Дэвид задержал взгляд на Клариссе, затем кивнул.

Я опустила глаза. Мать, разумеется, тоже все поняла. Ник и Джерри тактично стали рассматривать старую «тойоту». Платоническая любовь, конечно, хорошая вещь, но не всем дано это понять.

Ник и я вели себя совсем по-другому: мы сразу же легли в постель, а теперь все еще раздумывали по поводу того, что же все-таки с нами произошло и что нам теперь со всем этим делать.

– Ладно, пошли, – наконец скомандовал Ник, и мы дружно зашагали к «тойоте». Разумеется, ее водитель тут же заметил наше торжественное шествие, но сделал вид, что просто любуется прекрасными видами и заливом.

Когда мы окружили машину, преследователь медленно повернул голову и оценивающе взглянул на рыжую копну моих волос, на бледное лицо Клариссы, затем на мою мать, державшую в руках картофельный салат, а также на трех мускулистых парней, взирающих на него с довольно мрачным выражением на лицах.

Как я уже заметила, водитель выглядел моложаво и у него были черные волосы, а еще на нем был надет тот плащ, который я видела раньше на заднем сиденье машины, где теперь лежали камера и небольшая записная книжка.

– Добрый день, – приветливо улыбнулся Джерри. – Вы, случайно, не Реджинальд Уэз, частный сыщик?

– Это Джерри узнал вас – он тоже из Чикаго, – проговорила мать сладким голосом.

– О!.. – смутившись, воскликнул водитель и начал заводить мотор.

Но Ник проворно сунул руку в окно и выдернул ключ из замка зажигания, а затем, поигрывая ключом, весело сказал:

– Мы как раз собираемся немного поплавать под парусом. Почему бы вам не присоединиться к нам?

– Да-да, мы планируем приготовить пасхальный обед и все такое… – снова вмешалась мать. – Это будет куда приятнее, чем вот так сидеть целый день в душной машине.

Реджинальд вцепился в руль с такой силой, что даже косточки на пальцах побелели.

– Вы в самом деле хотите, чтобы я поплыл вместе с вами?

– Ну да, конечно. – Мать просияла. – Видите ли, я приготовила шоколадный пирог на десерт…

– М-м… – снова замычал Уэз, но тут Ник решительно открыл дверцу:

– Выходите же, все равно нам нужно поговорить. Далее Ник и Джерри почти силком выволокли Реджинальда из машины.

– Это будет квалифицироваться как похищение человека, – жалобно пропищал Уэз.

– А вот тут вы не правы, – заметил Джерри. – Мы ведь е требуем за вас выкуп или чего-нибудь еще в том же духе. Вы умеете управлять яхтой?

– Нет.

– Вот и хорошо. Нам как раз не хватает человека на кухне.

– И еще вот что, – уже совсем серьезно прибавил Дэвид, – если вы обвините нас в похищении человека, то мы обвиним вас в незаконной слежке.

Реджинальд окинул нас усталым взглядом, он, вероятно, полагал, что мы собираемся увезти его в океан и выбросить за борт. Разумеется, мы могли бы так сделать, по крайней мере нам этого очень хотелось.

Прихватив камеру, футляр от нее и записную книжку, я пошла вслед за Ником и Джерри, между которыми нетвердой походкой двигался Реджинальд. Камера была тридцатипятимиллиметровая, страшно дорогая, с большим объективом; без сомнения, в ней уже имелось множество снимков Дэвида и Клариссы.

К счастью, никто из толпившихся у причала людей не обратил внимания на странную компанию, затаскивающую на яхту угрюмого парня. Кларисса и мать несли картофельный салат и пакеты с зеленью, и это придавало всему действу вполне мирный характер.

Поместив Реджинальда в каюту, Ник и Джерри бросились наверх, помогать готовиться к отплытию.

– Привет, Сара, добрый день, Бренда, здорово, Дэвид, – доносилось до нас со всех сторон. – Отличный денек для прогулки! – кричали нам с улыбками наши соседи по воде.

День действительно выдался удивительный, а присутствие Ника делало его особенным.

– Я.могу занять место у штурвала, – сказала Кларисса, когда дело дошло до распределения обязанностей. С этими словами она потеснила Дэвида и положила руки на штурвал. – Когда-то я училась управлять яхтой.

Кларисса и в самом деле уверенно вывела яхту из узкого горла залива, хотя Мишен-Бей сейчас кишел лодками, катерами и яхтами, а к тому времени, когда мы доплыли до Ла-Джолла, она превратила нашу команду в единый слаженный механизм. Дэвид весьма ловко управлялся с брашпилем, я перематывала, закрепляла, подтягивала лини, а Джерри успевал вовремя повернуть парус в соответствии с направлением ветра.

Добравшись до места, мы приспустили паруса и бросили якорь, после чего Кларисса присела на скамью; в ее позе не ощущалось ни малейших признаков волнения или усталости, как будто она только что встала из кресла парикмахера.

Яхта мягко покачивалась на волнах, море было спокойным, дул легкий бриз, не предвещавший непогоды или шторма.

Джерри и Дэвид посмотрели друг на друга. Только что они были одной командой, слаженно, дружно работали и Дэвиду даже в голову не приходило задирать Джерри или предъявлять ему какие-либо претензии. Однако как только яхта остановилась, Дэвид нахмурился и ушел от Джерри на другой ее конец.

