Мэй Макголдрик - Обещание

– Разве он никогда не доставлял вам удовольствия? Не касался вас здесь?

Его ладонь переместилась еще ниже. Ребекка покраснела, глаза настороженно распахнулись. Но руку она не оттолкнула.

– Разве он так и не узнал ваши секреты и не научился воплощать в жизнь ваши фантазии?

Его рука снова легла на ее ладонь.

– Скажите, что вы сейчас чувствуете, Ребекка? Она прерывисто вздохнула, и он уложил ее рядом с собой.

– Это плохо.

– Разве? – прошептал Стенмор.

– Но мы не должны, вы...

Он накрыл ее губы своими. Она ответила на его поцелуй, а потом сама стала его целовать. Ребекка не заметила, как вместе с ней Стенмор перевернулся, и она оказалась наверху.

Погрузив пальцы в его волосы, Ребекка стала покрывать поцелуями его лицо, шею, ухо, ее пальцы поползли вниз по его мускулистой груди. Стенмор почувствовал, что теряет над собой контроль. Он перекатился со спины на живот, подминая ее своим торсом, и крепко обнял.

Затем приподнялся на локте. Ее лицо пылало, глаза наполнились страхом.

– Вы хотите меня. А я хочу вас. Это страсть! В ее глазах блеснули слезы.

– В чем дело? Чего вы боитесь?

Поцелуем он осушил одну слезинку, затем другую. Отодвинулся и заглянул ей в глаза.

– Поговорите со мной, Ребекка.

Стенмор лег на бок, привлек Ребекку к себе и, нежно целуя, стал успокаивать. Такого с ним еще не бывало. Ни одна женщина не вызывала в нем подобных чувств.

– Я не та, не та, за кого вы меня принимаете!

– Твоя безликая жена хранит упорное молчание насчет этой миссис Форд!

Сквайр Уэнтуорт пропустил ее замечание мимо ушей, в то время как его пальцы торопливо развязывали шнурки на корсете Луизы.

– Осторожно! – проворчала она, когда от резкого рывка жесткая пластина врезалась в ее нежную кожу. – Позови горничную.

– Только этого не хватало. – Его губы уже прижались к голой коже ее плеча. – Я не могу больше ждать ни секунды. Почему ты не впустила меня к себе прошлой ночью, дрянная девчонка?

– Я слишком устала, – произнесла Луиза, запрокинув голову. – И не смей жаловаться. С какой стати я стану тебя принимать, если твоя жена выскакивает из супружеской постели еще до рассвета?

– Я уже тебе говорил, что маленькая дурочка не спит со мной. – Уэнтуорт помог Луизе снять корсет, и теперь она упивалась его ласками. Одежда сквайра была разбросана по всей комнате. – Твое место в моей спальне, а не здесь.

– Дуралей ты, Уэнтуорт, – рассмеялась Луиза. – А что подумают твоя жена и слуги о гостье, поселившейся в хозяйской спальне? Ведь это скандал!

– Скандал? Почему-то ты об этом не думала, когда наведывалась ко мне в лондонский дом.

– Но это совсем другое. Когда ты меня туда заманил...

– Заманил?

– ...выманил из постели моего бедного покойного мужа, должна напомнить. Но тогда ты не был женат на этой маленькой глупышке. А потом твоя жена никогда там не появлялась.

– Такая абсурдная застенчивость, Луиза, не идет светской львице.

Его рука скользнула вниз по ее животу и грубо стиснула мякоть плоти между ног под тонкой преградой из белого шелка с цветами, заставив ее вскрикнуть.

– В течение трех лет, пока ты была женой этого старого козла Нисдейла, осторожность доставляла тебе мало беспокойства. Если мне не изменяет память, он не давал тебе то, что давал я. – Сквайр еще сильнее сжал мягкий холмик. Она занесла назад руку и запустила ее в его напудренные волосы. – Ты открыто пользовалась тем, что я тебе предлагал: деньгами, одеждой... и даже грубым, грязным совокуплением время от времени, разве не так?

– Я не собираюсь вспоминать об этом сейчас, мерзкая ты скотина.

Сквайр широко улыбнулся и, убрав из своих волос ее руки, поднял голову от ее плеча.

– Мерзкий, говоришь? Не поэтому ли ты примчалась в Хартфордшир? Разве не для этого ты приехала, чтобы быть со мной?

Луиза решила, что вопрос недостоин ответа и лукаво улыбнулась через плечо. Отбросив ногой корсет, она освободилась из объятий сквайра, прошла к зеркалу у окна и медленно стянула с себя тонкую шелковую сорочку.

– Я отдаю тебе должное, Уэнтуорт. В последнее время среди дам лондонского высшего общества ты пользуешься популярностью за свои необычные сексуальные предпочтения. Они не знают, то ли избегать тебя, то ли броситься тебе на шею.

– Моя грудь – само совершенство, – подумала Луиза, глядя в зеркало и любуясь розовыми сосками, набухшими от мужских ласк. – Говорят, ты обладаешь абсолютной властью даже над своей женой.

– Неужели правда? Дамы обо мне судачат? Она уловила в его голосе нотку удовлетворения.

– Правда. Говорят, маленькая глупышка боится тебя и исполняет все твои желания.

– Так и должно быть.

– Интересно, сможешь ли ты, пользуясь своей властью, выудить из своей жены ответы на кое-какие вопросы?

– Какие еще вопросы? – осведомился он с подозрением.

