Глаза Марион словно бы подернулись тонкой ледяной коркой, но Майкл не собирался отступать.

— Ты делаешь вид, будто ее не существует. И я, в свою очередь, старался не напоминать тебе о ней, чтобы не расстраивать лишний раз, но… Видишь ли, я собираюсь на ней жениться. — Он перевел дух и откинулся на спинку кресла. — Через две недели, мама.

— Понятно. — На лице Марион Хиллард не дрогнул ни один мускул. — Могу я узнать, к чему такая спешка? Она что, беременна?

— Разумеется, нет.

— Тогда зачем, позволь спросить, тебе понадобилось на ней жениться? — Марион в недоумении вскинула брови. — И почему именно через две недели?

— Потому что через две недели я заканчиваю учебу, потому что через две недели я переезжаю в Нью-Йорк; потому что через две недели я начинаю работать у тебя. В конце концов, просто потому, что это имеет смысл.

— Для кого?

Лед в глазах Марион сделался толще, и Майклу стало очень не по себе под этим пристальным взглядом. Ни на мгновение она не отвела глаз от его лица, и он невольно вздрогнул, когда его слуха достиг негромкий шелест шелка — это Марион положила одну ногу на другую. В бизнесе она была безжалостна — порой одного ее взгляда хватало, чтобы заставить человека сдаться и пойти на любые уступки. И в своих отношениях с сыном Марион хоть и редко, но прибегала к подобному приему.

— Это имеет смысл для нас, мама.

— Для вас — может быть, но не для меня. Наша компания только что получила крупный заказ. Мы должны построить в Сан-Франциско новый медицинский центр. У тебя не будет ни одной свободной минутки ни для жены и ни для кого. Я… я очень рассчитывала на тебя, Майкл. В ближайшие два-три года тебе придется очень много работать, чтобы с тобой начали считаться в деловом мире. И потом… Откровенно говоря, дорогой, мне очень не хотелось бы, чтобы ты спешил с женитьбой.

Последняя ее фраза прозвучала намного мягче, чем все предыдущие, и в душе Майкла проснулась надежда.

— Нэнси — настоящее сокровище, мама. Она не будет отвлекать меня от работы и не станет помехой тебе. Она просто чудо, и…

— Может быть, и так, но я не думаю, что Нэнси подходящая жена для тебя. Ты подумал о неминуемом скандале?..

Теперь в глазах Марион сверкало нескрываемое торжество. Она готовилась нанести последний, убийственный удар, и Майкл, не знавший, что за козыри могут быть у матери в рукаве, невольно задержал дыхание и едва не зажмурил глаза. Он чувствовал себя беспомощной жертвой — полевой мышью, на которую в ночной темноте бесшумно несется что-то крылатое, хищное, огромное.

— О каком скандале?

— Разве твоя девушка не рассказывала тебе, кто она такая?

О боже!.. Что значит — «кто она такая»?

— Что ты имеешь в виду? — внезапно пересохшие губы едва повиновались ему.

— Только то, что ты совсем ее не знаешь. Вот, взгляни-ка на это…

Марион грациозно наклонилась и, поставив на ковер чашку с блюдцем, тут же выпрямилась. Встав с кресла, она подошла к стоявшему в углу столу и достала из нижнего ящика пухлую картонную папку. Вернувшись к камину, она молча протянула ее сыну.

— Что это?

— Это отчет частного сыскного бюро. Я просила их выяснить, что собой представляет твоя маленькая художница, и, говоря откровенно, то, что я узнала, мне очень не понравилось.

Эти последние слова были преуменьшением. Получив отчет сыскного бюро, Марион пришла в ярость.

— Пожалуйста, не спеши и внимательно прочти эти документы.

Не спешить и не волноваться было выше его сил, и — действуя почти против своей воли — Майкл открыл папку и начал читать. Из первых же страниц досье он узнал, что отец Нэнси погиб в тюрьме, когда она была еще младенцем, а мать умерла от алкоголизма два года спустя. В короткой справке указывалось также, что отец Нэнси отбывал семилетний срок за вооруженное ограбление.

— Очаровательная семейка, не правда ли, дорогой? — В голосе Марион сквозило презрение, и Майкл, не сдержавшись, с такой силой швырнул папку на пол, что листы из нее разлетелись по всей библиотеке.

— Я не буду читать эту мерзость!

— Можешь не читать, но на этой мерзости ты собираешься жениться.

— Какая разница, кем были ее родители? Разве Нэнси виновата, что ее отец был преступником, а мать пила?

— Нет, это не ее вина, а ее несчастье. И оно будет твоим, если ты на ней женишься. Будь разумным человеком, Майкл! В самое ближайшее время ты вступишь в мир бизнеса и будешь заключать сделки на миллионы долларов. Твоя репутация должна быть безупречной. Малейший намек на скандал погубит нас, понимаешь? Твой дед, старый Эйб Коттер, основал это дело больше пятидесяти лет назад, а теперь ты готов все поставить под удар из-за какой-то юбки. Не сходи с ума, Майкл! Тебе уже давно пора было вырасти. Беззаботная юность кончилась, вернее — кончится ровно через две недели. — Тут она взглянула на сына, и лед в ее взгляде обжег Майкла, словно самое горячее пламя. — В общем, я даже не собираюсь обсуждать с тобой этот вопрос, Майкл. У тебя нет никакого выбора.

