– Оставьте Джино в покое! – махнула рукой тетя Люция. – Его можно понять! Человек недавно пережил такое горе! Все, приготовились! Заняли свои места! Улыбочки! А тебе что, особое приглашение надо? – обратилась она к Майклу. – Ты же без пяти минут член нашей семьи!

– Неужели? – Майкл бросил выразительный взгляд на Джулию, но та не спешила с ответом.

– Да! – ответила за нее Лиз и, схватив их обоих за руки, потащила к остальным гостям. И вот они уже стоят все трое в окружении огромной семьи Демарко. Даст бог, все образуется, подумала Лиз. Закончится этот вечер, Джулия проспится, выбросит вон из головы все свои фантазии и завтра снова станет прежней Джулией, ее надежной старшей сестрой, которая вот-вот выйдет замуж за мужчину своей мечты. И в этот момент Лиз машинально глянула на входную дверь. Что-то не похож этот парень в черном кожаном пиджаке и линялых джинсах на свадебного фотографа. И синяк у него страшенный под глазом! Видок такой, словно он недавно где-то крупно подрался. Но если он не свадебный фотограф, тогда кто же он?


Все субботнее утро Джулия потратила на разбор вещей, оставшихся после мамы, которые они свалили в старом сарае. Отец сразу же после похорон принял скоротечное и неожиданное для всех решение продать дом. Дочерям он сказал, что не сможет жить в доме, где все будет напоминать ему о покойной жене.

Джулия просила не торопиться, но отец настоял на своем, и уже через три месяца дом был продан. Джино переехал в небольшую квартирку неподалеку от работы, а Лиз перебралась жить к сестре. До разбора маминых вещей руки ни у кого из них так и не дошли.

К тому же занятие это было в высшей степени горестным. И Джулия уже была не рада тому, что пришла одна. Но просить Лиз о помощи она не решилась. Ведь тогда бы ей пришлось рассказать сестре свой секрет. Говорить же о фотографии она могла только с одним человеком, с Алексом Мэннингом. И что ее подвигло на союз с этим человеком, размышляла она, перекладывая вещи из одной коробки в другую. В Колумбии избили, бросили за решетку, а потом вышвырнули вон из страны как какого-то отпетого уголовника. Между прочим, все это приключилось с Алексом на прошлой неделе. Она сама прочитала статью в газете. А покопавшись в Интернете, обнаружила и еще кое-что. Оказывается, он – блестящий профессионал. Правда, имеет репутацию человека, постоянно попадающего во всякие переделки. Пожалуй, совместный поиск может обрасти дополнительными сложностями.

Но договор есть договор. Раз они заключили союз, то она будет строго следовать всем своим обязательствам. Во всяком случае, пока их поиск будет иметь смысл. Или пока она не убедится окончательно, что не имеет никакого отношения к фотографии.

В данный момент у нее нет ни малейшей зацепки. Как и говорила ей мама, фотографий нет. Первые семейные фотографии – это свадьба мамы и Джино. Такое впечатление, будто до этого они с матерью и не существовали в природе. А между тем мама вышла замуж за Джино, когда ей исполнилось тридцать три года. Что же она делала все эти годы? И родители у нее были, и дедушки и бабушки. Где-то же она росла и воспитывалась. Где?

Как-то мать обронила в разговоре, что раньше жила в Буффало. Это было то немногое, что она сообщила о своем прошлом. Сказала, что раз родители отказались от нее, то и она не хочет с ними знаться. В свое время Джулии очень хотелось познакомиться со своими дедушкой и бабушкой, но она боялась огорчать маму и заводить с ней разговор на неприятную тему. В конце концов, они же сами отказались от них с мамой. И вот сейчас в ней снова вспыхнуло желание отыскать родителей матери и поговорить с ними о том времени, когда она появилась на свет.

Легко сказать, найти! Но как это сделать? Воистину, искать иголку в стоге сена.

– Чем занимаешься, Джулия? – услышала она голос Лиз. Сестра стояла в дверях в спортивных шортах и майке. Волосы собраны на затылке в конский хвост. Значит, явилась после пробежки. Лиз – фанатичная поклонница бега и прочих спортивных занятий. В отличие от младшей сестры, Джулия предпочитала неспешные прогулки по парку, завершая их обязательной порцией латте.

– А ты как здесь очутилась? – спросила она у нее.

– Я забегала к папе, и он сказал, что дал тебе ключи от нашего сарая. Что ищем?

– Сама не знаю!

– Майкл рассказал мне, что ты обнаружила какие-то тайны в своем прошлом. Это так? – в голосе Лиз прозвучала насмешка.

– Так, возникли кое-какие вопросы.

– Какие еще вопросы?! – воскликнула Лиз оскорбленным тоном. – Мама умерла, отец каждый вечер напивается до смерти. Говорю на тот случай, если ты не замечаешь этого! Твой жених в отчаянии. А у тебя какие-то вопросы! Мало нам неприятностей, нет, нужны новые! Зачем, скажи на милость, тебе понадобился после стольких лет родной отец?

