– Думаешь, Битоны поверят, если ты снимешь рубашку и всем покажешь свою отметку? – спросила Мэлди.

– Может быть, и нет, но стоит попытаться, – ответил Эрик. – Я не слышал ничего плохого о Макмилланах. Но боюсь, они могли принять ложь Битонов близко к сердцу. Возможно, в конце концов, я сумею переубедить их.

– Ты должен взять кого-то с собой, – напутствовал Балфур. – Жаль, что Найджел во Франции.

– Жизель родила ему трех хорошеньких малюток. Давно следовало представить их французской родне.

– Да, знаю. Раз уж я все равно жду, когда окончится жатва, я мог бы поехать с тобой, либо ты можешь дождаться Найджела.

– Это моя битва, Балфур, и только моя.

Остаток вечера и большую часть следующего дня Эрик убеждал Балфура, что есть вещи, с которыми он должен справиться сам. Ни один из них не боялся реальной угрозы со стороны Битонов и Макмилланов – об их спорах было слишком хорошо известно королю. Любое нападение на Эрика на землях остальной части семейства будет сурово осуждено монархом, и обе семьи знали это. Однако были и другие опасности, подстерегавшие одинокого путника, и Балфур не постеснялся расписать их во всех подробностях.

Он все еще перечислял их три дня спустя, когда Эрик вывел лошадь из стойла.

– Надеюсь снова увидеть тебя целым и невредимым, – сказал он хмурясь. Но Эрик только улыбнулся, оседлав своего черного мерина по кличке Коннор.

– Ничего не случится, – заверил его Эрик и перевязал густые, цвета красного золота волосы широкой полоской черной кожи. – Если уж на то пошло, ты сейчас больше нуждаешься в крепких парнях. Я могу позаботиться о себе. Я не на войну иду и, думаю, в состоянии справиться с одним-двумя ворами или, по крайней мере, сбежать от них. Перестань опекать меня, – добавил он мягко.

Балфур усмехнулся:

– Что ж, отправляйся, но если неприятностей окажется больше, чем ты ожидал, остановись и напиши домой. Или возвращайся, и мы пустимся в путь с большими силами, когда работа на полях будет сделана.

– Согласен. Я обязательно напишу о том, как обстоят дела.

– Но если от тебя не будет вестей слишком долго, мы отправимся на поиски. С Богом, – добавил Балфур, когда Эрик выехал за ворота.

Эрик поколебался, затем поехал дальше. Сомнения раздирали его на части. С одной стороны, он стремился получить то, что было положено ему по праву рождения. С другой – Балфур выделил ему маленькую четырехугольную башню и клочок земли к западу от Донкойла. Временами Эрик чувствовал огромное желание прекратить эту бесплодную борьбу и начать строить жизнь в своем крохотном поместье. Затем в его душе вскипало чувство справедливости, и он возвращался к битве за право наследия.

Люди часто забывали о том, что он не был Мюрреем по крови. Его связь с кланом была и так сильна, а женитьба Балфура на сводной сестре Эрика, Мэлди, еще больше укрепила ее. Формально Мюрреи ничего ему не должны. Но они поддерживали его, называли братом и искренне верили в то, что говорили. Поэтому он ощущал, что отказ Битонов и Макмилланов принять его как родственника все больше приводит его в бешенство. Эрик имел право на все имущество отца и матери. В душе он навсегда останется Мюрреем, но он во что бы то ни стало вернет то, что было украдено Битонами. На протяжении тринадцати лет, с тех пор как выяснилась правда о его рождении, Мюрреи боролись за наследство путем дипломатии. Настало время открытого противостояния.

Сэр Грэм Битон был так же умен и жесток, как и его отец. Эрик хотел выгнать вора из своих владений хотя бы ради многострадальных обитателей замка и окружавших его земель.

Эрику понадобилось всего несколько часов, чтобы достичь ворот крепости Битонов. Отказ Грэма от переговоров не удивил, но разочаровал его. Эрик ускакал, стараясь не обращать внимания на несущиеся ему вслед оскорбления, решив направиться к Макмилланам. Если он сможет добиться признания там, у него будет больше людей и оружия для борьбы с Битонами. Кровного союза с более уважаемыми Макмилланами может быть достаточно, чтобы заставить Битона признать правду, согласиться со всем, что он отрицал и отвергал как ложное. Хотя Эрик и подозревал, что сэр Грэм знал правду, но намеренно отказывался от знакомства, не желая возвращать земли. Эрик решительно настроился добиться поддержки родственников по материнской линии. Сейчас это значило больше, чем законное восстановление в правах наследования. Это могло положить конец притеснениям со стороны презренных лэрдов Битонов.


– Мама?

Бетия смахнула набежавшие слезы, поднесла резную серебряную чашечку Джеймсу и напоила его водой. Маленький кубок, покрытый изящным кельтским узором, был подарен Сорче на свадьбу. Отец долго искал искусного ювелира и дорого заплатил за работу. Слышать, как ребенок Сорчи зовет мать, и видеть, как он пьет из этой памятной чаши, было больно вдвойне.

– Боюсь, теперь я твоя мама, малыш, – прошептала Бетия, взъерошив шелковые завитки волос на затылке младенца и дав ему ломтик хлеба. – Знаю, я не смогу заменить тебе умерших родителей, но я сделаю для тебя все, что в моих силах.

