Я с ужасом наблюдала, как он испустил последний вздох.

— НЕЕЕТ, — прокричала я изо всех сил, мои крики смешались с воплями ребенка.

Кто-то схватил меня за плечо и попытался разбудить.

— Мэдди!

Я подскочила, грудь быстро поднималась и опадала, дыхание было неровным и быстрым. Трясущейся рукой откинула волосы с лица, чувствуя пот, покрывающий лоб. Когда кровать рядом со мной прогнулась, я осмотрелась, испугавшись того, кого могла обнаружить возле себя. Или кого не могла обнаружить.

Ева сидела на кровати и озадаченно смотрела на меня. Моим глазам пришлось свыкнуться с темнотой. Я находилась в старой детской кровати Райдера. Под его одеялом. Моя рука метнулась к животу, ощущая небольшую округлость. Я в порядке. Это все сон. Просто сон.

Ева дотронулась до моей руки. Простым прикосновением, чтобы напомнить мне, где я находилась. За последние несколько недель она стала больше похожей на себя, но я знала, что ей все еще больно. Я могла видеть это в ее глазах, когда она думала, что никто не смотрит. Когда она говорила, я слышала это в ее голосе, который больше звучал не как у уверенной в себе женщины, а как у потерявшейся девочки. Девочки, которая боялась.

Большинство ночей она находилась рядом со мной, когда у меня были ночные кошмары. Они были одинаковыми — Райдер умирает, а я пытаюсь его спасти. Каждый раз он умирал, и каждый раз я просыпалась от крика.

Я снова легла и натянула до подбородка одеяло. Сердце бесконтрольно колотилось, слезы грозили задушить меня. Я сконцентрировалась на темноте комнаты, возвращая себе контроль.

Одна из одетых в носки ног Евы коснулась моей ноги, ее пальцы задели мою икру, напоминая, что я не одна.

Когда начались ее кошмары, я забиралась рядом с ней в кровать и прижимала к себе, пока она плакала. Ей не хотелось, чтобы Броди находился рядом, только я. Через какое-то время стало ясно, что есть смысл спать вместе. Из-за понижающейся температуры дом невозможно было прогреть, поэтому мы нагревали только необходимые комнаты. Мужчины спали в гостиной, разделяя тепло, исходившее от камина, Дженис и Роджер спали в своей комнате.

Мы с Евой спали в старой комнате Райдера, получая тепло от самодельного обогревателя, который сделал Броди из стальной бочки. Сбоку в ней была прорезана дверца, крепящаяся на петлях, а дымоходом служила выхлопная труба от грузовика. Используя для розжига дрова или что-то еще, что могли найти, мы старались поддерживать огонь в течение ночи, но утром всегда просыпались в холодной комнате.

— Ты снова звала Райдера, — прошептала рядом со мной Ева.

Я посмотрела на нее и зарылась поглубже в одеяло.

— Сон был тем же. Его застрелили, и я наблюдала, как он умирал. Я держала его, пока он не испустил последний вздох, — сказала я, так крепко сжимая одеяло, что мои ногти оставили следы на ладонях. — Как бы мне хотелось, чтобы ночные кошмары прекратились.

— Не думаю, что они когда-нибудь прекратятся, — сказала Ева. — Мне тоже хочется забыть, но я просто не могу.

— Мне не хочется забыть. Я хочу, чтобы мне каждую ночь снились сны про Райдера, но не такие, — произнесла я, слезы нахлынули на глаза.

— А я не хочу, чтобы мне снова снились сны, — прошептала Ева.

— Может если бы ты рассказала об этом...ты никогда не говорила, что произошло, — сказала я, наблюдая, как она перебирала кончики своих волос. — Ты всегда могла рассказать мне все, Ева.

Она смущенно отвела взгляд.

— Я не могу об этом говорить, Мэдди.

Я повернулась, чтобы лечь на бок лицом к ней. У меня не получалось рассмотреть в деталях ее лицо. Только силуэт.

— Они причинили тебе боль? — спросила я.

Она быстро вытерла глаза, это движение было полно ненависти к себе самой. Ева ненавидела плакать. Она видела в этом проявление слабости, говорила, что только слабые женщины плачут, сильные женщины поднимаются и что-то делают. Если бы только мы могли что-то сделать.

Я ждала, когда она ответит на мой вопрос, но она молчала. Она снова закрывалась от меня.

Я глубоко выдохнула.

— Все в порядке, Ева. Ты ничего не должна мне говорить.

Я закрыла глаза и взмолилась о том, чтобы получилось уснуть без еще одного кошмара. Просто одну ночь без умирающего Райдера, пожалуйста. Я затряслась от холода в комнате, веки отяжелели. Я практически заснула, когда она заговорила.

— Они били нас, Мэдди.

Я распахнула глаза, сон внезапно исчез.

— Каждый день они били нас. Мы ели зачерствевший хлеб и пили воду. А когда они позволяли нам поспать, то только на час или на два.

— Ох, Господи, — произнесла я трясущимся голосом.

— Да, ну его-то точно рядом не было, — произнесла она с сарказмом.

— Мне очень жаль, Ева.

Она вдохнула и отвернулась от меня. Я смотрела на ее затылок, и мне хотелось что-нибудь сделать — но я знала, что делать нечего.

