Мария Баррет - Обесчещенные

– Ты совсем не такая, как я себе представляла.

Джейн отвернулась от окна и посмотрела на женщину. У нее было странное ощущение – в груди возник маленький тугой комочек нервного напряжения. Она увидела отвращение на лице женщины и постаралась ответить мягко и шутливо:

– Простите? Я не понимаю.

И тут прорвалось – гнев, сильнейшая тяга нанести удар, причинить боль.

– Нет, – холодно ответила Сюзанна, – я и не жду, что поймешь.

Она поранилась щипчиками, и у нее пошла кровь. Она оперлась рукой о диван, кровь капнула на шелковую обивку.

Джейн поморщилась. В ней поднимался страх, он охватывал ее все сильнее и сильнее. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и собралась встать, позвать слугу, чтобы тот принес питье. Она хотела сделать что-нибудь, чтобы ослабить напряжение, но тут Сюзи сказала:

– Думаешь, ты такая опрятная, а? Думаешь, заполучила все это: слуг, положение, Филиппа? – Ее лицо исказилось, когда она произносила его имя, и в груди у Джейн екнуло. Она припала спиной к дивану и замерла. – Хрен ты его заполучила! – неожиданно в голос закричала Сюзанна. – Филипп мой! Мой! Всегда был и будет! – У нее перехватило горло, и она ртом ловила воздух. – Я люблю его… он… он любит меня!

Она встала и скинула фотографию на пол.

Джейн смотрела в ужасе, пытаясь позвать Дханирама, но звуки застревали у нее в горле.

– Он не хочет тебя! – кричала Сюзанна. – Он женился на тебе, чтобы получить должность и сохранить меня! Он сказал мне, что ты – за нас, чтобы замаскировать нас… чтобы все были уверены… – Неожиданно она потеряла мысль, и ее голос стал угасать. – Чтобы уверить… – Она закрыла руками лицо, в глазах были пустота и смятение. – О Боже… – Она начала хныкать. – Посмотри, взгляни на мое лицо, о Боже…

Джейн оторвала руку от дивана. Она схватилась за него так крепко, что на обивке остались вмятины от пальцев. Напуганная до слабости в ногах, она отодвинулась подальше от женщины, ее прошиб пот. Никогда прежде она не видела такой страсти, такого яростного гнева. Джейн, не отрывая взгляда от женщины, стала вдоль стены пятиться к двери. Руки она выставила перед собой, готовясь защитить себя от нападения. Ее била дрожь.

– Он сказал, что все будет в порядке, – прошептала Сюзи. – Он просил верить ему… – Она посмотрела на отступающую Джейн. – В нем вся моя жизнь, вот так.

Джейн кивнула, боясь пошевельнуться. Она услышала суматоху позади себя, в холле, и молила, чтобы там оказался слуга. Затаив дыхание, она попятилась к выходу.

– Он сказал верить ему, он сказал, что знает…

Внезапно Сюзанна вскинула голову. В дверном проеме позади Джейн появился Филипп.

– Господи! Сюзи! – Он бросился вперед и, обняв, прижал ее к себе. – Мой Бог! Моя дорогая! Что случилось?

Сюзанна опять расплакалась, и он с бесконечной нежностью погладил ее по голове.

– Пожалуйста, малышка, не плачь… – Он оглянулся, увидел испуг и смущение Джейн и закрыл глаза, защищаясь от этого зрелища. – Сюзи, пожалуйста, не плачь, – прошептал он. Бережно приподняв ее, он уложил ее на диван. Затем вынул из кармана шелковый носовой платок и осторожно вытер ее лицо, мягко касаясь бинтов. Он обернулся. – Джейн?

Джейн услышала, но никак не отреагировала. Она замерла, вжавшись в стену, шокированная происходящим. Она покачала головой.

– Джейн? Я… – Филипп направился к ней, но она отодвинулась. – Пожалуйста, Джейн…

Она смотрела на мужа через порог комнаты, но видела только его лицо, видела его любовь и жуткий страх. Ей нужно было услышать, узнать все от него самого.

– Это правда? – От волнения у нее сел голос, и она задала вопрос шепотом.

Филипп на секунду закрыл глаза, затем кивнул.

– И как давно?

Он шагнул к ней.

– Джейн, пожалуйста, какая разница…

– Как давно? – Она перешла на крик.

Он опустил голову.

– Три года, – пробормотал он, не и силах поднять глаза. – Три года.

Еще мгновение Джейн смотрела на него, а затем повернулась и побежала. Она сбежала вниз по лестнице и устремилась по дорожке. Она ничего не видела и не слышала, бежала быстро, как могла, не разбирая дороги. Ей хотелось убраться подальше, вырваться из этого гадкого болота.

Когда Джейн остановилась, она не сознавала, куда и как долго она бежала. Она перешла на шаг, все ее тело дрожало, в ушах стучала кровь. Было темно, луну скрыли облака, жаркий воздух застыл неподвижно у земли. Она не знала, где очутилась, и продолжала брести по газону, по жесткой траве. Впереди показались кусты, увитая плющом стена и знакомая арка – вход в фонтанный сад. Она двинулась дальше, вдоль низкой каменной стены и вышла к пруду. Здесь она села на берегу, поджав под себя ноги, как и в ту ночь с Рами, уткнула голову в колени и закрыла глаза. Она не думала о Филиппе, она не думала ни о чем, она чувствовала себя опустошенной и онемевшей.