Голосок в ее сознании пробормотал, что для начала надо хотя бы остаться в живых, что не удалось Сорче. Девушка укорила себя за предательские мысли. За те два дня, что они пробирались через лес к дому, она не раз помянула недобрым словом сестру и ее мужа. Бетия проклинала их слабость, их слепоту и спрашивала себя, как такому чудесному ребенку могли достаться такие недалекие родители.

– Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями и заглянуть в свое сердце, – сказала она мальчику, жующему хлеб. – Так странно, что я почти все время злюсь на твоих родителей. Они поступили плохо, но не виноваты же они в том, что их убили! Конечно, им следовало быть бдительнее, осторожнее, может, просто смотреть на происходящее вокруг внимательнее. А они не отрывали взгляда друг от друга. Но нельзя же винить их за это!

– Мама?

– Нет, паренек, здесь нет твоей мамы. – Бетия поцеловала племянника в лоб. – Она ушла. Остались только ты и я. Может, потому я и злюсь. Сорча должна быть здесь. Она слишком молода для того, чтобы умереть! Боюсь, что Сорча и ее распрекрасный муж не пошевелили и пальцем, чтобы остаться в живых. На свете есть только один человек, которого я должна проклинать, – Уильям! Да еще два его грубияна сына! Вот на кого я должна направить свой гнев, да?

– Баба.

– Баба? Что значит баба, малыш? – улыбнувшись, вздохнула Бетия. – Нам многое предстоит узнать друг о друге, верно, Джеймс? Думаю, те, кто охотится за тобой, должны предоставить нам такую возможность. Может, когда мы доберемся домой, в Данби, мы найдем время на то, чтобы узнать друг друга получше. Твои бабушка с дедушкой будут счастливы познакомиться с тобой. Ты не останешься один, милый Джеймс, однако ни один из нас не сможет заменить тебе родителей, которых так рано отняли у тебя. Возможно, наши любовь и забота помогут тебе справиться с этой утратой. Даже хорошо, что ты такой маленький, сейчас ты ощущаешь потерю не так болезненно.

Бетия знала, что ей повезло в одном: Джеймс был очень спокойный ребенок, он практически не шумел и не плакал. Мальчик унаследовал чудесный характер матери – Сорча всегда была довольна жизнью и миром вокруг. Мирный нрав Джеймса сослужил девушке хорошую службу, когда они бежали от врагов, но она решила позже научить ребенка осмотрительности и осторожности.

Только Бетия хотела собрать вещи и продолжить путь, как послышался какой-то шум. Упрекая себя за неосмотрительность, она вытащила кинжал и заслонила собой ребенка. Из тени окружающих поляну деревьев вышли двое мужчин. Бетия нахмурилась – они не были похожи на людей Уильяма.

– Вам нужен ребенок? – решительно спросила она.

– Нет, нам нужен не ребенок, – произнес высокий мужчина, бросив взгляд на кинжал, а затем на серебряную чашечку, которая все еще оставалась в руках у Джеймса.

– Так вы – обычные воры?!

– Боюсь, мы не оправдаем твоих ожиданий. Мы вовсе не обычные воры! Мы очень хорошие воры, и сдается мне, на сей раз удача улыбнулась нам!

Бетия понимала – надо позволить им забрать все, что хотят. Ей не следует противостоять мужчинам, которые могут ранить или даже убить и ее, и Джеймса. Однако воры хотели украсть единственную вещь, оставшуюся у нее от сестры. Разум подсказывал – надо хватать ребенка и бежать, но сердце, все еще погруженное в скорбь, побуждало ее ничего не отдавать этим разбойникам.

– Джентльмены, без борьбы вы ничего не получите! – холодно сказала девушка, молясь, чтобы они оказались презренными трусами.

– Девушка, разве несколько вещей стоят твоей жизни и жизни мальчишки?

– Вопрос в том, стоят ли они ваших?

Глава 2

Донесшиеся из чащи голоса отвлекли Эрика от размышлений. Он привстал в стременах и прислушался, определяя направление звука. Отправляясь в путь, он старался избегать оживленных трактов, чтобы не нарываться на неприятности. Но, несмотря на все усилия, сейчас он, кажется, попадет в одну из них.

Эрик осторожно направил коня в сторону, откуда неслись голоса. Он решил было спешиться и пойти пешком, но передумал. Если впереди стряслось что-то серьезное и противников больше, чем он может справиться, лучше быть готовым оказаться вне пределов их досягаемости как можно скорее.

Когда Эрик увидел наконец, что происходит, то застыл на месте от удивления. Маленькая стройная темноволосая девушка, вооруженная только украшенным резьбой кинжалом, стояла лицом к двум мужчинам, готовая к бою. С минуту Эрик не мог оторвать глаз от ребенка позади нее, не в силах поверить в происходящее.

– Девушка, разве несколько вещей стоят твоей жизни и жизни мальчишки? – услышал Эрик голос высокого мужчины.

И маленькая женщина ответила:

– Вопрос в том, стоят ли они ваших?

«Смело, – подумал Эрик. – Глупо, но смело».

Слов девушки было достаточно, чтобы воры заколебались, и он понял, что их нерешительность дает ему прекрасную возможность помочь бедняжке. Эрик отважно выехал на маленькую полянку. Он улыбнулся, заметив, что все трое уставились на него, словно на призрака, сотканного из лесного тумана.