был способен.

– Простите, – шепнул он. – Я так виноват перед вами.

– Т-так научите же меня, – жалобно простонала Марго, умоляюще протягивая к нему руки. – Я знаю, ч-что я молода и н-неопытна, но мне т-так хочется угодить вам, мой Эрик! Объясните мне, что я д-должна д-делать.

– Марго, – отчаянно взмолился он, сгорая от желания, – нет! Никогда! Вы не имеете права просить меня о таком. Вам придется подождать, пусть ваш супруг научит вас, используя свои права, дарованные ему самим Богом. А я не могу, не имею права, – пробормотал он срывающимся голосом. Стараясь овладеть собой, он взял ее за подбородок и заглянул в глаза, полные слез. – Не говорите только, что в один прекрасный день я стану вашим супругом, потому что этого никогда не будет. Пора и вам наконец выбросить из головы ваши детские фантазии и смириться с суровой правдой.

Она промолчала, лишь бросила на него еще один взгляд из-под ресниц, на которых повисли прозрачные слезинки, и Эрик понял, что продолжать не имеет смысла. И проклял себя в душе. Последний болван, вот он кто. Безвольное, слабохарактерное ничтожество.

– Эрик, – прошептала она едва слышно.

– Ш-ш… – Он осторожно провел пальцем по щеке Марго. – Тише, Марго, тише.

Обхватив ее лицо ладонями, он медленно и нежно прижался губами к ее губам.

Руки ее поднялись, чтобы обхватить его за шею, но Эрик остановил ее.

– Нет-нет, любовь моя, не надо, – прошептал он, и его теплое дыхание защекотало ей губы. – Я научу тебя. – Он снова коснулся поцелуем ее губ, столь же нежно и бережно, как бабочка – лепестков цветка. – Успокойся, сердце мое, – теплые губы Эрика ласкали рот Марго, – поцелуй – это самое нежное прикосновение… нежное, полное любви и… – Он еще раз поцеловал ее, дабы она лучше поняла, что он имеет в виду. Чуть отодвинувшись, Эрик заглянул ей в глаза, и сердце его затрепетало – глаза Марго были полузакрыты, взгляд из-под тяжелых опущенных век стал томным.

Скользнув рукой под тяжелую ткань шали, он принялся нежно поглаживать мягкую шелковистую кожу шеи, другой по-прежнему обвивая талию девушки.

– Ты доверяешь мне, Марго?

– М-м, – промурлыкала она, закинув руки ему на плечи и одарив сияющей улыбкой, – в-всем сердцем, мой Эрик. Ведь я так люблю т-тебя!

Высвободив руку, он осторожно стянул с ее головы тяжелую грубую ткань, и сверкающая масса волос рассыпалась по плечам девушки, даже сейчас, в тусклом свете луны, переливаясь как расплавленное золото. Не раздумывая Эрик отшвырнул в сторону проклятый платок и с наслаждением погрузил пальцы в ароматный шелк ее волос. Потом едва заметно притянул ее к себе и снова склонился к ее губам.

– Приоткрой немного губы, любовь моя, и ни о чем не думай. Просто верь мне.

Эрик не смог сдержать улыбки, когда она послушалась с такой простодушной готовностью, широко раскрыв рот, словно собираясь дать ему как следует рассмотреть ее горло.

– Нет-нет, любовь моя, совсем чуть-чуть, ведь я хочу просто поцеловать тебя, а не дать себя проглотить.

Она послушно закрыла рот, чуть приоткрыв губы, и вопросительно глянула на него. Но прежде чем она решилась задать ему вопрос, Эрик вновь поцеловал ее, на этот раз со всей страстью и томительным желанием, которые бурлили в его крови. Это только один раз, напомнил он себе, стараясь губами раздвинуть непослушные губы Марго. Всего один лишь раз он позволит себе насладиться ею, ощутить ее вкус и аромат, а потом никогда больше не позволит себе даже пальцем ее коснуться.

