– Я помню, как я любовалась мамой, стоя за кулисами, – мечтательно проговорила Елена. – Она казалась мне такой прекрасной, и мне хотелось порхать по сцене так же легко и воздушно, как мама.

У Джулии тоже сохранились в памяти какие-то разрозненные куски воспоминаний об их походах в театр. Впрочем, ее совсем не интересовали мамины танцы, и она редко глазела на сцену. Ее завораживала мощь оркестра. Ей нравилось просто слушать музыку.

– Мы обязательно отправимся в Большой театр, но во вторую очередь!

Елена удивленно вскинула брови.

– А куда мы пойдем в первую очередь?

– В тот самый детский дом, возле которого тебя сфотографировал Алекс. Ведь именно оттуда началось наше долгое путешествие в прошлое. Без той давней фотографии мы бы никогда не нашли друг друга. Ты готова?

– Думаю, да!

Голос сестры прозвучал не очень радостно.

– Что-нибудь не так?

– Я боюсь воспоминаний! – призналась Елена. – А ты?

– Нет, я не боюсь! – Джулия была взволнованна и уже вся в предвкушении новых впечатлений. – Да, понимаю! Грустно нам будет увидеть место гибели наших родителей, посетить их могилы, но впервые за долгие месяцы и годы я чувствую в себе уверенность смело смотреть в будущее. Я обрела наконец свое прошлое и готова примириться с ним.

– Тогда вперед! – улыбнулась Елена.

Они вышли из гостиницы и направились на Красную площадь. Она оказалась значительно больше, чем представляла себе Джулия. По одну сторону Красной площади расположился Кремль, старинная средневековая крепость, возведенная когда-то на берегу Москвы-реки. Впереди взметнулись вверх разноцветные луковички куполов храма Василия Блаженного. Все остальное пространство площади тоже полнилось различными историческими достопримечательностями, с некоторыми из которых Джулия уже успела познакомиться в самолете, когда листала туристический путеводитель по Москве. К северу от собора возвышалось Лобное место, площадка, с которой в былые времена зачитывались царские указы. Поодаль – Мавзолей Ленина, напротив – знаменитый московский ГУМ, крупнейший столичный универмаг.

Джулии хотелось подробно ознакомиться с каждой достопримечательностью. И все же вначале они должны найти детский дом. Адрес ей уже сообщили чиновники, с которыми она обсуждала цели поездки в Москву. «Кстати, ей объяснили, что в Советском Союзе, где после революции и двух мировых войн было особенно много сирот, никто никогда не скрывал существования детских домов».

И вот они с сестрой приближаются к тому месту, с которого все когда-то и началось.

Здание возникло перед ними неожиданно, буквально ниоткуда. Скромное кирпичное здание, обнесенное забором с железными воротами, защищавшими когда-то обитателей детского дома. Интересно, что там сейчас, подумала Джулия. Все еще детский дом?

Они с Еленой остановились перед воротами и замерли. Джулия попыталась вспомнить, выходила ли она в этот двор, гуляла ли вдоль забора, держалась ли за ограду, но память осталась глуха ко всем ее усилиям. Скорее всего, ее тут и не было. Но Елена была! Джулия придвинулась к сестре так близко, что почувствовала ее плечо.

– Я помню, как стояла здесь! – прошептала Елена. – Мне было так страшно, так страшно! Я чувствовала, что с нашими родителями случилось что-то непоправимое. Да, я сердцем это чувствовала. А потом ко мне подошли какие-то мужчина и женщина, и они увели меня прочь. Я стала плакать, звать тебя, а они закрыли мне рот рукой. И мы уехали! – Елена схватилась рукой за живот. – Мне плохо! И голова кружится!

– Давай присядем вон на той скамейке.

– Нет, я хочу обратно, в гостиницу!

– Я отведу тебя!

– Нет! – Елена поспешно отступила назад. – Мне хочется немного побыть одной.

– Ты уверена, что справишься? – Джулии не хотелось отпускать сестру одну.

– Не волнуйся! Справлюсь! Просто нервы что-то немного расшалились. Все же я не такая стойкая, как ты. И не всегда умею контролировать свои чувства.

– Я тебя прекрасно понимаю! Если хочешь, давай уедем! Найдем более веселое занятие!

– Все потом, Джулия! Я устала! Мне нужен небольшой перерыв. К тому же, есть вещи, которые мы с тобой все равно должны делать порознь. – Елена загадочно улыбнулась и пошла прочь.

Джулия нахмурилась. Она не поняла последних слов сестры. Ей так хотелось делить с сестрой все горести и радости, все-все-все! Но нельзя забывать о том, что Елена прожила гораздо более тяжелую жизнь, чем она, на ее долю выпало больше испытаний. Ведь Елена с малых лет росла одна и привыкла всегда все держать в себе. Именно так она приучила себя справляться со своими бедами. Не делиться ни с кем! Быть может, со временем она изменится, поймет, что их уже двое.

Джулия подошла к воротам и обхватила руками железные прутья. Во дворе было пусто. Да и само здание производило впечатление полнейшей заброшенности. Видно, последние обитатели уже давно покинули это место. На всем лежала печать уныния, будто здесь никогда не случалось ничего хорошего и светлого.

