— Вы уверены? — уточняют они более оживленно.

— Да, уверена.

— Вы ведь понимаете, что дача ложных показаний…

— Я ничего помню, ладно? И была не в себе, — улыбаюсь, превозмогая боль. — Просто напишите там у себя, что жертва ничего не знает.

Мне кажется, они выдохнули как-то даже синхронно. Успокоились, когда я так сказала и со спокойной душой ушли. Правда, на этом расспросы не закончились, потому что после пришла Настя. Вот уж кто не поверил, что я ничего не помню и не знаю.

— Привет, — она говорит едва слышно, садится рядом с кроватью. — Как ты?

— Как фаршированная яблоками утка, — состояние хуже некуда, но я пытаюсь шутить.

Собираюсь с мыслями, думаю, как сообщить ей, что ничего не знаю.

— Они ничего мне не говорят, — говорю как можно убедительней. — Я помню только как в меня стреляли.

— А кто это сделал, знаешь?

— Понятия не имею. Он был одет в черное, в маске. Я даже не знаю, как он оказался в квартире, у меня ведь хороший замок и окна я всегда закрываю.

Я говорю прерывисто и с паузами, пытаюсь врать, хотя это всегда получалось у меня жутко плохо. Особенно когда врать приходилось Насте. Она самая моя близкая подруга. Ее мать заменила мне мою, которой у меня никогда не было. И вот теперь мне приходится делать вид, что я ничего не знаю, что все в порядке и что случившееся — едва ли не нелепое стечение обстоятельств.

— Стас думает, что это как-то связано с его сестрой.

— С Олей? При чем здесь она?

Я искренне надеюсь, что смогла передать недоумение.

— Я не знаю. Он говорит, что сестра куда-то влезла, а ты вместе с ней.

— Нет. Ничего такого не было. Мы общались, да и то в последнее время не так близко, у меня мало времени было, я же салон расширяла. Я как-то не верю, что это с Олей связано.

— Меня допрашивали, — признается она. — Интересовались, были ли у тебя мужчины и показывали фотографию того, кто тебя принес. Ты его помнишь?

Конечно, я его помню. Но вслух говорю совершенно другое.

— Я помню, что меня кто-то нес. Что-то шептал, помню, как бережно посадили в авто, а дальше тьма.

— Ты не знаешь, кто это был?

— Нет. Но он спугнул того, кто в меня стрелял. Тот мужчина, что меня спас не может быть тем, кто в меня стрелял. Это точно.

Я вру до конца, но подставлять Богдана не имею права. Вообще сейчас хочется вернуть следователей и настучать им по голове за то, что они мне ничего не сказали. Богдан у них в подозреваемых?

— Я так и не сообщила Игорю, — говорит она. — Хотела, но потом подумала, что лучше спросить у тебя.

К этому моменту я настолько завралась и распереживалась за Богдана, что просто не выдерживаю и ехидно замечаю:

— Я думаю, он и так знает.

— Он не приходил.

— Ты так наивна, Настя. Если кто и виноват в случившемся, то только он.

Я сглатываю, понимая, что все сказанное ранее теперь кажется полной чушью. Я пыталась ей врать, правда пыталась, но после того, как она сообщила, что ищут Богдана и подозревают тоже его, не могу больше молчать. Пусть она что-то сделает, скажет тем двум идиотам, что меня допрашивали, что он ни в чем не виноват, потому что ко мне они вряд ли придут.

— Не понимаю, но ведь вы разошлись, у него другая семья, а ты…

— Знаешь почему мы развелись? Я не смогла родить ребенка, и он изменил мне. Переспал с какой-то там секретаршей и она залетела, прикинь? Сразу же! Он узнал, что у него будет сын, и мы развелись, но он вернулся через год, Настя. Говорил, что любит, что хочет, что все осознал.

— И ты ему поверила.

Настя не спрашивает, а утверждает. Я слишком сильно заигралась. Делала вид, что страдаю, когда была с Богданом и улыбалась, когда мы расстались. Я была несчастной брошенкой, хотя на самом деле у меня давно было другой. Теперь я чувствую себя предательницей, но понимаю, что объяснить Насте все не смогу. Слишком больно, слишком… тяжело. Поэтому я улыбаюсь и вслух говорю:

— Поверила. Он говорил, что уже на стадии развода с женой, что ребенка он заберет и мы будем жить втроем. Я была согласна даже на это! Господи, какая я дура. Я узнала, что он не разводится, когда его жена пришла ко мне на третьем месяце беременности. Мы тогда уже около полугода были вместе, он ночевал у меня чаще, чем дома, приезжал на обед, ужин, у нас был второй медовый месяц, и я верила!

Единственное из всего правда это то, что его жена действительно приходила ко мне. Беременная, растерянная. Она не знала, что мне говорить, потому что искренне считала, что я и Игорь любовники. Уж не знаю, с чего она это взяла, то ли Игорь не умел скрывать свои чувства, то ли она за ним следила, но она пришла с четким пониманием — я та, кто пытается увести мужа, которого она увела у меня. Даже смешно.