Луиза поправила прическу.

– Я бы хотела знать, какое отношение имеет миссис Форд к Стенмору.

Уэнтуорт схватил Луизу за волосы и грубо дернул, затем толкнул с такой силой, что она отлетела к стене, после чего сжал ей горло.

– Кто тебе нужен? Я или Стенмор? – прошептал он в бешенстве.

– Разве я не здесь, не в Мелбери-Холл? – Она послала ему одну из своих самых обворожительных улыбок. – Конечно, мне нужен ты.

Уэнтуорт убрал руку с ее шеи. Из него, как из глины, можно лепить что угодно, подумала Луиза и, когда сквайр овладел ею, изобразила экстаз и издала громкий крик.

– Тогда скажите, кто вы такая на самом деле. Ребекка испытала жгучий стыд, подумав, что вела себя как шлюха. Она высвободилась из объятий Стенмора и отодвинулась от него. Он смахнул с ее лица слезы.

– Я не та, за кого вы меня принимаете!

– Что вы имеете в виду?

– Я никогда этим не занималась. И потому боюсь.

– Хотите сказать, что, кроме мужа, у вас не было мужчин?

Ребекка энергично закивала.

– А как давно вы овдовели?

– Восемь... девять лет назад, – выдавила она из себя.

– Думаю, женщина с вашей красотой, с вашей... – Его теплая ладонь заскользила по ее спине, заставив вздрогнуть. – Но какой же я дурак, если сетую на глупость и слепоту мужчин.

– Именно это я и имела в виду. – Ребекка повернулась к нему и в ту же минуту пожалела об этом – нежность в его глазах поразила ее. – Я... я никогда не искала внимания других мужчин. Я не хотела этого, не хотела, чтобы это происходило сейчас между нами.

– У меня тоже не было ничего подобного на уме. – Он намотал на палец ее локон. – Однако это произошло, как вы говорите, и никуда от этого не деться. Мы не можем делать вид, будто между нами ничего нет.

– Но мы должны!

– Почему?

– Я уже сказала. Это неправильно. Это...

– Вас кто-то ждет в Америке?

– Нет! Дело не в другом мужчине. Дело в воспитании, которое я получила.

– Воспитание – вещь важная, но вы больше не ребенок, Ребекка, правда? Порой мы пытаемся спрятаться за традициями, в духе которых нас растили, так нам спокойнее. Вы все еще невинный ребенок, Ребекка?

– Мне двадцать восемь, – ответила она. – Так что не стоит обсуждать эту тему, милорд. Я знаю, что я не ребенок.

– Для тех, кто живет в этом мире, невинность давно осталась в прошлом. – Его глаза озорно блеснули. – Может быть, вы собираетесь уйти в монастырь, когда вернетесь в колонии?

Ей в лицо бросилась краска негодования.

– Не вижу ничего веселого в том, что вы собираетесь развлечься со мной.

– Я ничего такого не делаю. Мой интерес носит исключительно прагматичный характер. Как бы сильно меня ни влекло к вам, я больше не посмотрю в вашу сторону, если вы намерены посвятить себя религии.

– Не надо надо мной смеяться. – Ребекка порывисто встала и отошла на некоторое расстояние, после чего снова повернулась к нему. – Я намерена сохранить благоразумие не только ради себя, но и ради вас.

– Неужели? – полюбопытствовал он.

Лежа на одеяле у воды, Стенмор был в какой-то степени похож на романтичного разбойника с большой дороги. Таким она представляла себе капитана Макхейта или Уиллмора. Глядя на него, она обнаружила, что находит трудным сосредоточиться на своих доводах, когда он пронзает ее таким жгучим взглядом.

– Если нам случится...

Она в отчаянии всплеснула руками.

– ...оказаться втянутыми в это, – договорил он за нее.

Она кивнула.

– Тогда я уже не буду прежней.

– Полагаете, это так уж ужасно? Она кивнула.

– Подумайте о том, что ваша жизнь тоже изменится. И что тогда? Сейчас вы вполне довольны судьбой, зачем же усложнять себе жизнь, когда все идеально?

– Вы считаете меня идеалом?

– Едва ли! – Граф расхохотался. Ребекка тоже не сдержала улыбки. – Я не подразумевала неуважение, милорд.

– Еще как подразумевали!

– Допустим, вы правы. – Она подбоченилась. – Признаться, не представляю, как мне с вами себя вести. Вы красивы, обаятельны, женщины от вас без ума. Вам следует устраивать пикники с людьми вашего круга. Я вам не подхожу.

Граф приподнялся на локте.

– Вам претят мои знаки внимания? – едва слышно спросил он.

Она закрыла глаза и вздохнула.

– Не начинайте сначала.

– Ответьте.

– Разумеется, не претят. Открыв глаза, Ребекка увидела, что он стоит перед ней, и вздрогнула.

– Вам нравятся мои знаки внимания. Признайтесь. Вы наслаждаетесь ими, наслаждаетесь моим обществом.

Она хотела возразить, но не смогла.

– Я вам нравлюсь, Ребекка. Вас влечет ко мне так же, как меня к вам. Если вы перестанете играть словами и обдумаете все по справедливости, то поймете, что бессмысленно бороться со своими желаниями. – Он не позволил ей отвернуться, взяв за подбородок. – Для чего вы себя бережете? Вернее, зачем вы лишаете себя чего-то, что сулит вам обещание настоящего свершения?