Героиня. Герой. Их любовь.

С юности Иван мечтал о девушке, напоминающей героиню того фильма – странной и прекрасной; мечтал о такой любви – немного печальной, немного смешной и полной нежности. Настоянной на морском воздухе, криках чаек, гудках проходящих мимо теплоходов, запахе шашлыков, свежесваренного кофе, распустившихся южных цветов… На фоне ярко-синего, лазурного неба.

И вот оно сбылось. Он встретил девушку, за которую жизнь не жалко отдать. И эта девушка ответила ему взаимностью…

Три недели в Ялте пролетели незаметно. Главное, ни разу не вспомнили о Егоре, о том, что в Москве, возможно, придется решать старые проблемы.

Тетка провожала их, а вернее Ивана, со слезами. (У родственницы, ко всему прочему, в данный момент умирала подруга ее комсомольской юности, ровесница…) Тетушка умоляла Ивана остаться насовсем, жить здесь. Намекала, что все равно хозяйство племяннику завещает, больше некому… Но, конечно, смешно – бросить Москву и поселиться в Ялте. Пожалуй, только на пенсии это имеет смысл. Иван отнекивался пока.

Загоревшие, отдохнувшие, умиротворенные – Иван с Лизой сели в самолет до Москвы.

…Пристегнулись, взлетели. Наступило время сюрприза, к которому мужчина готовился заранее. Ну а что, он хоть и Иван, но не дурак же – понимал, чего от него ждет Лиза и что он сам должен сделать, если не собирается и дальше порхать по жизни мотыльком.

– Лиза.

– Да? – Лиза, до того наблюдавшая в иллюминатор, как уносится вниз земля, повернулась к Ивану, улыбнулась.

– Лиза. Лизавета. – Он взял ее за руку. – Я старый солдат, я не знаю слов любви…

– Ванечка, ну перестань… Ты все хохмишь. У меня уже живот от смеха болит!

– Лиза, я абсолютно серьезно. Лиза, не дай мне пропасть. Выходи за меня замуж. – Он достал из кармана коробочку с кольцом. Самолет сильно затрясло, кто-то из пассажиров вскрикнул. Иван хотел расстегнуть ремень безопасности свободной рукой, чтобы встать на колени в проходе, но Лиза не дала, перехватила его руки:

– Что ты делаешь?!

– Предложение. Тебе.

– Ой, мамочки… – Лиза схватилась за голову, состроила забавную гримасу, словно не зная, плакать ей или засмеяться.

Самолет затрясло еще сильнее.

– Ты только долго не думай, – предупредил ее Иван. – У тебя времени на раздумья нет, кто знает, что с этим старым «кукурузником» сейчас может случиться. Мы в зоне повышенной турбулентности, между прочим.

– Ваня, так ты не шутишь? Ты делаешь мне предложение?

– Ну да, я как честный человек обязан его сделать. – Он немного дурачился, по старой своей привычке.

– Я еще замужем, Ваня.

– Ну так разведешься же? – Он глядел на Лизу специально широко открытыми, доверчивыми глазами – как у того кота, что из детского мультфильма…

Лиза не выдержала, опять улыбнулась:

– Ваня, какой ты старомодный, однако. Вот уж не ожидала.

– Я тебя люблю. А ты меня любишь? Нет, ты мне скажи честно – ты меня любишь, Лизон? – пролепетал он, продолжая дурачиться, хотя там, в глубине души, уже начал зарождаться страх. А ну как она откажет, ну как ускользнет мечта всей его жизни…

– Люблю, – сказала она, потом, ослабив ремень безопасности, обняла Ивана.

– И ты выйдешь за меня?

– Да, – смеясь, прошептала ему на ухо Лиза.

– Ура. Ура, товарищи. Ура!!!

– Господи, тише…

– Ура!!! Она согласилась стать моей женой! Ура! – Иван поднял над головой коробочку с кольцом.

В самолете, несмотря на болтанку, засмеялись, потом в хвосте кто-то захлопал, и дальше – уже хлопали во всем салоне.

– Поздравляю! – Мимо, хватаясь за спинки кресел, прошла улыбающаяся стюардесса. – Только, пожалуйста, не отстегивайте пока ремни.

Лиза сидела и смотрела на Ивана со странным выражением. Совсем как та героиня из любимого фильма его юности.

Не понять – то ли печалится она, то ли радуется. Странная, непонятная девушка.

Тайна, которую за всю жизнь не разгадаешь.

…Приземлились в Москве благополучно.

Иван «ловил» багаж на ленте транспортера, Лиза стояла рядом. Вдруг у нее в сумочке зазвонил телефон.

– Это твой? – дернулся Иван. – Ты его все-таки включила?

– Ну, а вдруг что-то срочное? Мы в Москве, я думаю, уже пора… – упрямо покачала она головой, доставая телефон. – Алло. Что?

Лиза стояла молча, бледная-бледная, и слушала, что ей говорят, прижимая трубку к уху.