Конечно, Лиз права. Время для поисков – самое неподходящее. Впрочем, когда оно было подходящим? Она прожила на свете целых двадцать восемь лет и ничего толком не может рассказать о себе. И вовсе не родной отец ей нужен!

– Мне не нужен родной отец! – повторила она вслух. – Я просто хочу разобраться в том, кто я есть и где родилась. Я видела фотографию малышки в музее. Точная копия меня. И кулон у девочки на шее такой же, как у меня.

– Тот, что с лебедем? Так вот почему ты его так разглядывала! Но Майкл сказал, что эта девочка – русская. А ты ведь никогда не была в России.

Действительно, чушь какая-то! Собственные предположения в устах Лиз показались ей еще более нелепыми.

– Да, все это смахивает на бред, понимаю. Но фотография вызвала у меня целый ворох вопросов. Я вдруг вспомнила, что у нас в доме не было ни одной фотографии тех лет, когда мама еще не была замужем за Джино. Странно, правда? Вот я и копаюсь в старых маминых вещах, пытаясь отыскать что-то такое, что подтверждает, что в возрасте трех лет я жила в Америке.

Лиз посмотрела на сестру как на умалишенную.

– Джулия, ты спятила! С тобой случился удар! Ты потеряла разум, да?

– Ничего я не потеряла! Я просто хочу узнать, кто я есть на самом деле! Тебе меня не понять, Лиззи! У тебя все иначе. Ты знаешь, кто твои родители, кто твой дедушка, у тебя есть бабушка. У меня же – только мама. Я не знаю ничего ни о своем отце, ни о родителях отца и матери. И потом, я ничего не помню и о себе самой! И это сводит меня с ума. Почему я ничего не помню о своем раннем детстве?

– Многие люди не помнят! Я, к примеру, тоже помню немногое.

– А тебе и помнить не надо! Потому что я все тебе расскажу, если потребуется. Ведь я же была с тобою рядом с той самой минуты, как ты появилась на свет. А вот кто расскажет мне о моих первых годах жизни? Особенно сейчас, когда мамы больше нет.

– Хорошо! – Лиз присела на краешек старого сундука. – Расспроси папу! Уверена, он охотно поделится с тобой всем, что знает.

– Да, надо будет! Но пока не хочется втягивать его в пустые разговоры. Вдруг я смогу узнать все, что мне надо, и без его помощи.

– Парень, что приходил к тебе вчера, он тоже участвует в твоих поисках?

– Он сын того фотожурналиста, который снял девочку.

Джулия благоразумно промолчала о том, что девочку сфотографировал сам Алекс.

– И он тоже считает, что ты и есть та девочка?

– Он считает, что нужно провести поиск.

– Вы оба спятили, это факт!

Джулия вздохнула. У ее сестры авторитарный характер. К тому же она категорически не приемлет новое. А еще она панически боится всяческих проблем. Так, она до последнего отказывалась поверить, что мама умирает, и все время твердила, что та обязательно поправится и все у них будет хорошо. Наверное, все дело в возрасте. Ведь Лиз на целых шесть лет моложе ее. А может, это просто синдром младшей сестры, с детства привыкшей, что все ее жалеют и опекают. Джулия так и поступала всю свою жизнь, но сейчас не намерена щадить чувства младшенькой.

– Разве тебе не пора на работу? – сменила она пластинку.

– Еще есть время! Послушай меня, Джулия! Мне кажется, ты сильно рискуешь. Из-за этих дурацких поисков ты можешь потерять Майкла. Не боишься?

Еще несколько месяцев тому назад, да что там месяцев – еще неделю тому назад Джулия с радостью согласилась бы ничего не менять в своей жизни и ответила бы утвердительно на последний вопрос Лиз. Но с уходом матери все в ее жизни круто изменилось. Что связывает ее с собственным прошлым? И что она знает о нем? Фотография в музее на многое открыла ей глаза. Настало время не только задавать вопросы, но и искать ответы на них. Ей позарез нужно заполнить те пробелы, которыми полнится ее жизнь. Как же этого не могут понять ни Майкл, ни Лиз?

– Прежде чем выходить замуж, я хочу твердо встать на ноги и узнать все о себе самой. И если Майкл не согласится дать мне несколько дней для того, чтобы постараться обрести почву под ногами, тогда свой последний вопрос ты можешь смело адресовать ему, а не мне!

– Уверена, что тебе хватит нескольких дней?

– Откуда я знаю, Лиз? Пока все продвигается очень медленно. Об одном прошу тебя! Дайте мне возможность спокойно разобраться во всем! Я себя ищу! И я знаю, что не остановлюсь до тех пор, пока не получу ответы на интересующие меня вопросы.

– А может, лучше не знать этих ответов? Ты не подумала о том, что, вполне возможно, у мамы были особые причины скрывать от тебя твое прошлое?

– Думала я об этом, и не раз! – отмахнулась от сестры Джулия. – Но, по-моему, самое страшное – это ничего не знать.

– Надеюсь, ты поступаешь правильно!

– И я на это очень надеюсь!

– Ну, что уже удалось нарыть? – Лиз обозрела груды вещей, разбросанных вокруг. – Ты уже почти закончила, как я посмотрю. Просто не верится, что после мамы осталось так немного всего.