— И это имя было Кейн?

Бен улыбнулся — его лицо от набежавших морщинок стало похожим на печеное яблоко — и опустил винтовку.

— Рад познакомиться с вами, Кейн. А меня зовут Бен. — Он отставил винтовку в угол и протянул раскрытую ладонь. — Не сердитесь, но я должен был сначала выяснить, кто вы.

Кейн понимающе кивнул. Напряжение схлынуло, и на смену ему пришла опустошающая слабость. Слава богу, что все обошлось.

Кейн перевел взгляд на Гленну и спросил:

— Что случилось с моей женой и как вы оказались здесь вместе с ней?

— Не спешите, приятель, — проворчал Бен. — Ответьте-ка лучше мне, как ваша жена оказалась одна, в лесу, с раной на голове и в мужской одежде, а?

— Она была ранена? — тревожно переспросил Кейн. — Знаете, Бен, отвечайте все же вы первым. Где вы нашли Гленну?

— Я уже сказал, встретил в лесу. Она была одна, в мужской одежде. На голове у нее была шишка величиной с гусиное яйцо и подсохшая рана. И еще эта маленькая мисс была немного не в себе. Говорила, что пробирается на прииск, к отцу.

— Ее отец умер.

— Я уже знаю. Ну вот, когда я ее встретил там, в лесу, она была такой больной и слабой, что я посадил ее на свою Бетси и привез сюда. Мы попрощались, и я уехал, а потом вдруг вспомнил о том, что в доме не было ни огонька, и решил наутро вернуться проведать «паренька». Обнаружил, что это не парень, а девушка и что у нее лихорадка. С тех пор и ухаживаю за вашей женой.

— Гленна не говорила, где она разбила голову?

— Ничего вразумительного. А сами вы тоже не знаете?

— Нет, — покачал головой Кейн, — но думаю, что это случилось, когда она пыталась спастись из горящего дома, где ее заперли.

— Проклятие! — воскликнул Бен и сердито поморщился. — Кто же посмел сотворить такую пакость с этой чудесной девочкой?

— Кейн.

Услышав тихий голос, оба они замолчали, а затем Кейн упал на колени перед кроватью и заговорил, глядя в изумрудные, блестящие от жара глаза Гленны:

— Я здесь, любовь моя. Теперь все будет хорошо, и мы скоро вернемся к Дэнни.

— Дэнни, — слабо улыбнулась она. — Дэнни.

— А не пора ли тебе поесть, дочка? — спросил Бен, подходя ближе. — У нас есть славный жирный бульон из кролика. Я его принесу, а твой муж тебя покормит.

Гленна едва заметно кивнула головой. Она в самом деле вдруг почувствовала, что проголодалась. Бен принес с кухни кастрюлю с бульоном, и Кейн влил пару ложек в рот Гленны. После этого она откинулась на подушку, закрыла глаза и тут же уснула.

— Оставим ее, — тихо сказал Бен, уводя Кейна.

— Что с ней? — спросил Кейн, когда они с Беном перешли на кухню и уселись ужинать сами.

— Лихорадка, — коротко пояснил Бен. — Очень сильная. Наверное, из-за этой раны на голове.

— Просто не знаю, как мне вас отблагодарить, Бен. Не будь вас, Гленна наверняка умерла бы.

— Да что ты, сынок, — смущенно ответил Бен. — Разве я мог поступить иначе? Искупал ее, словно новорожденную, в реке, напоил травами, укрыл потеплее, вот лихорадка и прошла. А ваша Гленна славная девочка.

— Вы купали ее? — переспросил Кейн, вспомнив о том, что Гленна лежала под одеялами обнаженной. — И раздевали? Он резко вскочил на ноги, с грохотом опрокинув стул.

— Полегче, парень, — сердито нахмурился Бен, — а не то я тебе уши надеру.

Кейн вдруг представил, как ему станет надирать уши этот старик, и невольно улыбнулся.

— Я знаю, о чем ты подумал, но твоя Гленна мне не то что в дочки, во внучки годится, — проворчал Бен.

— Извините меня, Бен, — виновато потупился Кейн. — Сам не знаю, что на меня нашло. Просто я так люблю Гленну, что готов порвать на куски любого, кто к ней притронется.


Прошел еще целый день, прежде чем Гленна вспомнила все, что с ней произошло. Кейн и Бен выслушали ее рассказ молча, лишь покачивая время от времени головами и восхищаясь мужеством Гленны.

— Я едва не сошел с ума, когда представил себе, что ты сгорела в той хижине, — сказал Кейн, утирая глаза, когда Гленна закончила свою историю. — А по поводу Дюка не беспокойся. Ты его больше никогда не увидишь.

— Кейн?!

— Нет, я не убивал его, моя любимая, хотя, не скрою, мне очень этого хотелось. Шериф Бартоу отвез Дюка в Пуэбло, где его будут судить за покушение на Джадда, убийство Вилли Вильсона и твое похищение.

— Нам с тобой очень повезло на хороших людей, Кейн, — счастливо вздохнула Гленна. — И Бен — один из них.

— А почему ты не вернулась в Денвер, дорогая? — спросил Кейн. — Зачем ты отправилась на «Золотую Надежду»?

— Сказать по правде, Кейн, я ничего не помнила с той минуты, когда свалилась с крыши. А почему я направилась именно сюда? Не знаю. Наверное, меня привел на «Золотую Надежду» какой-то внутренний голос.