— Ты бы видела, что они делали с другими женщинами. Это было ужасно. Многих изнасиловали. Мне повезло, потому что я умудрилась прятаться за другими людьми, но затем я почувствовала себя дерьмово. Кто-то ведь занял мое место. — Она фыркнула с явным отвращением к себе. — А мужчин постоянно пытали. Не думаю, что когда-нибудь забуду эти крики. Они все продолжались и продолжались, ночь за ночью. День за днем. Никогда не прекращались. Когда я закрываю глаза, все еще слышу их.

Сердце заколотилось сильнее. Возможно, и Райдера пытали, и он голодал. Он бы так не выжил. Он не такой. Он бы боролся с ними, пока не забил бы их до смерти.

Я внезапно почувствовала тошноту, картинки были слишком яркими.

Ева повернулась, чтобы посмотреть на меня, одеяло скрутилось вокруг ее ног.

— Я хочу сказать, что мне жаль, Мэдди. Потому что из-за меня Райдер мертв. Я знаю, что вела себя омерзительно по отношению к нему, но я просто беспокоилась, что он разобьет тебе сердце. Мне хотелось тебя защитить. Теперь я чувствую вину. Он отдал за меня свою жизнь, а я вела себя с ним дерьмово. Если бы могла, осталась бы в этом лагере, чтобы он был рядом с тобой.

Я обняла ее и крепко сжала.

— Не говори так, Ева. Я в порядке.

— Нет. Не ври мне, Мэдди Джексон. — Я могла слышать слезы в ее голосе. — Мы были чертовски глупыми. Просто двумя наивными девчонками из колледжа, которые думали, что самое важное в жизни — где проходит следующая вечеринка или где найти самый крутой бар.

— Откуда мы могли знать, — сказала я, убирая от нее руки.

— Я не хочу рассказывать Броди про лагерь, — произнесла она с убеждением. — Его только расстроит, если он услышит, через что я прошла, и я не могу быть с ним прямо сейчас. Один раз...

Я закрыла глаза, боясь того, что она скажет сейчас.

— Один мужчина загнал меня в угол и трогал меня, но другая женщина остановила его... Я не знаю, кто она, но она спасла меня.

Я нашла под одеялом ее руку. Ее пальцы были ледяными.

— Я ничего не скажу, но тебе нужно поговорить с Броди. Не отталкивай его, — сказала я.

— Я боюсь ему сказать.

— Он любит тебя, Ева. Для него важно только то, что ты дома в безопасности. — Я ободряюще сжала ее руку.

Она хмыкнула.

— Ты просто не понимаешь, да, Мэдди? Мы никогда не будем в безопасности. Эти мужчины, — она махнула рукой в сторону окна, — хотят нас убить. Они хотят, чтобы мы вымерли. — Она покачала головой, следующие слова прозвучали жутковато. — Американцы никогда не будут в безопасности или другими. Никто из нас.

Глава 8

В один из вечеров я ушла. Мне нужно было время. Подальше от этих воспоминаний. Подальше от всех, кто спрашивал, в порядке ли я, или говорил мне, что все будет в порядке. Как они могли такое говорить? Райдер умер. Все не в порядке. Я была не в порядке. Я была развалиной.

Со стороны я казалась сильной, способной справиться со всем. Душой я умирала. Медленной смертью, которая, как я боялась, не закончится никогда.

Сколько раз за последние несколько недель я умоляла бога вернуть мне Райдера? Я проклинала судьбу. Требовала невозможного. Плакала, пока не засыпала. Будет ли все когда-нибудь, как прежде?

Единственное, что удерживало меня в здравом рассудке и стимулировало подниматься с постели каждый день, это ребенок, которого я вынашивала. Я представляла, что держу в руках мальчика или девочку, смотрела на него или на нее и видела Райдера. Я надеялась, что у ребенка будут его глаза и улыбка. И я надеялась, что это мальчик, который будет таким же красивым, как и его отец. И он будет заставлять трепетать женские сердца, куда бы ни пошел. Но больше всего мне хотелось, чтобы Райдер был здесь, разделил это все со мной.

В первый раз за несколько дней светило солнце. Пасмурная зимняя погода прошла. Ева и Дженис были заняты. Мужчины озаботились домашним скотом и едой. Идеальный день, чтобы побыть одной.

Я шла по пастбищу, не отходя от дома, и высокая трава слегка касалась кончиков моих пальцев. Мои ноги в джинсах ощущали каждое движение, каждое прикосновение травы, напоминая мне, что я была все еще жива, несмотря на печаль, которая сковала мое сердце.

Дул ветерок, склоняя и выгибая стебли пожелтевшей травы. Это напоминало мне волны в океане тем летом, когда я ездила на Мексиканский залив с папой. Лежа на пляже, я поражалась виду этой воды. Я казалась самой себе маленький песчинкой, малой частью в грандиозной системе. Все мои проблемы, все мои беспокойства казались мизерными, когда я всматривалась в океан.

Теперь, стоя посреди моря травы, я чувствовала себя одинокой. Потерянной. Мне хотелось стать более легкой и уплыть, как облака на небе. Уплыть от боли и печали, появившихся в связи с отсутствием Райдера.

Но я не могла уйти. Я ждала ребенка. Я могла помнить и испытывать боль, но мне стоило жить дальше.

Я повернулась лицом к солнцу, чувствуя тепло на щеках. Солнечный свет согрел меня, уводя прочь холод. Я провела рукой по траве и закрыла глаза.