– Я положила туда картошку и зелень. Хлеб испечь не было времени. Не представляю, как можно успеть сделать все, что делает Джудит, да еще оставаться хорошей женой?

– Уверен, суп очень вкусный, Сара. Спасибо, что вспомнила обо мне.

– Ха! Вспомнила! – отозвалась она, вглядываясь туда, где виднелась фигура Джудит. – Это она мне велела. Сказала, что шерсть прежде всего. Раскомандовалась! А все-таки из нее получилась хорошая жена, точно говорю.

Еще много лет назад Малкольм понял, что самый простой и надежный способ избавиться от Сары – соглашаться со всем, что она говорит. Но сегодня этот способ не сработал. Сара сидела перед ним, не собираясь уходить. А он стоял с закатанными вверх штанинами, обнажив белые ноги, покрытые клочьями прилипшей вонючей овечьей шерсти, и боролся с тошнотворным запахом стряпни Сары.

– В деревне только о ней и говорят, – начала Сара, не сводя глаз с фигуры Джудит. – Упрямая, это точно. Такая же, как хозяин. Работает без продыху. – В ее незлобном ворчании чувствовалась явная похвала. Сара, которая первой ругала Джудит, стала ее яростной защитницей!

В тот далекий день Малкольм и не подозревал, что женил своего хозяина на дьяволе в юбке. Неплохо бы Маклеоду приструнить ее немного. За последние месяцы она стала просто неуправляемой. Сначала переделала загоны, над которыми Малкольм и Алисдер трудились не покладая рук столько времени. Потом выпустила овец свободно пастись, терпеливо объясняя, что они никогда не наберут жира, если не дать им есть вволю. Потом поручила Алексу (тоже нашла кому!) обучать щенят пасти отару. Ничего глупее, чем эти собаки, с лаем бегающие вокруг овец, Малкольм в жизни не видел!

Но и на этом она не успокоилась. А Маклеода нет дома всего лишь месяц.

Она приказала разобрать на дрова старый прядильный станок и купить два новых. Вместе с Мегги она переходила от хижины к хижине, говорила со старухами, рассматривала их старинные веретена, образцы тканей, выясняла рецепты составления красителей для шерсти, которые готовили из мхов, коры ольхи, папоротника, плодов самбука.

Умом тронуться можно от ее вопросов! Да еще эти проклятые слезы, которые не прекращаются с тех пор, как Маклеод уехал сначала в Инвернесс, а потом в Англию. Малкольм за всю свою жизнь не видел, чтобы женщина пролила столько слез. Джудит постоянно пребывала в одном из двух состояний: либо плакала, либо сердилась, а когда сердилась, то отказывалась готовить и изливала свой гнев на того, кто подворачивался под руку, и чаще всего попадался именно Малкольм.

Характер у нее оказался под стать Маклеодам, да и злилась она не хуже Маклеодов.

Алисдер ни за что бы не уехал, если бы патрули англичан не стали объезжать Тайнан стороной. Объяснение с полковником Харрисоном было не из приятных, но англичанин вполне удовлетворился проведенным расследованием. Невозможно было подвергнуть сомнению следы подков на теле Беннета Хендерсона. Малкольму даже показалось, что смерть капитана не очень огорчила полковника Харрисона. Ходили слухи о странных смертях молодых женщин именно в тех местах, которые патрулировал Хендерсон. И невольно возникла мысль, что полковник оставил Маклеодов в покое, словно хотел извиниться за капитана Беннета Хендерсона.

И хотя Малкольм понимал, что рано или поздно придется смириться с господством англичан в Шотландии, он все же мстил им по мелочам – обманывал английских торговцев, когда мог. Тогда-то Маклеод и уехал на месяц, оставив хозяйство на Малкольма.

Ха-ха! На Малкольма!

Джудит потребовалась всего неделя, чтобы войти в роль полновластной хозяйки.

Старый шотландец пробурчал что-то нечленораздельное, мечтая, чтобы Сара поняла намек и оставила его в покое. Но по ее решительному выражению понял, что обречен разделить с ней дневную трапезу и слушать ее жалобы еще неизвестно сколько.

Уж лучше вонючая мокрая шерсть.

Заметив, что обычно насупившийся Малкольм сегодня выглядит особенно мрачно, Джудит объяснила это натиском Сары. Стоит ли говорить старику, что Сара имеет на него виды. Джудит улыбнулась и решила не делать этого, хотя в глубине души любила упрямого старого шотландца и считала, что будет совсем неплохо, если Сара за ним присмотрит. Это отвлекло бы его от перемен, которыми она сейчас занята.

А перемены Джудит осуществляла точно по задуманному плану. Оставшись в Тайнане, поначалу она трудилась вместе с деревенскими женщинами на сборе картофеля, вилами разрыхляя вскопанную другими землю и выбирая клубни. Руки ее покрылись мозолями и болели, вызывая невольные слезы, но это мало тревожило ее, с такой радостью она работала.

Потом, согнувшись, Джудит выдергивала репу, отрывала от нее зеленую ботву и вместе с другими женщинами перетаскивала к погребу, который придумал Алисдер для хранения овощей.

