Я не дал ей договорить, ловко просунув ладонь в джинсы, пробравшись сквозь трусики и накрыв пальцами чувствительную зону.

Наоми вскрикнула, сексуально и громко, мгновенно обмякнув. Я сильнее прижался своей потвердевшей плотью к ее упругой попке.

— Тише, малышка, — второй рукой закрыл ей рот, чтобы нас не услышали.

Я повел ее вглубь двора, в тень раскидистого дерева, куда не проникал слабый фонарный свет с дороги. Я прижал Наоми к мощному широкому стволу, по-прежнему упираясь в нее стояком. Мои губы скользили по задней стороне тонкой шеи, а пальцы правой руки вытворяли дикие вещи с ее киской. Наоми сладко стонала и извивалась, доводя меня до безумия. Стиснув зубы, я приказал себе не торопиться, но все внутри меня изнемогало от желания трахнуть ее. Боль возбуждения была чертовски невыносимой.

Я прикусил мочку ее уха, и Наоми выгнулась в спине, подавшись назад, навстречу моей каменной эрекции. Еще немного, и я точно кончу в штаны.

Она шептала мое имя, когда я целовал ее скулы и опускал вниз джинсы, свои и ее. Опершись руками о дерево, она наклонилась вперед. Я провел ладонью по гладкой коже спины и впился пальцами в бока.

Я пристроился и вошел в нее.

— Боже! — шепотом выкрикнула Наоми.

Я сморщился от боли и наслаждения, одновременно пронзивших мое тело, и начал яростно двигаться в ней.

Наши учащенные неровные вдохи и выдохи вспыхивали и гасли в тишине, как звезды на иссиня-черном небе. Шуршание одежды сливалось в унисон с шелестом листвы.

Вспотевший и изнеможенный от приближающегося цунами экстаза, я бился в Наоми, тратя последние силы на то, чтобы заставить этот мир разлететься на мелкие кусочки. У нее дрожали колени, и я помогал ей держаться на ногах, чтобы мы оба не упали.

Толчок.

Еще один.

Протяжный хриплый стон. Мой стон.

Отрывистый шепот и горячие губы, ищущие в ночи мои.

Я кончил в Наоми, изливая все свое естество, заполняя ее собой до краев.

Она выпрямилась, и я вжал ее тяжестью своего тела в дерево. Затем мы оба скатились вниз. Я слышал громоподобное биение наших сердец. Я все еще был в Наоми.

Так тепло. Так хорошо. Так уютно.

— Я люблю тебя, — сказал я.

Она ответила не сразу, приводя дыхание в норму.

— Я люблю тебя, — вторил моему ее негромкий голос.

Мы неторопливо поднялись с холодной земли и оделись, отряхивая друг друга от влажных после недавнего дождя опавших листьев.

Я ожидал, что наши друзья хотя бы сделали вид, будто потерял нас, и им интересно, где мы пропадали столько времени. Но они были полностью охвачены матчем, который подходил к концу.


ШЕСТНАДЦАТАЯ ГЛАВА


Никогда бы не подумал, что так быстро привыкну к Лукасу.

Оглядываясь назад, во времена моей жизни, когда все было до лампочки, и единственное, в чем я видел смысл — это тонны бухла и случайные связи для развлечений — я бы ни за что не поверил, что полюблю, когда меня будут называть папой.

Прекрасный ребенок — мой сын, моя кровь (в чем я теперь абсолютно уверен) — покорил мое сердце своей невинной широкой улыбкой и большими, искрящимися теплотой и задором глазами.

Я встречался с Лукасом еще пять раз, по выходным. Я виделся с сыном без Наоми и испытывал двоякое чувство. С одной стороны я мог дышать спокойно, потому что знал, что Наоми вне зоны воздействия Шарлотты, которая, к моему огромному сожалению, так же присутствовала. Игнорировать ее не составляло труда, ведь я был чертовски поглощен Лукасом. Каждый раз, видя мальчика, мне казалось, будто из мира стерты гнев и злость. Своим переливающимся звонким смехов Лукас очищал мою душу. С другой стороны под маской смелого парня я испытывал пустоту, потому что рядом со мной не было той, кому я вручил свое сердце. Но меня спасало то, что Наоми верила в меня.

В водовороте нахлынувших событий, перевернувших реальность с ног на голову, я не заметил, как пролетели недели, и до Рождества оставалось всего несколько дней.

Наше первое совместное Рождество с Наоми.

Яркое воспоминание, которое мы сохраним в своей памяти, и через пять, десять лет, нянчась с нашими детьми, будем вспоминать об этом с улыбками на лице.

Наше первое Рождество, которое я ожидал с приятным волнением.

Я ненавидел суматоху и беготню по магазинам, я терпеть не мог стоять в очереди больше десяти минут, но исключением стала подготовка к празднику. Это настоящий ад. Чертовски изматывающая гонка за подарками семьям и друзьям. Будто кто-то опустил рычаг, и люди сошли с ума, превратившись в одичавших созданий с единственной запрограммированной целью: смести все на своем пути, чтобы купить как можно больше на предпраздничных распродажах.

