– Ася… Ася, милая, – в трубке были слышны сдавленные рыдания.

– Ты где? – спросила она.

– Я не знаю. Погоди… сижу возле метро.

Типа скверика. А метро – в виде ракушки, на Садовом.

– Сейчас буду. Никуда не уходи.

Ася нажала на кнопку отбоя и тут же набрала номер Кошеля.

– Слушаю, – тут же отозвался старый друг.

– Ты как? Надо Ваньку забрать. Я одна не смогу. Я тебе не говорила, но… Я больше не справляюсь.

– Асенька, без проблем. Куда подъезжать?

– Ты на работе? Можешь отпроситься? Я тогда минут через двадцать возле тебя буду.

– Хорошо, – кротко произнес Кошель.

Опять нажала кнопку отбоя. Быстро оделась, покинула свой дом. Поймала такси. Сразу туда, где работал Кошель – тот уже стоял на улице, тянул шею у края тротуара.

– Притормозите здесь.

Кошель увидел Асю в такси – сразу без лишних слов прыгнул в салон.

– Теперь на Садовое, к Красным Воротам, – опять скомандовала Ася. – Привет, – только тогда Ася обратилась к старому другу.

– Привет. Где пропадала? Ездила куда? Сто лет не виделись.

– Я в больнице тоже лежала.

Кошель побледнел. «Чего он так переживает?» – с раздражением подумала Ася.

– Да все уже в порядке, – сказала она.

– У тебя измученный вид. Послушай, так нельзя…

– Что нельзя?

Вероятно, Кошель хотел намекнуть – нельзя Асе все время бегать за Иваном, точно нянька. Но он не решился произнести это вслух.

– Что с тобой было, Ася?

– Да ничего со мной не было, – сварливо отозвалась она. – Ложная тревога. Теперь вот на диету посадили, велели режим соблюдать. Больше ходить пешком и меньше работать. Стоп, вот здесь, спасибо…

Кошель полез за деньгами в карман, но Ася нетерпеливо оттолкнула его руку с купюрой, сама расплатилась с таксистом. Они вышли из такси.

– Ася.

– Да?

– Ася, так нельзя, – без всякого выражения повторил Кошель.

– Что нельзя? Слушай, если ты будешь мне мораль читать, я больше не стану тебе звонить…

– Ты и так мне не звонишь. Только если тебе помочь надо, как с Ванькой, вот сейчас.

– Иди ты к черту! – вдруг взбесилась Ася. – А иди ты, правда, куда подальше. Без тебя обойдусь.

Кошель посмотрел на нее странным, ускользающим взглядом, повернулся и медленно пошел прочь вдоль Садового.

Но Ася не стала его догонять. Она направилась в сторону, к метро. И в самом деле там, в маленьком скверике на одной из лавочек сидел Иван. Положив локти на колени, опустив голову.

– Ты чего? – сев с ним рядом, ласково спросила Ася.

– Лиза меня не любит, – не поднимая головы, печально произнес Иван. Как ни странно, но алкоголем от него не пахло.

– Любит… Да как тебя не любить? – Она провела ладонью по его макушке, взъерошив волосы.

– Вот так. Она Егора любит, а со мной у нее несерьезно все было.

– А я тебе говорила. А я тебя пыталась удержать – помнишь, тогда, еще весной, когда ты посреди ночи к Лизе собрался ехать…

– Помню.

– Ты знаешь, я в Лизе очень разочаровалась, очень.

Иван положил Асе голову на плечо.

– Хорошо, что ты не стал напиваться сейчас.

– Я уже давно не пью.

– И не надо. Что ты хочешь, Ванечка?

– Хочу вернуть прошлое. Так хорошо было – там. В Ялте. Море. Солнце. Тетка радовалась, просила остаться. Ненавижу Москву, – устало отозвался Иван. – Лиза правду сказала, что я только тебе одной нужен. А хочешь, роди ребенка от меня.

Хочешь?

Кажется, он не шутил и не дурачился, как обычно. Кажется, он от всего сердца это сказал. Ася вся похолодела и даже в желудке почувствовала ледяной ком, словно в один присест съела целый брикет мороженого.

Она хотела сказать, что сейчас ей о детях нельзя думать, надо сбросить килограммов пятьдесят минимум. И разобраться с холестерином и сахаром.

Потом попыталась представить – ну ладно, похудеет она, наладит здоровье – а что дальше?

– Ты шутишь? – наконец выдавила она из себя.

– Нет. Я хочу сделать тебе приятное. Ты такая хорошая, Аська, – печально заметил Иван.

«Хорошая. Приятное мне хочет сделать, отблагодарить. Чем может отблагодарить… – усмехнулась она. – И ведь не любит совсем, совсем не любит!»

Она осторожно отстранила от себя Ивана, заставила его сесть прямо.

– Знаешь что… Я больше не буду тебя спасать. Не звони мне, не зови, – сказала она. – Ты уже взрослый мальчик, сам справишься.

– Ась, ты чего?

– Хочешь – напейся сегодня с горя, из-за того, что Лиза тебя бросила… Имеешь же право! Хочешь – нет. Но ты не сможешь не напиться, ты слабак.

– И ты, Брут?! – вскинул он голову, улыбнулся. – Ась, ну правда, я не знаю, как мне жить, зачем. Что мне делать?

– Что делать? Уезжай к тетке, в Ялту. Сам сказал, что она тебя ждет, просила остаться.

– Но я ей не нужен, ей нужно, чтобы за домом кто-нибудь присматривал…

– Ну и присматривай за этим домом! – рассердилась Ася. – Чего плохого-то? Живи там, раз Москва тебе так надоела!