Каждое утро Джудит надевала чистый фартук и встречалась у колодца с остальными женщинами. Она не жаловалась, не пыталась объяснить свое поведение, и со временем они начали воспринимать ее как свою, одну из них. Джудит работала день изо дня не покладая рук, не обращая внимания на косые взгляды, на приглушенное бормотание, но, когда однажды Мегги подошла к Джудит и увела на поросший мягкой травой пригорок, дала выпить свежей прохладной воды и вытерла пот с ее лица, Джудит поняла, что ее секрет всем известен.

– Нельзя так много работать, Джудит, – сказала Мегги тоном, не терпящим возражений. – В твоем положении это небезопасно.

– Нет, Мегги, – упрямо возразила Джудит. – Я буду работать, как все. Джанет ведь работала без поблажек…

– И потеряла ребенка, Джудит, – прервала ее Мегги. – И вполне возможно, умерла поэтому. Ты хочешь, чтобы и с тобой то же случилось?

– Этот ребенок упрям, как его отец.

– Или мать, – добавила Мегги.

Работать было неизмеримо лучше, чем сидеть в стенах Тайнана и гадать, по какому такому таинственному делу Алисдер уехал через несколько недель после начала весны.

Джудит согласилась оставить тяжелую работу другим, однако не сказала об этом Малкольму, который стоял тогда перед дверью и не хотел выпускать ее, пока она не пообещает, что не станет заниматься тяжелым трудом, а займется прядением, что совпадало с намерениями самой Джудит. Постоянное присутствие и решимость Джудит сделали свое дело и пробили сдержанность деревенских женщин, сблизили ее с ними. Сначала только одна Мегги сидела с ней в прядильне, затем к ним присоединилась Гризелла, за ней – Сара. К концу второй недели большинство женщин клана так или иначе были уже заняты шерстью, а по смеху и разговорам, доносившимся из прядильни, трудно было догадаться, что между Джудит и другими женщинами в прошлом случались разногласия.

Постепенно Джудит начала понимать, что означает для этих людей жертва Алисдера. Если ее еще и не полюбили столь же преданно, как любили хозяина, то хотя бы приняли как свою. Старухи иногда беззлобно ворчали на нее, а женщины помоложе могли и поспорить. Джудит выслушивала их советы, рассказы о своей жизни и начинала чувствовать себя членом одной большой и любящей семьи.

Ее приняли в этой странной земле. Сначала – хозяин, который, узнав о ее прошлом, не отшатнулся в ужасе. Наоборот, окружил ее любовью, сочувствием, защитил своими сильными руками. Затем ее принял и весь клан Маклеодов. Теперь она больше не чувствовала себя одинокой, проходя по деревне. Она улыбалась всем, и все улыбались ей в ответ.

Хотя клановая структура в горах Шотландии медленно, но верно сдавала свои позиции из-за правления англичан и новых экономических условий, здесь клановое устройство жизни еще сохранялось, и Джудит подозревала, что будет сохраняться еще и в будущем, пока в Тайнане останется хоть один Маклеод.

Крошечные тесные хижины сносили, на их месте строили дома с окнами, совсем небольшими, но они уже пропускали внутрь свет и воздух. Дома стали значительно удобнее прежних, потому что в них ставили печи с дымоходами.

В одном из переделанных пустующих домов Алисдер устроил подобие больницы. В деревне насчитывалось более трех сотен обитателей, и не проходило дня, чтобы кто-нибудь не заболел или не поранился.

Для обучения деревенских детей из Эдинбурга выписали учителя. Однако перед его первым уроком Джудит изъяла из его учебных пособий розги и пригрозила, что, если он воспользуется ими хоть раз, его отправят назад.

В Тайнане оседали многие, кто отправлялся на север в поисках работы. Алисдер нанял несколько человек управляться с овцами. Эти молодые люди легко справлялись с работой, которую он им поручал. Мегги собиралась вскоре выйти замуж за одного из Маклеодов, а Сара строила планы в отношении Малкольма. Даже Фиона перестала быть досадной помехой и поселилась у тетушки в Инвернессе, где начала приглядывать себе мужа.

Джудит не замечала ее отсутствия.

Ей не хватало Софи. Могилы Маклеодов обнесли невысокой каменной изгородью, и Джудит часто навещала их, разговаривала с бабушкой, не обращая внимания на беглые, полные сострадания взгляды, которые бросали на нее. После таких посещений ей становилось легче, так же как после слез, которые она проливала, когда никто не видел.

Странное место, эта Шотландия, с холмами и горными вершинами, покрытыми снежными шапками, и с морем, доходящим, казалось, до самого неба, с изумрудно-зелеными долинами, непрекращающимся дождем, который делал страну серой и мрачной, согреваемой только отважными сердцами ее жителей.

Джудит полюбила промозглые дни и суровую красоту моря. Она часто поднималась на вершину холма и с радостью встречала смену времен года, предвкушая тепло Алисдера даже в самые холодные зимние ночи, наслаждалась весенней красотой пробуждающейся природы, летними запахами плодородной земли и терпким прощанием осени.

Она полюбила эту прекрасную землю и с каждым днем все больше понимала: это – ее дом.


Когда несколько недель спустя во двор замка, гремя и раскачиваясь на булыжнике, въехал фургон, Джудит была вне себя от радости, Малкольм ликовал.