— Она пришла ко мне, растерянная, заплаканная. Я пригласила ее на чай, выслушала. Он никогда бы ее не бросил, потому что ему был невыгоден развод. Он собирался баллотироваться в депутаты и счастливый отец двоих детей вписывался в его образ куда лучше, чем мужчина, отбирающий у матери детей, чтобы вернуться к бывшей. Я в тот же вечер сказала ему, чтобы он убирался. Собрала его вещи в чемодан и выставила за дверь. Он пообещал, что я пожалею.

Говорить мне трудно, потому что после разговора с его женой я действительно сказала Игорю, что между нами никогда ничего не будет. У нас и так не было бы, но он чувствовал, что я начинаю сдаваться. Я и сама это чувствовала. Просто считала, что больше не могу обороняться и в какой-то момент, когда она начнет приставать, я просто молча сделаю то, что должна. Переживу этот момент и пойду дальше. Но я не смогла. После того, как увидела его жену, безумно влюбленную дурочку, поняла, что никогда не сломаюсь. И вот я теперь здесь.

— Ты думаешь, это он? — пришибленно спрашивает подруга.

— Я уверена. И Оля тоже его рук дело, — решаю быть откровенной до конца, хотя и врала ей пять минут назад. — Она была единственной, кто знал обо всем. Я ведь тебе боялась рассказывать, у тебя ребенок, и он бы точно надавил, но он узнал о ней. Прочитал нашу переписку, ее советы. Поставил ультиматум, что я должна вернуться к нему, стать любовницей, как раньше, и никто не пострадает. Я не верила, что он доберется до Оли в Штатах, а она вернулась и он подстроил эту аварию.

— Но зачем ему убивать тебя? — непонимающе спрашивает Настя. — Он ведь хотел, чтобы ты была с ним.

— У меня была переписка, где он угрожал убить всех, кто ему дорог. Имя Ольги там фигурировало. Я последние дни практически никуда не выходила, но тогда мне нужно было поехать на работу, и я выехала. Вернулась поздно, забыв обо всем. Он уже был в квартире.

Я замолкаю. Пытаюсь понять, не сказала ли подруге лишнего, но вроде бы нет. Легенда смотрится прекрасно за исключением того, что с Игорем я не спала и у меня вообще был тот, в кого я влюбилась до беспамятства.

— Расскажешь потом, милая, это ведь не критично.

Настя воспринимает мою паузу по-своему. Думает, что я бедная и несчастная, страдаю по мужчине, который пытался меня убить. Я и правда страдаю по мужчине, но не по бывшему мужу. Вслух я этого, разумеется, не говорю. Не потому что не хочу, просто… слишком больно. Больнее, чем все пули, которые в меня всадили по указке Игоря.

— Нет, — я хочу, чтобы она знала, как все было. И знала, что из всего я запомнила. — Он выстрелил мне в ногу, потом в плечо, а дальше я не помню, потому что упала. Знаю, что было жутко больно, горело все тело.

— Тебе ведь опасно находиться здесь, — она быстро достает телефон, чтобы кому-то позвонить, но я тут же ее останавливаю

— Погоди. Мне не опасно. Он забрал мой телефон. У меня ничего нет, понимаешь? Ничего. Я не смогу доказать, что он как-то причастен к аварии с Олей и родителями. Я не опасна. Если бы он сомневался в этом, я была бы уже мертва. Послушай, он один из самых влиятельных людей в городе. На уровне с ним только его соперники в выборах. Если бы он хотел меня убрать, он бы уже это сделал.

— Но зачем вообще тебя трогать? Неужели нельзя было просто… забрать телефон, украсть его, не знаю, зачем столько издевательств?

— Он ведь хотел меня напугать. У него получилось, — киваю. — Если он снова попросит быть его любовницей, вряд ли я откажусь.

Я настолько напугана, что сейчас готова на что угодно. Действительно, скажи Игорь сейчас, что после выписки я буду с ним, я бы согласилась. Потому что не хочу умирать. И потому что слишком сильно его боюсь. Когда я отказывала отдать ему телефон, даже не предполагала, как сложно все будет. Я даже подумать не могла, что он опустится настолько низко.

— Боже, Лера. Ты должна все рассказать полиции, должна написать заявление и…

— И что? Узнать, что оно ничего не значит? Что у него и там всё схвачено? Он ведь сразу узнает о заявлении и тогда у меня внезапным образом остановится сердце. Брось, Настя, я в западне, меня едва чуть не убили, дальше только хуже. Я не стану рисковать.

— Но ведь должен быть выход, я поговорю со Стасом и он обязательно поможет.

— Нет! Ты ни с кем не станешь говорить, поняла меня? Никого не будешь просить о помощи, я разберусь сама. Не смей подвергать Даню опасности. Или ты думаешь, что он остановится перед ребенком? Он чудовище, Настя, очнись!

Я едва не плачу из-за того, что подруга меня абсолютно не понимает. Она пытается защитить, но ведь что сделает ее Стас против Игоря. Он и его на тот свет отправит, если он встанет у него на пути. Меня он убивать, я уверена, не планировал. Напугать до смерти, чтобы я стала посговорчивее — да.

И я бы стала. Найди меня в той квартире сосед, я бы действительно согласилась на все, что Игорь предложит. Но меня нашел Богдан. И я полна решимости обратиться за помощью именно к нему. Если кто-то и способен мне помочь, то только он.