Рами съехал с дороги к саду. Он положил велосипед и с легкостью кошки перелез через разрушенную стену. Он стоял и смотрел на Джейн, такую одинокую, как и предупреждал Шива, ее голова печально поникла, а тело сжалось в комок. Неслышными шагами он двинулся вперед по древнему мозаичному полу, опустился перед ней на колени и бережно приподнял ее лицо.

– Джейн?

Увидев его, она не ощутила ни тревоги, ни страха, как будто все время ждала его появления.

– Дед сказал мне, что ты убежала, и я пришел за тобой.

– Как он?..

Рамеш приложил палец к ее губам, прерывая вопрос. Ответа на него он не знал, и не это его заботило. Он провел рукой по ее волосам, нежно коснулся шеи и мягко приблизил ее лицо к своему. Он любил ее, в этом он был точно уверен, он любил ее женственность, силу, доброту и скромность. В Джейн Милз он любил все, любил так, как никогда прежде, и так, как никогда больше не полюбит. В ней он нашел своего ангела-хранителя и, целуя ее, обнимая и прижимая к себе, он сознавал, что с этого момента его жизнь изменится, и он хотел этого.

Джейн закрыла глаза. На мгновение в ее голове промелькнули слова отца о любви. По лицу пробежала мимолетная улыбка, она поняла, насколько он был прав, она встретилась с тем, за кого отдала бы жизнь. Затем она открыла глаза и посмотрела на Рамеша. Его губы скользнули к ее шее, руки расстегивали пуговицы на блузке, ласково высвобождая ее тело. Она погрузила пальцы в его волосы, чернота которых так разительно контрастировала с белизной ее груди и, когда его губы коснулись соска, издала стон. Он стал водить языком вокруг соска, и ее охватило такое острое желание, что еще чуть-чуть – и ей стало бы больно. Джейн обхватила его бедра ногами, и он потянул юбку вверх и расстегнул свои брюки. Рамеш переместился так, что оказался сверху, и посмотрел на Джейн. Ее губы приоткрылись. Он склонился к ней, слегка дрожащими пальцами расстегнул до конца блузку, плавным движением стянул с нее одежду вдоль узких бедер и длинных изящных ног и стал рассматривать обнаженное тело, ее золотистую кожу, такую мягкую и теплую на ощупь, как пропитанный солнцем мрамор. Он позволил ей раздеть себя, вздрагивая от сильнейшего наслаждения при ее касаниях, свернул свою курту и положил ей под голову вместо подушки. Затем накрыл ее своим телом, и она, раздвинув ноги, обхватила ими его бедра. В этот миг облака разошлись, и она увидела луну. Джейн вскрикнула, и ее лицо озарил необычно бледный свет.

В гостиной Филипп в волнении ожидал жену, глядя на подъездную дорогу. Он не на шутку был встревожен и еще раньше послал слуг к дому Рамеша Рая и в клуб. Он надеялся, что с ней ничего не случилось, иначе все могло обернуться большими неприятностями.

Он отошел от окна и прошел в гостевую спальню, где спала Сюзи, заглянул туда и, охваченный желанием и отчаянием, посмотрел на нее, затем молча закрыл дверь. Когда Филипп вернулся в гостиную, Джейн как раз поднималась по лестнице.

– Где ты была?

Джейн глядела в сторону.

– Гуляла, – ответила она холодно, – а что?

– Я волновался. – Филипп пошел к ней, но остановился, заметив, что она отступила по лестнице вниз. – Дженни, я виноват, действительно виноват.

Джейн посмотрела ему в глаза. Она не знала, что сказать в ответ. Она сама видела его любовь, она понимала его, ей было его даже жалко, но она не простила. Он поклялся в верности, когда женился на ней, зная, что не сдержит клятвы. Этого она простить не могла. Она могла понять его, поскольку тоже любила с удивляющей ее силой и страстью, но она боролась и сопротивлялась своему чувству до сегодняшней ночи, до тех пор, пока сражаться стало не из-за чего.

Держась за перила, она устало двинулась вверх и, обогнув мужа, вошла в дом. Он схватил ее за руку.

– Ты останешься, Джейн? – В его голосе явственно слышались сожаление и отчаяние. Она медленно высвободила руку.

– Да, – ответила она, – я останусь.

У нее не было выбора, она не могла покинуть Рами, по крайней мере, не сейчас, после этой ночи, хотя дальнейшая связь между ними была невозможна. Но она не могла жить здесь в одиночестве, это вызвало бы слишком большой скандал, который раздавил бы Рами. Она взглянула Филиппу в лицо.

– Но я остаюсь не для тебя, просто я так хочу.

Он кивнул и опустил голову, скрывая нахлынувшее облегчение.

– Я никогда, никогда не хочу больше слышать об этой женщине или быть втянутой в скандал. Ты понял это?

Он опять кивнул, и Джейн прошла в дом. В коридоре она оглянулась.

– Я могу понять твою любовь, Филипп, – сказала она печально, – но я не могу понять обмана и бесчестья.

И, не сказав больше ни слова, она повернулась и ушла к себе.

Была середина октября. Мишель Харви сидел у себя в офисе в верхнем этаже громадного викторианского здания, смотрящего фасадом на Темзу. Он вызвал секретаря. Перед ним на столе лежала папка.

– Пусть войдет следующий, мисс Уорнер, – сказал он в микрофон и, отпустив кнопку, стал ждать.