Собрались подруги за праздничным столом у Светки – и когда только наготовить успела? – только вечером. Но настроились всерьёз. Шутка ли, такая дата круглая. Даже Ирочка у маменьки отпросилась с ночёвкой, чтобы по темноте не ходить. Хоть и недалеко, а всё же страшно ночью. Маменька Светке доверяла, но всё же ситуацию контролировала по телефону пару раз. Дина, та и вовсе свободна, как птичка. Вот и настроились на долгий праздник – душу отвести.

Отводили душу по-разному. Сперва подарок вручили и порадовались, что так хорошо угодили. Потом тосты красивые говорили, пожелания высказывали. А потом в рёв ударились дружно. Пятьдесят лет – не шутка ведь. И куда жизнь ушла? Не заметили. Всё хлопоты, проблемы, суета. А теперь что? Это всё? И ничего уже не будет кроме климакса?

На такой печальной ноте завершать праздник не хотелось, подруги включили музыку и принялись танцевать. Надо же немного раструситься перед сладким. Там у Светки в кухне такой тортик аппетитный на столе стоит, пальчики оближешь. К нему подготовиться надо.

В процессе танцев выяснилось, что на старух они ещё не похожи. Не тянут они на свой возраст, если честно. Вот Ирочка как была тоненькой в молодости, так тростиночкой и осталась. Её бы одеть по-современному, на каблучки поставить, макияж сделать – какой угодно красотке фору даст, особенно если отдохнёт. О нормальном отпуске Ирочка могла только мечтать, а про СПА-курорты иногда в журналах глянцевых почитывала. Это маменька время от времени промывала и проветривала себя в Карловых Варах. А Ирочка дома оставалась с ворохом заданий. И это было самое хорошее время в её жизни. А всё равно хороша она, только замученная и какая-то погасшая.

Светка всегда была полненькой. Не толстой, а именно полненькой, этакой пышечкой симпатичненькой. Она больше других себе может позволить. Как стала в этой своей фирме работать, так приоделась, в отпуск регулярно ездит, вот теперь в Египет собирается. Класс! Выглядит хорошо, но глаза не горят почему-то. А такая веселушка всегда была. И что с ними всеми случилось?

Сама Дина – женщина, безусловно, интересная, но такая замученная, что интересность эта не видна. Тоже с отдыхом большие проблемы. О каком отпуске речь, когда денег вечно не хватает? Одета более чем скромно, на косметику хорошую только в витрине магазина полюбоваться может, о французских духах мечтает уже не счесть сколько лет. А может девчонкам заказать на свой юбилей? Ну, намекнуть. Почему нет? Хоть этим себя порадовать.

А сейчас, как ударились они в танцы, куда вся усталость делась. Глаза заблестели, румянец на щеках. Не девочки – загляденье. Жаль, никто не видит. В кои-то веки пробудились они от спячки своей многолетней, а посмотреть на эту красоту некому. Но настроение изменилось.

– А что, девочки, – вдруг сказала Светка, улыбаясь. – Может и не совсем мы ещё пропащие? Может, ещё оживём на шестом десятке? А? Надо Фею вызывать срочно. Пусть палочкой своей волшебной взмахнёт.

– Фея к нам не придёт, – грустно заметила Ирочка. – Неинтересны мы ей, неперспективны.

– Это как сказать, – включилась Дина. Она посмотрела на подруг, открыла было рот, чтобы продолжить свою мысль – и замерла, глядя на окно.

– Что там? – перепугалась Светка.

Там не было ничего. Но Дина смотрела на окно, не отрываясь. Она знала, что такого не может быть, но видела, видела своими глазами – на открытой форточке сидела… изящная, нарядная до невозможности, очаровательная маленькая Фея. Как здравомыслящий человек, как врач, наконец, Дина понимала, что это обман зрения. Но видение было настолько ярким, что и сомневаться в нём было невозможно. Больше того, Фея улыбнулась ей и чистым, как горный ручеёк голосом сказала:

– Всё ещё впереди, девочка. У тебя и твоих подруг. Чудеса на свете есть, но они случаются только с теми, кто в них верит. Надо верить. Верьте.

Дина растеряно моргнула и невольно отвела взгляд. А когда снова посмотрела на окно, никакой Феи там уже не увидела. И что это было? Как это понимать? О белой горячке после бутылки «Бастардо» на троих речь, конечно же, не идёт, это она может утверждать как профессионал. И потом, в белой горячке всё больше чёртики видятся, говорят. Тогда что? Подруги смотрели на неё вопросительно. Они тоже ничего не понимали.

– Девочки, – начала она, и голос её сорвался. Откашлявшись, продолжила. – Я только что видела Фею. Правда. Она сказала, что у нас всё ещё впереди, и можно ждать чудес, только в них надо верить.

А дальше вечер пошёл совсем не так, как начинался. Подруги переоделись в прихваченные из дома ночнушки, устроились на Светкином диване и стали вспоминать, как мечтали в детстве, как верили в чудо. И ведь случались чудеса в их детской жизни, понятно, что рукотворные, но случались же. Вспомнили Грина – куда же без его Ассоли и Зурбагана? И без «они жили долго и счастливо и умерли в один день»? Прошлись по современным «сказкам для взрослых», помянули Устиновских героинь, несколько мелодрам, начиная с пресловутой «Красотки». А потом вспомнили свою школьную подругу Надюшу, которая свято верила, что выйдет замуж за звезду мирового тенниса. И ведь вышла. И живёт теперь в Германии, а им только письма шлёт на электронную почту по праздникам. Вот ведь как бывает. А они растратили свои мечты в суматохе жизни, думать забыли, как верили в чудеса, как ждали их.

