Ее память хранила общие впечатления без каких-либо деталей, словно чьи-то чужие сны. Но вместе с тем она помнила вполне достаточно.

Рысью прибежал Печ, долговязый и дружелюбный, через плечо его свисали поводья. Он внимательно слушал то, что говорил Александр, и время от времени кивал.

Катарина, напрягая слух, пыталась услышать его слова, но она стояла рядом с одним из нескольких неповрежденных тополей, а шелестящая от легкого ветерка листва заглушала слова Александра. Она расстроилась. Ему нельзя доверять, и ей необходимо разузнать, что он замышляет.

Она осматривала расстояние, отделявшее ее от конюшни, стена которой была ей видна. Незаметно приблизиться было невозможно – вокруг было широкое пространство, покрытое травой. Может, есть смысл обойти вокруг и подкрасться с другой стороны…

– Мадам фон Леве.

Катарина вздрогнула, пальцы ее впились в ствол тополя, ноги чуть было не бросились наутек с той скоростью, с какой билось ее сердце.

– Мадам фон Леве, – снова произнес мужской вежливый и почтительный голос. Она повернулась в надежде, что самообладание не подведет ее.

– Эрнст! – воскликнула она с облегчением, улыбаясь при виде старика, который некогда был охотником при монастыре в Баварии, теперь не существовавшем. Под мышкой он держал охотничье ружье с длинным дулом, обращенным к земле. У него за спиной стоял его пятидесятилетний сын Вензель.

Старик поклонился и сказал:

– Вели наблюдение у Мула, как вы просили. Спокойно. Оставил своего мальчишку Карела на посту.

Карел был его сорокавосьмилетний сын. Эрнст подтянул ружье.

– Прошел слух, что милорд вернулся. Это правда?

Одна пуля избавила бы ее от стольких хлопот, с тоской подумала Катарина, улыбаясь Эрнсту.

– Да, полковник фон Леве вернулся.

Эрнст кивнул и протянул руку к сыну.

– Дай их, мальчик.

Вензель нахмурился и с видом собственника положил руку на охотничью сумку, свешивавшуюся с его ремня.

– Думал, он умер.

– Я тоже так думала, Вензель, – отозвалась Катарина. Он еще сильнее насупился.

– Вы уверены, что он не умер? Может, это мошенник.

Эрнст толкнул сына локтем, чтобы тот замолчал.

– Женщина знает своего собственного мужа, мальчик. Давай их сюда.

– Все думали, что он умер, – настаивал Вензель. Он воинственно скрестил руки. Ружье его передвинулось, и ствол оказался направленным в небо. – Не нравится мне, когда человек воскресает из мертвых.

Эрнст сердито завращал глазами.

– Он не воскрес из мертвых, болван, и никогда не умирал. Это была ошибка. Ведь так, мадам фон Леве?

– Ошибка? – переспросила Катарина и принялась медленно кивать головой. – Да, да, это определенно ошибка.

Вензель обиженно посмотрел на нее.

– Значит, милорд не умер?

«Один выстрел, – печально подумала она. – Всего лишь один простой выстрел…» Она покачала головой. Вензель стал медленно отстегивать сумку со своего пояса. Его отец усмехнулся и, как только сумка была отстегнута, схватил ее.

– Я же сказал тебе, парень, мадам не возражала, когда ты заявлял свои права на маленький уголок этого упрямого старого холма, но теперь эта земля принадлежит милорду, а властитель всего Карабаса навряд ли позволит тебе пользоваться тем, что тебе не принадлежит.

Властитель всего Карабаса/ Ошеломленная Катарина собиралась было открыть рот, чтобы рассеять его заблуждения, но Эрнст опередил ее, с поклоном протянув ей сумку.

– Если, конечно, миледи не замолвит словечко за сына старика. Здесь пара вкусных вальдшнепов к столу милорда.

Катарина бросила взгляд через плечо на конюшню, но Александр и Печа больше не было видно. Она улыбнулась Эрнсту и неохотно взяла сумку.

– Спасибо. Я… я расскажу о вашем внимании, – запинаясь, пообещала она.

– И расскажите ему о вальдшнепах, – добавил Вензель. И, довольные собой, двое мужчин поклонились ей и отправились назад по дороге.

Она стояла, словно прикованная к месту, и тупо смотрела на сумку, которую держала в руках. Подарок к столу властителя всего Карабаса. Услышав торопливые шаги, она молча подняла голову и увидела возвращающегося Вензеля. Он развязал веревку, проходившую через шею и плечо, и протянул бутыль из тыквы.

– Папа велел сказать вам, что нам нужно еще пороха и дроби. Мы остановились в деревне у Клауса.

Катарина взяла бутыль свободной рукой и рассеянно кивнула.

– Я пришлю его вам утром с Лобо, – сказала она, как говорила всегда за последние два с половиной года. Такова была плата за то, что они вели наблюдение на Муле. Вензель поклонился и поспешно вернулся к ждущему его отцу.

В голове промелькнула мысль, что «вкусные вальдшнепы» обычно предназначались для ее стола. Ревность? Нет! «Нет, – сказала она себе, – это просто… просто…» Таким же решительным шагом, как и прежде, Катарина направилась на кухню, готовая дать отпор любому, кто осмелится бросить ей вызов. «Властитель всего Карабаса», вот уж действительно.