— Это был правильный голос, дорогая, — улыбнулся Кейн, обнимая Гленну за плечи. — Ну а теперь все позади, и нам с тобой пора подумать о том, чтобы вернуться домой, к нашему Дэнни.

Гленна быстро окрепла и поправилась. Бен все время откладывал свой отъезд и оставался на прииске, хотя ночевать уходил в пристройку, чтобы не мешать молодым. Так и шли день за днем — Кейн ухаживал за Гленной, а Бен охотился, хлопотал по дому и стряпал на всех нехитрую еду. Со временем старый старатель все чаще стал уходить к реке и однажды вернулся сияющим, с большим камнем-»поплавком» в руке.

— Вы только взгляните! — закричал он с порога, показывая свое сокровище Кейну. — Здесь же пролегает богатейшая жила! Посмотрите на «поплавок», он же почти наполовину состоит из серебра!

— Верно, — согласился Кейн. — Гленна уже отвозила такие образцы в Денвер. Беда лишь в том, что никому пока не удалось найти жилу.

— А можно, я попробую? — спросил Бен. — Мне бы очень хотелось отыскать эту жилу в подарок вашей юной миссис.

На следующий день Бен перебрался на «Надежду Два», забрав с собой старую Бетси и обещав докладывать о том, как идут дела, каждые несколько дней.

Гленна стремительно выздоравливала. Молодой крепкий организм брал свое. Она начала выходить на прогулки, заниматься понемногу домашними делами и даже готовить, потому что с уходом Бена их кухня осиротела.

— Пойдем, дорогая, я помогу тебе лечь, — как всегда, сказал после ужина Кейн и пошел первым, освещая Гленне дорогу поднятой в руке лампой. Все это время они спали в разных комнатах.

В спальне он поставил зажженную лампу на стол и повернулся, чтобы поцеловать Гленну и пожелать ей доброй ночи. Ничего большего, чем этот поцелуй, он себе пока не позволял. Гленна скользнула в объятия Кейна, прижалась к нему веем телом. Почувствовав просыпающуюся в нем страсть, Кейн постарался взять себя в руки, хотя это было ох как непросто. Ведь они с Гленной не занимались любовью уже целую вечность. Кейн совершенно измучился, но терпел.

Гленна сама сгорала от страсти. Невинные поцелуи Кейна только распаляли ее, хотя она не могла не оценить его заботу.

Но сейчас она ответила на поцелуй Кейна так страстно и жарко, что тот выжидающе посмотрел на Гленну.

— Ты уверена в том, что нам можно? — с надеждой спросил он. — Я не хотел бы навредить тебе. Скажи одно только слово, и я немедленно уйду к себе.

— Если ты уйдешь, я не засну до самого утра, — страстно прошептала Гленна.

Кейн обнял ее за плечи, и все тело Гленны ответило на его прикосновение радостной дрожью. Как давно она мечтала об этой минуте!

Время словно остановилось для них двоих, когда Кейн медленно притянул к себе Гленну и снова поцеловал, но на этот раз горячо и нежно. Осторожно провел ладонью по ее щеке. Затем легко подхватил Гленну на руки и положил на постель.

Пальцы Кейна слегка дрожали, когда он расстегивал пуговки на платье Гленны.

«Боже, как же я истосковался по ней!» — подумал он.

«Как не хватало мне его все это время!» — подумала она.

Обнажилась грудь Гленны — полная, по-прежнему высокая, с тугими малиновыми сосками, ярко выделявшимися на фоне розовых окружностей. Кейн поцеловал их, постанывая от наслаждения. Руки его скользнули вниз, к ее животу. Гленна расстегивала рубашку Кейна, обрывая в спешке пуговицы.

— Девочка моя, — глухо простонал Кейн.

— Мммм, — промычала Гленна, зарываясь лицом в грудь Кейна, с наслаждением вдыхая мускусный запах его тела.

Кейн шептал ей в ухо слова любви, проводя горячими пальцами по ее груди, животу, бедрам. Гленна изогнулась дугой под Кейном, лаская руками его шею и плечи, мечтая подарить ему такое же наслаждение, которое дарил ей он.

Кейн взял руку Гленны, опустил ее на свою тугую, восставшую плоть и вскрикнул от страсти, когда она обхватила его ствол и скользнула по нему вниз, потом вверх. Гленна припала губами к соскам Кейна, прятавшимся в густых курчавых волосах, которыми поросла его широкая грудь, и они напряглись, стали твердыми, а сам Кейн вскрикнул от пронзительного, острого ощущения, которого не испытывал еще никогда в жизни.

— Остановись, любовь моя, — шепнул он, задыхаясь, — иначе наша ночь любви может закончиться, не начавшись.

Он стал страстно целовать каждый уголок тела Гленны, сгорая в том же пламени, которое бушевало сейчас в ее теле.

— Да, Кейн, да! — умоляюще прошептала Гленна. — Я хочу тебя. Сейчас.

Но Кейн не торопился перейти к последнему акту любовной драмы. Его пальцы скользнули между бедер Гленны, по ее шелковистым волоскам, ища тот заветный пульсирующий бугорок, прикосновение к которому заставило Гленну вскрикнуть, и она взлетела на вершину экстаза прежде, чем их с Кейном тела успели слиться в единое целое. Только теперь Кейн вошел в лоно Гленны, и она легко и радостно полетела к новой вершине, теперь уже вместе с ним. С каждой секундой их дыхание становилось все более тяжелым и хриплым, их слитые тела двигались в едином ритме, который все убыстрялся и убыстрялся, пока не оборвался на той грани, за которой наступает сладостное забытье.