Джерри, немного подумав, отправился на камбуз, где Ник и мама, смеясь, обсуждали, стоит ли добавлять в одно из блюд морковь.

Оставив Дэвида, Клариссу и Реджинальда, который все еще выглядел измученным и подавленным, я пошла на нос яхты, туда, где было мое любимое место, и, усевшись на палубу, стала любоваться на скалы Ла-Джоллы и раскинувшиеся широкой лентой пляжи. Вдоль пляжей скользили каяки и маленькие лодочки, а на белом песке отдыхали люди. Некоторые просто лежали, другие в гидрокостюмах и масках готовились нырнуть под воду. Время от времени на поверхности моря появлялась любопытная мордочка морского котика: он осторожно втягивал воздух черным носом и снова уходил под воду, а над всем этим великолепием на фоне синего, как глаза Ника, неба с криками носились белые чайки.

Мне всегда нравилось здесь сидеть, потому что я любила побыть в одиночестве. Несущиеся из камбуза голоса казались отсюда каким-то далеким неясным шумом, принадлежащим другому миру и не имеющим никакого отношения к тому, что происходило внутри меня.

Оглядываясь вокруг, я вдруг пришла к выводу, что идея матери отметить Пасху под парусом не так уж и плоха, и тут в мои мысли внезапно ворвались громкие голоса.

– А что, хотел бы я знать, лежит в этом загадочном контейнере? – с притворным недоумением спросил Ник. – Ах да, это же картофельный салат!

– Да, это фирменное блюдо Бренды, – подтвердила мать.

Я мгновенно вскочила, словно во мне развернулась пружина, и бросилась к окну, потом просунула в него голову и громко крикнула:

– Ник, не ешь это! Это ужасная гадость!

Увы, было уже слишком поздно: Ник успел положить ложку моего салата в рот и, глядя на меня, стал жевать. Постепенно его лицо становилось каким-то неподвижным, а потом и вовсе окаменело.

– Он… – Ник сделал глотательное движение, – очень оригинальный.

Я застонала и уперлась лбом в раму.

– Он ужасен.

– Вовсе нет… – Ник вздохнул и наконец сдался. – Передайте-ка мне, пожалуйста, оливковое масло, кажется, я знаю, что нужно с этим сделать.

Я снова вернулась на нос яхты, недоумевая, почему вовремя не выбросила контейнер с салатом за борт. Каждый год я позволяла своей семье потешаться над моим салатом и уже привыкла к этому, но мне вовсе не хотелось, чтобы к матери и Дэвиду присоединился еще и Ник: я и так чувствовала себя уже в достаточной степени униженной.

За моей спиной послышался новый взрыв хохота, и я поежилась.

– Реджинальд, вы любите ветчину? – поинтересовалась мать.

– Что? О нет, мэм, в моем меню только кошерное.

Через некоторое время я услышала звук шагов – кто-то шел ко мне, и я не сомневалась, что это Ник. Дэвид, Кларисса и Джерри вряд ли захотели бы утешить меня, а мама вообще никогда не подходила сюда, утверждая, что, стоит ей встать на носу, как ее начинает тошнить.

Ник подошел ко мне и, немного постояв, сел рядом.

– Отличный денек, – сказал он.

– Да, неплохой. Скажи, а как ты узнал, что мы сегодня собирались поплыть на яхте?

– Ну… – Ник поправил очки. – Сначала я позвонил Джерри, и он сказал, что…

– О! – Я смотрела на маленькую яхту с цветным парусом, направляющуюся к берегу. – Почему ты не захотел провести Пасху с братом?

Ник покачал головой:

– Мой брат сейчас с девушкой, у которой огромная семья, и они уже почти приняли его в свои ряды, так что…

– Ты чувствуешь себя одиноким без брата?

– Пожалуй. – По тону Ника я поняла, что ему неприятен этот разговор.

– Все равно тебе не обязательно было приезжать сюда и развлекать мою безумную семейку. Я вообще считаю, что вся эта затея какая-то нелепая.

Ник улыбнулся:

– Возможно, но… Знаешь, мне бы совсем не хотелось, чтобы ты демонстрировала свое нижнее белье какому-нибудь другому парню. Кстати, я очень удивился, когда, приехав сегодня к тебе, не застал его в твоей спальне.

Я растерянно заморгала.

– Кого ты не застал в моей спальне?

– Того парня, которого ты хотела пригласить вместо меня.

– О нет, – смущенно пробормотала я, внезапно вспомнив то, что сказала Нику по телефону. – Это была шутка.

И правда, кого я могла пригласить? Тони Била? А может, Тима?

– Ну и отлично! – Ник внимательно посмотрел на меня через стекла солнечных очков. – Не хочу лгать тебе, Бренда: я ездил в Сан-Антонио, чтобы встретиться со своей бывшей невестой.

Мое горло мгновенно скрутил болезненный спазм.

– Собственно говоря, я так и подумала.

– Но у меня было и другое дело: я вернулся в Техас, желая убедиться, что не поторопился уехать оттуда. И…

– И?..

– Я так и не встретился с Кейти. – Ник не отрываясь смотрел на береговую линию и поднимающиеся над морем скалы. – Как только я вышел из самолета, то сразу же понял, что не хочу ее видеть.

– И почему же?

Ник улыбнулся:

– Мне хотелось видеть другое лицо. Такое, как у тебя: с веснушками и с голубыми глазами. В ту минуту я почувствовал себя ужасно одиноким и понял, что мне нужна только ты.