Иван с изумлением смотрел на Асю.

– Все просто, все очень просто, Ванечка, – продолжила она настойчиво. – Выход из любой сложной ситуации – всегда самый простой. Только ты его пока не замечаешь. Вот он, прямо перед тобой. Ну открой глаза, открой! – Она протянула руку вперед.

Иван уставился в направлении ее руки. Там как раз располагалась та самая «ракушка». Народ входил в нее, выходил.

Ася встала, пошла прочь. Оглянулась – Иван так и сидел, смотрел в сторону «ракушки». И вот пойми – дурачился он сейчас или действительно увидел его, тот самый выход…

Ася махнула рукой, села в первое попавшееся такси. На перекрестке у Покровки автомобиль притормозил, пропуская идущий мимо поток машин. Ася вдруг увидела Кошеля. Он теперь направлялся по Покровке, к центру. Просто шел себе, медленно, не глядя по сторонам.

Ася вспомнила последний разговор с Лизой и собственные слова, что ее любовь к Ивану «сокровище».

Ну не дура ли…

– Возьмите, – Ася протянула купюру водителю. – Я сейчас выйду.

Хлопнула дверцей, решительно зашагала по Покровке вслед за невысоким плотным мужчиной. Какой он смешной!

Наконец Ася догнала Кошеля. Ни слова не говоря пошла рядом.

Кошель мельком взглянул на нее, затем взял под руку.

– Куда мы идем, Володя? – спросила она.

– Мы гуляем. Мы просто ходим. Много ходим пешком.

У Аси защипало глаза. Но она сдержалась, не разревелась.

Но, видимо, Кошель чувствовал ее состояние. На перекрестке с Чистопрудным бульваром Володя остановился и обнял ее изо всех сил.

Наверное, давно хотел это сделать. Но почему-то не решался до этого момента.

* * *

Лиза очень хотела увидеть лицо Егора в тот момент, когда она скажет ему – я беременна. Как он отреагирует, какие чувства испытает? Ей нестерпимо хотелось узнать это. Ведь реакция Егора покажет его отношение к ней. Обрадуется – значит, любит. Огорчится – значит, нет.

Возможно, Егор сам не в курсе, что испытывает в глубине души к Лизе?

Когда Тая ушла и они с мужем остались одни, после небольшой матримониальной прелюдии (о разделе имущества) Лиза наконец почувствовала – пора.

– Таисия же тебе ничего не говорила. Таисия – скрыла же от тебя ребенка, разве ты забыл? – с триумфом заявила она, когда ошарашенный Егор спросил, как Лиза могла скрывать беременность.

– Это ошибка, – пробормотал Егор.

– Вот. Вот! – торжествующе произнесла вторая жена. – И я поняла недавно, что это стало бы ошибкой, моей ошибкой – утаить эту новость от тебя.

Егор закрыл глаза, потом открыл. Потер себе виски. И сказал устало, совсем нерадостно:

– Как это… как это все… не так. Похоже, я наступаю на одни и те же грабли. Ситуация повторяется…

– Что делать будем? – спросила Лиза, не отрывая взгляда от его лица.

– Ничего. Ты же сама сказала – ничего не надо делать. Ты уже сделала свой выбор, и это правильно. Все дети должны рождаться.

– Но ты уйдешь к Тае? Мы все равно разведемся?

Некоторое время муж молчал. Выглядел в эти минуты Егор мрачнее тучи. Совсем не той реакции ждала от него Лиза. Она до последнего надеялась, что сумеет переломить ситуацию, заставит его отвернуться от Таи… Она напряженно ждала ответа.

– Да, – сказал Егор.

Это короткое «да» – как нож в сердце. А если бы она действительно была беременна?.. Лиза, сама от себя не ожидая, заплакала – по-настоящему.

– Послушай… не надо. Все будет хорошо. Я тебя не оставлю. Но… нет. Уж прости, но я люблю Таю. Она для меня важнее всего сейчас.

– Важнее твоего родного ребенка? – сквозь слезы спросила Лиза.

– Вот любишь ты этот громокипящий пафос… – поморщился Егор. – Журналистка, одно слово. Ладно, прости. Не бери в голову. Я пошел, там меня Тая ждет. Да, вот что. Если ты беременна и родишь, то я не буду ничего делить. Живи в этой квартире. А со своими квартирными проблемами я сам разберусь. Чай, мужик.

– Какая щедрость… С чего бы? Ты и алименты готов платить?

– Конечно, готов, а куда я денусь? – сдавленным голосом произнес муж. Затем подумал, подошел к Лизе, обнял ее, поцеловал в щеку. Но как-то формально все это сделал, не от души. Словно тот самый «мужской долг» принуждал его вести себя вежливо и по правилам.

Затем Егор быстро покинул квартиру.

Никакого удовлетворения Лиза от этого разговора, от наблюдений за мужем не получила вопреки своим желаниям.

Лишь хуже стало. Ну, во-первых, к Егору никак нельзя было придраться – вроде как он собирался всеми силами поддерживать Лизу. Как благородно, однако. В глубине души она даже хотела, чтобы Егор, в случае если бы отказался продолжить с ней отношения (а она рассматривала все варианты того, как будут развиваться события), повел бы себя как-то особо гадко и мелочно. Но нет. Собственно, если вспомнить, то он был готов на все и ради той несчастной девочки, как там ее… Лидуси.

Так что, исходя из этого, поведение Егора сейчас – вполне логичное.