Кончик его языка жадно скользнул по ее губам, нетерпеливо пробираясь внутрь, и по спине ее пробежала испуганная дрожь, вся она стала как туго натянутая струна, но Эрик крепко сжимал ее. Его рот жадно и в то же время нежно завладел ее губами, а язык, будто жало, стремительно двигался вперед, настойчиво стараясь проникнуть дальше.

Она сдалась почти сразу же. С хриплым страстным стоном Марго вдруг почти упала ему на руки. Все ее тело обмякло, а руки стремительно обвили шею Эрика, то лаская его лицо, то зарываясь в темные, спутанные ветром волосы. Подчиняясь его жадному натиску, губы ее приоткрылись, и ее собственный язычок, вначале робко и стыдливо, а потом со все возрастающим жаром, скользнул по его губам.

Страстный стон вырвался из груди Эрика. Он чувствовал, как тело Марго плавится в его объятиях, будто воск в жарких лучах солнца, и понимал, что теряет голову. Забыв обо всем, он крепко прижал ее к себе, умирая от желания слиться с возлюбленной воедино. Пальцы Эрика запутались в ее распущенных волосах. Намотав их на руку, он запрокинул ей голову так, чтобы без помех наслаждаться ее губами, чтобы запомнить на всю жизнь сладостный вкус своей единственной любви.

Она что-то слабо пробормотала, смущенная и испуганная его яростным натиском, но прильнула к нему еще теснее, отвечая с такой же безумной страстью, которая пылала и в нем. Руки Эрика лихорадочно ласкали ее тело, путаясь в складках одежды Марго. Он понимал, что должен немедленно овладеть ею, здесь и сейчас, иначе он попросту умрет от желания или сойдет с ума.

Наконец его ладонь легла ей на грудь, и Эрик замер, потрясенный силой нахлынувших на него чувств. Он осторожно обхватил рукой эту восхитительную теплую округлость, потом попытался спуститься ниже, и помешало ему лишь то, что тела их были по-прежнему тесно прижаты друг к другу.

– …И к тому же я всегда считал, что лучший способ познать в полной мере такой сложный труд – это сделать свой собственный перевод. Что касается меня, то как раз сейчас я работаю над переводом Плутарха, который, если на то будет воля Божья, собираюсь закончить ко Дню святого Мартина. Даже сейчас я пользуюсь каждой свободной минуткой, чтобы поработать над ним, хотя в это трудно поверить!

Раздался смех. Эрик отпрянул в сторону, сразу угадав, кто приближается к ним. Поколебавшись, он крепко обхватил Марго за плечи и увлек ее за собой в густую тень деревьев, где их могло бы выдать лишь хриплое дыхание да стук сердца.

– Ох, Алерик, какой же вы умный! Как я завидую вам! А я могу лишь мечтать, чтобы когда-нибудь осилить такой труд. Впрочем, в прошлом году мне представился счастливый случай прочитать трактат Жерве Мелшели о поэтическом искусстве, это было просто замечательно!

Эрик крепко прижал Марго к своей груди. Уже не владея собой, он понимал, что скоро опять потеряет голову, если и дальше будет чувствовать, как ее теплое дыхание щекочет ему щеку. Она подчинилась охотно, с какой-то радостной готовностью, и Эрик позволил себе снова и снова пропустить пальцы сквозь струящиеся по спине Марго шелковистые пряди.

Алерик с Минной прошли в двух шагах от них. Поглощенные друг другом, они не обратили ни малейшего внимания на укрывшуюся в тени огромного вяза парочку, которая едва держалась на ногах. Невольно и Марго, и Эрик проводили взглядом удалявшихся собеседников, а те, взявшись за руки и не догадываясь об их присутствии, неторопливо шли по залитой лунным светом тропинке, болтая и смеясь, по-видимому, полностью поглощенные друг другом.