– Не возражаете, если я вас сфотографирую? – услышала Джулия за спиной мужской голос.

Она повернулась и застыла, пораженная.

– Алекс! – не поверила она своим глазам в первую минуту.

Но это действительно был Алекс, в своих неизменных джинсах, черной рубашке и черном кожаном пиджаке, с фотокамерой через плечо. Ветер растрепал его волосы, зеленые глаза светились радостью. Он явно был взволнован встречей. А еще он был до невозможности хорош собой! Джулия почувствовала приятный холодок внутри, а ладони рук стали моментально влажными.

– Как ты здесь оказался? – обрела она наконец способность говорить.

– Да вот вспомнил, что за все то время, что мы были вместе, я так ни разу тебя и не сфотографировал. Представляешь, что из меня за фотограф, а?

– И ты специально прилетел в Москву только ради того, чтобы сфотографировать меня?

– Но ты же знаешь меня! – усмехнулся он. – Ради того, чтобы заполучить нужный мне снимок, я готов на все! Позвонил тебе пару дней тому назад домой, поговорил с Еленой. Она-то и ввела меня в курс ваших ближайших планов.

– Значит, вы обо всем договорились заранее! Уж не поэтому ли она так внезапно захотела побыть в одиночестве? – воскликнула Джулия, вспомнив слова сестры о том, что есть вещи, которые им все равно придется делать порознь.

Алекс кивнул головой. Немного помолчав, он сказал:

– У меня для тебя кое-что есть.

Он снова повесил камеру на плечо и извлек из кармана пиджака конверт.

С некоторых пор конверты стали производить на Джулию исключительно негативное впечатление.

– Что там? – спросила она напряженным голосом.

– Это тебе презент от Стэна. Я в конце концов нашел его, и он рассказал мне все. И как готовил план спасения твоих родителей, и как помогал твоей матери. Он мечтал, чтобы Наталья танцевала в Штатах.

– А он знал, что Брэдли убил моих родителей?

– Даже не подозревал! Видишь ли, Джулия, судя по всему, Стэн был безнадежно влюблен в твою мать. Можно сказать, потерял голову! Он очень хотел помочь ей. Они подружились во время гастролей твоей матери у нас. Ведь Наталья несколько раз выступала в Америке. После ее гибели он был буквально раздавлен произошедшей трагедией. Сказал, что очень жалеет, что не был откровенен с нами с самого начала. Стэн, как и мой отец, полагал, что таким образом он защищает нас от неприятностей. Он ведь, как и отец, был уверен, что твоих родителей убили свои. Он просит у тебя прощения и в знак раскаяния посылает тебе вот это. Открой!

– Я боюсь, Алекс! Не хочу больше неприятных сюрпризов.

– Этот – приятный!

Джулия взяла из рук Алекса конверт и достала оттуда фотографию. Сердце ее замерло, когда она увидела, что это за снимок. Черно-белая семейная фотография, запечатлевшая ее родителей и их с сестрой. Она прижала фотографию к груди. Слезы навернулись ей на глаза.

– Наконец-то мы все вместе! – прошептала она едва слышно.

– Стэн так и подумал, что ты обрадуешься! – улыбнулся Алекс. – Он сказал, что Наталья подарила ему эту фотографию много лет тому назад.

– Прекрасная фотография! Обязательно поблагодарю его, когда вернусь домой. Я очень рада, что он не замешан в грязных делишках Брэдли. И за тебя тоже рада, Алекс! Я знаю, как хорошо ты к нему относишься. – Странный блеск в глазах Алекса свидетельствовал о том, что он еще не выговорился до конца. – Что-то еще?

– Елена сказала, что, как ей кажется, ты в меня влюблена. – Алекс подошел к ней вплотную.

– Ни за что не поверю, что она могла сказать такое! – возмутилась Джулия, чувствуя, как ускоряется ее сердечный ритм.

– Ну, по правде говоря, она пошла лишь на ответное признание. Уже после того, как я сам признался ей, что влюблен в тебя по уши.

– Что?! – переспросила Джулия, боясь ослышаться.

– То, что слышала! Я скучал по тебе, Джулия!

– Правда? – прошептала она и, заглянув в глаза Алекса, увидела в них только любовь.

– Еще как скучал! Мне все это время так не хватало твоей улыбки, твоих прекрасных голубых глаз, твоей милой привычки облизывать пальцы после того, как ты умяла что-то очень вкусненькое, и радостного возбуждения, с которым ты берешься за все новое, бесстрашно бросаешься вперед. А еще твоего сияющего лица, которое полнится каким-то неземным светом, когда ты начинаешь рассуждать о музыке. И этой твоей стойкой веры в то, что музыка способна изменить мир к лучшему.

– Ах, Алекс! – пробормотала она растроганным тоном. Да и как было не растрогаться после таких добрых и нежных слов?

– Я пытался тебя забыть. Хотел уйти с головой в работу, думал, она отвлечет меня от мыслей о тебе. И не смог! О любви не говорю, но ты проделала в моем сердце такую дыру, что ее никому не по силам залатать. А ведь до встречи с тобой я даже не подозревал о том, что у меня есть сердце. Я думал, оно замерзло и превратилось в камень двадцать пять лет тому назад, спустя всего лишь несколько недель после того, как я покинул Красную площадь.