Серьезно. Это смешно.

Наверное, за несколько дней я обошел столько магазинов, во скольких ни был за всю свою жизнь.

Наоми основательно загрузила мой несчастный мозг, составив длиннющий список того, что я должен приобрести для Рождества. Любой ценой.

— Даже ценой собственной жизни, достань эти неоновые лампочки, — с непоколебимым выражением лица сказала она решительным голосом, тыкая указательным пальцем в открытый каталог одного из супермаркетов Рапид-Сити.

— Серьезно, детка? Ты готова пожертвовать моей жизнью ради этих безделушек?

— Без сомнений, малыш.

— Ауч. Мое сердце разбито.

Наоми была беспощадна, когда я умолял ее помочь, но она наотрез отказалась составить мне компанию в битве за неоновыми лампочками, гирляндами, ароматическими свечами, гигантской елкой, которую я едва успел купить. Я промолчу о том, как затащил ее в дом, чуть не сломав входную дверь. И еще сотней других мелочей, из-за которых я несколько дней подряд возвращался поздним вечером и заваливался на кровать без малейших сил.

Я был поражен тем, что Наоми не подавала признаков усталости и демонстрировала по-настоящему боевой дух. Она была полна сил и энергии, хотя прилагала вдвое больше усилий в подготовке к празднику. То, как горели ее глаза, когда она тщательно выбирала блюда, которые будут стоять на столе, побуждали мой дух хорошенько постараться, чтобы наше первое Рождество было идеальным.


Ранним утром двадцать пятого декабря я проснулся от шума, исходящего с улицы. Детские крики, смешавшиеся с визгливым высоким смехом, заставили меня поморщиться и плотнее укутаться в толстое одеяло. Моя рука машинально потянулась к Наоми, чтобы крепко обнять ее и притянуть к себе, но… мои пальцы нащупали лишь небольшие складки на прохладной простыне.

Я тут же распахнул глаза, ощутив непривычный укол беспокойства в груди.

Сквозь неясную пелену, мешающей рассмотреть комнату, я неторопливо присел на кровати и начал оглядываться в поисках своей девушки. Одеяло соскользнуло с моей обнаженной груди, и холодный воздух, прогнавший волну мурашек по всему телу, быстро вывел меня из дремоты.

— Какого черта? — пробормотал я, протирая глаза.

Идеальное Рождество должно было начаться с совместного пробуждения и ленивого поцелуя, после чего мы бы отправились в душ. А после еще час торчали бы в спальне, выбирая друг для друга одежду. Но из всех вариантов остановились бы на подарках наших родителях — вязаных свитерах в тепло-зеленых тонах, — которые они прислали нам накануне. Мы выглядели бы немного глупо, но уютно. И только ближе к обеду нам бы удалось добраться до кухни. Я бы сидел за кухонной стойкой и наблюдал, как Наоми готовит нам горячий шоколад. Осушив пару стаканов в умиротворяющей тишине, мы бы завершили подготовку к Рождеству.

Но я проснулся один. Соседские детки орали так громко, что у меня сложилось впечатление, будто стены дома сделаны из картона, и случайный бросок снежного комка мог разрушить его. Покинув постель и оставив после себя беспорядок, я напялил первую попавшуюся футболку и отправился искать Наоми.

Я не нашел ее.

Дом был пуст.

Я звонил ей, но ни одна из тринадцати попыток не увенчалась успехом.

Куда она, черт возьми, пропала?!

Раздражение, перемешавшееся с паникой, уничтожило во мне уверенность, что это Рождество пройдем безупречно.

День с самого начала был обречен стать не таким, каким мы его планировали с Наоми.

«Детка, где ты? Ответь мне, пожалуйста. Я проснулся и не нашел тебя дома. Ты чертовски напугала меня своим отсутствием».

Я нажал «отправить» и плюхнулся на диван, откинув голову назад. Сфокусировав взгляд на потолке, я теребил в руке телефон. Так старательно украшенная Наоми гостиная почему-то стала вызывать во мне злость. Словно декорации к мелодраме, и я в роли главного героя-неудачника, которого собиралась бросить девушка.

«Дерьмо. Клянусь, если ты не ответишь мне через минуту, я накажу тебя, как только ты вернешься домой».

Мой телефон продолжал молчать и через пять, шесть, десять минут.

«Ты мазохистка. Так жаждешь быть отшлепанной?».

Засранка.

«Ты действительно решила бросить меня, малышка?».

Ничего.

«Умоляю, ответь мне хоть что-нибудь. Я дико переживаю».

Наоми потребовалось всего лишь час, чтобы погрузить меня в отчаяние.


Наше идеальное Рождество…

Оно останется совершенным и нашим только в мечтах?


***


— Ты должна была сказать, куда отправляешься, с кем, и как долго тебя не будет.

— Знаю. Прости. Мне следовало оставить тебе записку.