Она всегда говорила ему это! Проклятие, она всегда…

— Черта с два у меня нет выбора! — Его голос напоминал сейчас звериный рык, а не голос человеческого существа.

Вскочив с кресла, Майкл принялся расхаживать из угла в угол, наступая на вывалившиеся из папки листы.

— Я не намерен всю жизнь послушно исполнять то, что говоришь мне ты, мама. Я не хочу и не буду! Или ты собираешься водить меня на помочах до тех пор, пока ты не удалишься от дел, а потом будешь управлять мною из-за кулис, как марионеткой, дергая за ниточки? Нет, к черту!.. Я буду на тебя работать, но и только. Моя жизнь принадлежит только мне, и я имею право распоряжаться ею по своему усмотрению. Я женюсь когда захочу и на ком захочу!

— Майкл!..

Марион хотела сказать что-то еще, но в этот момент дверной колокольчик несколько раз звякнул, и они замерли, напоминая двух тигров, впервые оказавшихся в одной клетке. Большая старая кошка и дерзкий молодой кот: каждый из них слегка побаивался другого, каждый стремился к победе и готов был до последнего сражаться за свое право. Они все еще стояли в противоположных углах комнаты, тяжело дыша от гнева и ярости, когда дверь отворилась, и в библиотеку вошел Джордж Каллоуэй.

Надо отдать ему должное — Джордж сразу почувствовал, какое сильное напряжение витает в воздухе. На протяжении многих лет этот элегантный и сдержанный человек был правой рукой Марион Хиллард; он прекрасно изучил ее и знал, что только чрезвычайные обстоятельства могли заставить ее потерять над собой контроль.

Джордж Каллоуэй был не простым служащим: в корпорации «Коттер-Хиллард» он пользовался большим влиянием и властью, хотя, в отличие от Марион, которая была на виду, предпочитал держаться в тени. И Джордж умело пользовался этой властью, какой бы незаметной она ни была.

Именно это умение и компетентность в делах много лет назад помогли ему заслужить сначала уважение, а затем и полное доверие Марион, которая тогда только-только заняла кресло руководителя корпорации вместо своего мужа. Строго говоря, в первый год своего директорства Марион была лишь номинальной главой фирмы, и всеми делами «Коттер-Хиллард» заправлял Джордж Каллоуэй, который упорно обучал Марион практике управления бизнесом.

И он весьма преуспел в этом. Марион не только усвоила его уроки, но и прибавила к ним крупицы своего и чужого опыта и вскоре сделалась настоящим руководителем: гибким, грамотным, уверенным в себе, не знающим жалости ни к конкурентам, ни к тем, кто работал на нее не покладая рук. И все же каждый раз, когда ей предстояло заключить какую-нибудь крупную сделку или начать какой-то новый проект, она по-прежнему полагалась на мнение Джорджа.

Для него же подобное доверие значило очень многое. Сознание того, что после стольких лет он все еще нужен Марион, грело его душу гораздо больше, чем растущий не по дням, а по часам счет в банке. Джорджу было под шестьдесят, и он уже столько лет проработал на корпорацию, что практически не отделял себя от нее. Да и с Марион они сработались настолько, что были практически неразделимы. Они стали единой командой, работавшей дружно и слаженно; они научились понимать друг друга с полуслова, и каждый из них делал другого стократ сильнее.

Часто Джордж спрашивал себя, знает ли Майкл, насколько близкие люди он и его мать. Лично он сомневался, что молодой человек отдает себе в этом отчет. Майкл привык чувствовать себя центром вселенной Марион и оставался в неведении относительно чувств, которые питал к ней Джордж. Самое любопытное, что и сама Марион вряд ли понимала, насколько она ему небезразлична, однако Джордж смирился с этим положением и теперь отдавал всю свою энергию бизнесу. Впрочем, в душе он продолжал лелеять надежду, что, быть может, когда-нибудь она сумеет оценить его нежность и тепло.

Едва войдя в библиотеку, Джордж поглядел на Марион и сразу почувствовал, как в нем нарастают беспокойство и тревога. Слишком уж хорошо он знал, что означают эти напряженные морщинки в уголках губ и странная бледность, разливавшаяся по коже ее скул под слоем пудры и румян.

— Марион, с тобой все в порядке?

Этот вопрос вырвался у него непроизвольно, поскольку Джордж был осведомлен о состоянии здоровья Марион гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Много лет назад она сама посвятила его во все подробности: хотя бы в интересах бизнеса кто-то должен был знать, что у нее опасно высокое давление и серьезные проблемы с сердцем.

Ответ Джордж получил не сразу. Несколько мгновений Марион оставалась неподвижной. Потом, с трудом оторвав взгляд от сына, она повернулась к своему давнему другу и партнеру:

— Д-да, пожалуй… Все в порядке. Извини, Джордж, добрый вечер. Заходи.

— Может быть, я не вовремя?

— Совсем нет, Джордж, совсем нет. Я все равно собирался уходить. — Майкл тоже повернулся к нему, но лицо его осталось напряженным и хмурым. Потом он снова бросил быстрый взгляд на мать. — Спокойной ночи, мама, — проговорил он.