Долго говорили они о жизни, о мечтах, о нерастраченных чувствах и несбывшихся надеждах. Уснули только под утро. И хорошо, что суббота, что можно не спешить никуда. Спокойно позавтракали остатками вчерашнего пира (это так вкусно всегда по утрам почему-то), выпили кофе, встряхнулись. И дружно посмеялись над своими вчерашними ночными разговорами. Ведь взрослые женщины уже, а туда же – мечтать да о чудесах думать. Смех один.


Смех смехом, но чудеса начались буквально на следующей же неделе. В воскресенье утром Дине внезапно позвонила Ирочка и каким-то странным, не своим голосом велела прийти на «стрелку». Место для экстренных встреч у них было определено много лет назад, ещё в школьные времена, и никогда не менялось – в сквере за Ирочкиным домом, последняя скамейка от шумной улицы, возле глухого забора. Благо, за все эти годы их местожительство не изменилось, и всё оставалось как в детстве. Вопрос был только во времени.

– Когда? – спросила Дина, почему-то сильно волнуясь.

– Сейчас, – был короткий ответ, и в трубке зазвучал отбой.

Не размышляя и не сомневаясь, Дина быстро натянула джинсы, свитер, куртку и выскочила на улицу. В последнюю минуту сообразила, что забыла на тумбочке перчатки, но возвращаться не стала. Уж очень взволновал её такой незнакомый, такой чужой Ирочкин голос. Что могло случиться? И почему встреча не дома, а на полузабытом месте, где обсуждались детские горести и проблемы?

Она пулей пронеслась через маленький рынок. Проскочила мимо захудалого магазинчика, где возле двери всегда стояла для завлечения покупателей длинноногая девица в полный человеческий рост с шикарными белыми волосами и лицом без всякого выражения. Сегодня девица вопреки погоде была в сетчатых колготках и коротеньком халатике, и почему-то без одной руки. Дина мимоходом пожалела искалеченную на трудовом посту девицу и перебежала улицу на красный свет, чего никогда не делала в спокойном состоянии. Она всегда говорила, что живёт в Европе и являет собой образец цивилизованного человека, а не мустанга необъезженного. Сегодня все правила рухнули, потому что что-то странное и непонятное случилось у лучшей подруги.

Когда Дина выскочила на финишную прямую, взъерошенная Светка уже стояла возле их скамейки, а совершенно потерянная Ирочка сидела на самом её краешке, сцепив руки и глядя в никуда невидящими глазами.

– Что? – одновременно выдохнули обе подруги, глядя на невменяемую Ирочку. Та молчала, по-прежнему обратив взгляд в пространство.

– Случилось что? – закричала Светка, потеряв терпение.

Ирочка встрепенулась.

– Мама, – прошептала она и опять замолчала.

– Что с мамой? – потребовала ответа Дина, взволнованная до крайности.

– Мама выходит замуж и уезжает жить в Прагу, – наконец-то обретя рассудок, ответила Ирочка. – Сказала мне сегодня утром. Ей Франтишек позвонил вчера вечером и предложение сделал. Она согласилась. Они летом познакомились, когда мама последний раз в Карловы Вары ездила, и потом всё время переписывались по Интернету. А теперь…

Она всхлипнула и закрыла лицо руками.

– А почему слёзы и траур, я не поняла? – спросила Светка. – Почему вместо радости и ликования такой глубокий минор?

– Да, а как я жить буду… одна? – растерянно спросила Ирочка, и глаза её наполнились слезами.

– Ну, ты даёшь, подруга, – не выдержала Дина. – Счастливо будешь жить. Как все нормальные люди будешь жить, а не горшки за мамочкой выносить. Мы что, думаешь, не знаем, что она и в туалет порой ленится сходить ночью? Больная она… На всю голову она больная. Это я тебе как невропатолог говорю. Радоваться надо, а она ревёт, дурочка.

– И почему мы тут встречаемся? – потребовала разъяснений Светка. – Почему нельзя было у меня, или у Дины? Ты что, в детство впала?

– Наверное. – Ирочка улыбнулась, наконец, и глаза стали осмысленными.

Хорошо всё-таки, когда есть подруги, которые всё по своим местам расставят. Самой бы ей не справиться. То, что сказала ей мать, показалось концом света, крахом всей жизни. Но оказалось, что можно жить дальше и, может быть, не хуже прежнего, а возможно и лучше.

Ираиду Семёновну собирали в дальнюю дорогу все вместе. Покупали чемоданы и сумки, укладывали наряды, скатерти, посуду. Она прошлась по дому как смерч. Всё хотела побольше приданого своему Франтишеку предъявить. Ирочка не возражала. Она оставалась в пустой квартире – разве что мебель мать не могла с собой увезти. Всё лучшее, что было в доме, она упаковала. Даже DVD-проигрыватель прихватила, хотя трудно предположить, что у её Франтишека такого добра нет. Но в эти несколько дней Ирочка, наконец, прозрела и поняла, на что потратила свою жизнь. Лёгкий ветерок грядущей свободы уже коснулся её души, и она трепетала в предчувствии перемен.