Меньше чем за день человек превратился из скромного полковника в знатного и могущественного дворянина. Если он будет продвигаться с такой же скоростью, то к ночи станет императором. Она с раздражением фыркнула. От настоящего властителя была бы какая-то польза, но Александр…

Она обогнула угол дома, направляясь к двери в кухню, и резко остановилась. Александр сидел к ней спиной на садовой скамейке, вытянув перед собой длинные ноги. На нем по-прежнему были надеты мокрые рубашка и бриджи, своей правой рукой, привыкшей к шпаге, он лениво почесывал Страйфа за ушами.

У Катарины, размахивающей сумкой с вальдшнепами, словно дубинкой, промелькнула мысль о том, что хорошо было бы изо всех сил ударить его по золотистой голове. Она даже пару раз, примериваясь, взмахнула сумкой, но в конце концов решила, что не стоит жертвовать хорошим обедом.

Когда она ступила на посыпанную гравием садовую дорожку, он поднял на нее глаза и встретился с ней взглядом, затем перевел взгляд на ее губы.

– Пришла закончить то, что начала? – лениво спросил он.

– Мне нечего заканчивать, – огрызнулась она. Он продолжал смотреть на ее губы, пока она говорила, и это нервировало ее.

– Разве? – он принялся почесывать Страйфа под подбородком. – Возможно, твоя память нуждается…

– Я все прекрасно помню.

Он снова посмотрел ей в глаза.

– Я тоже, Катарина.

Она взмахнула сумкой в его сторону.

– Тогда воспользуйтесь своей памятью, чтобы напомнить себе, кто вы есть, милорд.

Он перестал гладить кота.

– Если ты имеешь в виду Клауса…

– Я имею в виду всю эту чертову долину, – сказала она, и прежнее раздражение вернулось к ней. Но с раздражением пришла и осторожность. Не будет ли благоразумнее притвориться, будто она не обратила внимания на повышение его в звании? От властителя будет значительно труднее избавиться.

Кот ткнул его головой, требуя внимания. Александр усмехнулся и взъерошил ему шерсть на затылке.

– Хотелось бы мне, чтобы не только ты так упорно добивался моего внимания, – сказал он маленькому коту-предателю.

– Все это пустяки, – бросила Катарина, поворачиваясь, чтобы уйти. – Мне нужно поговорить с поварихой насчет ужина. А потом у меня много работы.

Он раскинул руки в притворно беспомощном жесте.

– Увы, мне суждено страдать здесь. Я пошел навестить Транша и был тотчас же выставлен за дверь генералом Врангелем. Мне предоставили выбор, предложив закутаться в одеяло, улечься у огня и вдыхать пагубные пары какого-то варева или сидеть здесь на солнце до тех пор, пока моя одежда не высохнет. Я предпочел более приятную перспективу. – Он глубоко вдохнул. – Я не представлял, что в саду в ноябре может пахнуть розовой водой.

Он смотрел на Катарину обманчиво честными глазами.

«Он ждет, когда Луиза уйдет от Трагена, – подумала она, – чтобы проскользнуть к нему и начать строить планы… чего?»

Она одарила его столь же бесхитростной улыбкой и мысленно усмехнулась, когда тревога затуманила его темные, словно уголь, глаза.

– Ты? Подчиняешься чьим-то приказам? – спросила она с нарочитым удивлением. – Никогда бы не подумала. Значит, ты опустил в своих письмах намного больше, чем я предполагала.

Он прищурился и внимательно посмотрел на нее. Она пожалела, что уколола его, упомянув об его письмах к отцу. Казалось, это был для него больной вопрос.

Он отвел от нее взгляд, но она успела понять в дымчатой глубине его глаз, что он полностью от нее отгородился.

– Очень много, – сказал он. – И тебе следует запомнить это, Катарина. И как следует.

Она направилась к кухне и вошла в нее с последними словами Александра, эхом отдававшимися у нее в голове. Она швырнула сумку с вальдшнепами на стол, заставив приподнять бровь тонкую, словно тростинка, пожилую женщину с суровым лицом, которую все называли поварихой.

– Подарок, – бросила Катарина. – К столу «властителя всего Карабаса».

– Мы немного раздражены, – заметила повариха, продолжая чистить овощи. – Супруг оставил привкус удил у вас во рту, не сомневаюсь. Особенно у вас, полагаю.

– Почему это?

Повариха лукаво усмехнулась.

– Он производит впечатление человека, который умеет управлять поводьями.

Катарина фыркнула.

– Сначала ему предстоит забраться в седло, – сказала она, не подумав, и потерла глаза тыльной стороной руки. – О Боже, сама не верю, что сказала такое.

Хвала Всевышнему, повариха была одной из немногих людей, ей когда-либо встречавшихся, кто обычно помалкивал.

Пожилая женщина засмеялась, продолжая чистить овощи.

– И я просто глазам своим не верю, будто это и не вы – насколько оживленной вы стали. Он хорошо на вас действует.

– Оживленной? Скорее взбешенной!

Повариха покачала головой. Руки ее замерли, глаза устремились на огонь, хотя Катарине показалось, что она не видит его.