Почему, ну вот почему Сережа решил написать именно ей?


– Это очень странно, – сказала Фая, забираясь с ногами на кухонный стул. – Согласись, очень странно, что кто-то решил связаться с тобой через меня.

– Да уж, странно, – осторожно согласилась я, не желая действовать без суровой на то необходимости. То, что Сережа написал именно Фаине, было огорчительно, но вовсе не странно. Кому другому – это было бы для него фатальной ошибкой. Любой другой, узнав, что случилось, мог донести на него. Любой другой тут же побежал бы в полицию, но не Фая. Фая не станет этого делать, за исключением случая, когда это выгодно конкретно мне. Фая всегда исходит из интересов семьи. Хорошо это или плохо, законно или нет – она будет думать только о нашем благе. В свое время она вылавливала пьяного Сережу, бегала за ним по всему району, потому что я ее об этом попросила. Она вытащила его из дурацкой пьяной драки и даже получила – случайно, от охранника – кулаком по лицу. Тоже ради семьи. Я в тот момент сидела дома и рыдала – беременная и напуганная. Сережа, моя Большая Любовь. Мой крест, Фаина всегда помогала мне его нести, то поддерживая за краешек, то у перекрестья.

– У тебя нет этого номера в контактах? – поведала Фая.

– Какого номера?

– С которого я получила сообщение, – ответила она, обнимая колено. Она всегда сидела так, притянув колено одной ноги к груди, другую поджав под себя. Не самая удобная поза, но для нее, патентованного интроверта с сертификатом соответствия, – как раз то, что надо. Свернулась и закрылась от всего мира. И пьет чай. Я давно уже перестала бороться с проявлениями ее характера. Ежикам тоже, может, неудобно ходить с их иголками на спине, но без них ежикам еще хуже. – Ты хоть приблизительно можешь предположить, кто это и чего ему от тебя нужно? В какое дерьмо ты вляпалась на этот раз, сестрица?

– С чего ты решила, что я во что-то вляпалась? – обиделась я, потому что это предположение было абсолютно верным.

– Да, действительно. С чего бы это я так решила! – хмыкнула она.

– Ты вечно исходишь из самого худшего!

– Ну, конечно, – согласилась она. – Потому что с наилучшим сценарием я и без подготовки сумею справиться, а вот с наихудшим так не выйдет. И потом, если уж говорить о тебе, у меня уже набралась кое-какая статистика. Шифрованный канал – это не шутки. Кто-то ведь не поленился. Кто-то, кто нас хорошо знает. Так, я тебе этот номер забила в контакты под именем Мистер Ху.

– Может быть, ошибка? – пробормотала я, призывая небеса одарить меня хотя бы временно актерским талантом. Мне нужно врать так, чтобы моя сестра мне поверила.

– «Скажи Лизе…», по-твоему, это может быть ошибкой? Может быть, кто-то из твоих клиентов?

– Да, да, вполне, – с готовностью согласилась я.

– С другой стороны, у кого из твоих клиентов есть мой номер?

– Это тоже хороший вопрос, – я отхлебнула чай, просто чтобы избежать неприятной необходимости смотреть Фаине в глаза. – Может, просто нашли?

– Как?

– Не знаю. В Сети. В каких-нибудь контактах.

– Возможно, конечно, но зачем. И как они вообще узнали, что я – твоя сестра?

– По фамилии?

– Нет, не могли. Ты же у нас теперь Тушакова, разве нет? Вряд ли это клиенты. Тогда кто? Может быть, кто-то с работы? У тебя вообще телефон работает? Может, до тебя не дозвонились, поэтому написали мне? Нет, это тоже бред. Даже если и так, они бы просто позвонили. При чем тут «telegram»?

– Я тоже этого совершенно не понимаю. Какая-то бессмыслица, да? – с надеждой сказала я. Что-то «блямкнуло», и Фаина склонилась над телефоном.

– Нет, не бессмыслица, – сказала она совсем другим голосом. – Тебя пригласили в секретный чат. Вот, смотри!

Фаина на вытянутой руке показала мне мой собственный телефон. Там на экране, в установленном ею приложении высветилось сообщение.


«…Не называй имен. Это я. Прости, что не мог связаться раньше. Ты одна?..»


– Это я. Вот так, дорогая сестрица. Это он.

– Или она, – добавила я и тут же наткнулась на осуждающий взгляд сестры.

– Ты ведь хорошо понимаешь, что происходит. Может, просветишь?

– Не стоит, Фаина, правда. Лучше всего будет, если мы с тобой закончим разговор и ты уйдешь.

– Кому будет лучше всего? Тому, чье имя мы не произносим? Воландеморту? Или тебе? Вряд ли мне.

– Почему ты не можешь просто уйти? – разозлилась я.

– Да потому, что я уже влезла в это дело, и я в нем, внутри его, и даже не понимаю, во что именно вы с Воландемортом меня втравили. Я даже не уверена, что правильно понимаю, кто именно этот Воландеморт. Но опыт – сын ошибок трудных – подсказывает мне, что есть только один реальный кандидат на эту роль. Один – за все последние шесть лет. И вряд ли это Герман Капелин.

– Хватит! Не впутывай ты его в это дело.

– Я и не сомневалась, что это не он. Слушай, почему ты не хочешь мне все рассказать? А если я тебе поклянусь, что я – могила? Что эта тайна умрет вместе со мной? – Фаина изобразила движение пальцами, как будто она закрывает свои губы на молнию. – Даже Апрелю не расскажу, хоть это и тяжело, потому что ваш брат психолог умеет вытягивать из людей информацию похлеще, чем ФСБ.

– Я не могу тебе ничего рассказать, – процедила я и снова попыталась отобрать у Фаины телефон. На этот раз мои движения были быстрыми и последовательными, и мне удалось ухватить аппарат за край.

– Ну уж нет, – процедила сестра сквозь зубы, голос исказился от напряжения, пока она вырывала у меня из рук мой же телефон. Я стащила ее со стула, но – вот странно – Фая оказалась значительно сильнее и проворнее меня. Она как-то очень резко дернула запястьем и отскочила в сторону. – Смеш!

– Что?

– Видишь, какая польза от спорта. Руки сильными стали и ноги, и вообще – координация.

– Только не говори, что это все от бадминтона! – прошипела я. – Я тебе об голову твою ракетку разобью.

– От бадминтона сплошное здоровье, – кивнула Фая. – Тебе тоже нужно как-нибудь попробовать. Как-нибудь после того, как ты выпутаешься из этого дерьма. Опа! Смотри-ка, насколько все по-взрослому. Наших сообщений-то в чате уже и нет. Самоликвидировались. Ничего себе, это какая ж паранойя одолела нашего Воландеморта Ивановича, а?

– Фая!

– Погоди-ка, – и Файка принялась что-то писать в телефон.

– Нет, не смей.

– А что ты мне сделаешь? – и она нажала кнопку «отправить», о чем я поняла по соответствующему блямкающему звуку.

– Ну, ты тварь, – выдохнула я. – Что ты написала?

– Просто то, что ты одна. Он же об этом спрашивал, так? Я уже не помню, у меня, знаешь ли, оперативки в голове маловато. Я самоудаляющиеся сообщения тут же забываю. Такая проблема. Если меня, к примеру, потом кто-нибудь о чем-нибудь спросит, я уже ничего и не помню. Оп, и совершенно случайно из твоего телефона я этого мистера Ху удалила. Прости уж меня. Насовсем удалила. Полностью. Не найти теперь. И из моего, кажется, я тоже это сообщение удалила.

– Когда? Когда ты из своего-то телефона сообщение удалила? – переспросила я.

– Завтра! – ответила Фая и выразительно посмотрела на меня. – Сегодня вечером. Как только – так сразу и совершенно случайно.

Тут мой телефон снова издал «блямк», и мы обе, не сговариваясь, посмотрели на телефон.

– Не будешь дурить? – переспросила Фая.

Я покачала головой.

– А ты правда, не расскажешь Апрелю?

– А это он? Воландеморт?

– Да, он.

– Я так и знала! – воскликнула Фая и положила телефон на стол. И дальше произошло нечто, поставившее меня в такой тупик, что я сама стала напоминать персонажа компьютерной игры, которым управляет неумелый новичок. В отупении я смотрела на сообщение, открывала рот, потом закрывала его и снова открывала. Я совершала нескоординированные, бессмысленные движения руками и ногами, я встала, затем села, затем снова встала, пошла в сторону раковины, но остановилась и замерла на полдороге, словно мной прекратили управлять.

– Прочти вслух, я не уверена. Может, я не так поняла? Может, я разучилась читать? – попросила я.

– Эк тебя перекосило, – вздохнула сестра. – Читаю.


«…Я тут ни при чем…»


Очень в стиле твоего Воландеморта, он всегда ни при чем.

– Дальше читай.

– Да, ты права. Дальше интереснее.


«…Я даже не выходил из машины, пока не увидел, что тот парень лежит на земле…»


– И что это значит?

– Я не знаю, – пробормотала я. – Я понятия не имею.

– Странно. А Воландеморт считает, что ты должна знать. И иметь понятия. И вообще. Ой, сообщение исчезло. Может, записать куда? Хотя он ведь не просто так секретный чат открыл. Придется полагаться на нашу с тобой память. Вот черт, я ведь не шутила, у меня с памятью проблемы. А эти сообщения удаляются довольно быстро.

– До чего вообще техника дошла, с ума сойти. Ой! – От следующего «блямк» я подпрыгнула, будто меня ударили шокером. Фая прочитала:


«…Я вышел, чтобы оказать ему помощь…»


– Какой молодец.


«…Ты должна мне верить…»


– А вот этого бы не советовала.


«…Что они тебе сказали? О чем спрашивали?..»


– Где? Лиза, кто, где и о чем тебя спрашивал? Ого! Знаешь, что еще он написал? Что эта тварь, твой Воландеморт, написал? – проорала мне в лицо Фая. Я отшатнулась от ее горячего дыхания, от ее пульсирующей ярости.

– Что? – спросила я, пытаясь скинуть с себя это нелепое ощущение ложности, эфемерности происходящего. Это не я, это не со мной. Я вообще ни слова не понимаю. Может быть, это все-таки не Сережа?


«…Я никого не убивал…»


– Вот что твой… мать его, твой муж написал! Что он никого не убивал?! Ты можешь мне сказать, в какую жуткую темную историю он втащил тебя на этот раз, Лиза? – Я отвернулась. – Ты что, шутишь? Ты не желаешь смотреть мне в глаза? Ты хочешь сказать, что и тут будешь стоять на его стороне, будешь снова верить ему, прощать его, пытаться его понять? Черт, убийство? И ты хочешь, чтобы я стояла тут и делала вид, что это ничего страшного? С кем не бывает?! Он же не выходил из машины, он же только хотел оказать ему помощь! Это же так очевидно. Кто-то умер, Лиза?