Ивану стало не по себе. Он занервничал. Пропустил даже свой чемодан – тот пошел на второй круг. А, ладно, не убежит ведь.

– Лизочка, что случилось, детка? – ласково спросил Иван.

– С Егором беда. А я ничего не знала… – прошептала Лиза потрясенно.

Телефон выскользнул у нее из рук, упал на пол. Иван поднял аппарат, протянул его Лизе, но та, кажется, и не заметила этого. Просто стояла и глядела куда-то вниз, даже не моргая.

Вид у возлюбленной был такой, что Иван даже подумал – наверное, Егор умер, что ли?

* * *

Было темно.

Лишь где-то сверху, под перекрестьем деревянных балок, горела лампочка. Впрочем, «горела» – это слишком сильно сказано. Скорее – едва-едва тлела, озаряя тусклым светом небольшое пространство вокруг.

Мужчина лишь краем глаза видел это мутное сияние, лежа на животе, щекой на шершавой деревянной поверхности.

Откуда-то снизу из щелей тянуло сырым подвальным запахом, затхлостью. Где-то неподалеку капала вода.

Какой скучный, противный, раздражающий звук. Кап-кап. Кап-кап…

Мужчина застонал, хотел повернуть голову – чтобы переменить позу и, возможно, тем самым хоть немного избавиться от навязчивых запахов и звуков, но сил у него не было. И голова такая тяжелая, словно свинцом налитая.

Главное, совершенно непонятно, что он тут делает. Зачем лежит в столь неприятном месте, на грязных досках.

Кап-кап. Кап-кап. Кап-кап.

Тянет сыростью не столько снизу, а сбоку, именно с той стороны, куда повернута голова. Там тьма совсем сгущается, превращается в черноту, именно оттуда и несет подвалом. Наверное, если не совсем ловко повернуться, то можно скатиться с досок вниз, провалиться в эту щель. А там что? А там тот самый подвал и есть, что в каждом доме.

Скатиться в подвал мужчине совсем не хотелось. Если он туда попадет, то его уже точно не найдут. Ну кому в голову придет лезть в столь мрачное место? Люди не догадаются, что он там.

Он будет лежать в этом подвале, лежать… год, сто лет, тысячу. О нем все забудут. А это так скучно и противно – тысячу лет лежать в темном вонючем подвале.

Не найдут. Люди. Люди? Какие люди, кто именно? Кто должен его искать, почему? И кто он сам? И почему он тут, главное?

Тусклый, временами мигающий свет от лампочки чуть успокаивал мужчину. Вроде как можно отличить свет от тьмы. Уже хорошо. Хотя, смутно помнится, есть какой-то другой свет, сильный и приятный. Когда все видно, все окружающее, до мелочей… Вот только не вспомнить, что именно. Но точно что-то хорошее.

Мужчина изо всех сил напряг память, но у него ничего не получилось. Лишь смутные обрывки воспоминаний крутились в голове – какие-то цветовые пятна, чьи-то глаза, губы мелькали… И чей-то смех отдаленно слышался. И чьи-то теплые ладони. На щеках тоже расползались теплые островки – это отголоски чьих-то поцелуев.

Как бы все это изменить, как вернуться к свету, к тем самым ладоням, как вновь почувствовать эти поцелуи на щеках, от которых даже сейчас приятно щемит сердце?..

Мужчина лежал и пытался вспомнить. Ну, или хотя бы понять, как изменить эту ситуацию. Что, что именно ему надо сделать, чтобы вернуться… туда. Назад? Да, да, туда, где его ждали.

Только вот кто именно? Кто его ждал?

Мужчина опять застонал, чувствуя, что это единственное, что в силах сейчас сделать. А вдруг кто услышит, правда, и придет?

Опять застонал. И прислушался. Вроде какой-то шум?

Хотел сказать – я здесь, но не получилось, только стон очередной вырвался из груди.

Шум извне усилился. Точно, и доски под грудью как-то завибрировали, что ли. Словно кто-то шел сюда по деревянному настилу.

Шаги. Точно, шаги!

Мужчина опять застонал.

– Ой, кто здесь? – раздался рядом испуганный женский голос. – Милая, отойди пока, не надо подходить. Вроде лежит кто-то здесь.

Детский голос зашептал рядом.

– Что? – отозвалась женщина. – Нет, не знаю. Но это нехорошо. Ты только не бойся, милая.

Опять детский шепот – слов не различить. Какая-то женщина и испуганный ребенок переговариваются тут, неподалеку. Женщина с ребенком шли мимо по этому темному туннелю и наткнулись на него. На кого? Кто он сам?

– Вставайте! – сердито произнесла женщина. – Нечего тут валяться. Тоже мне, нашли место!

Мужчина хотел сказать, что не может встать, но вместо этого застонал. И, сделав над собой невероятное усилие, повернул голову. С другой стороны, как раз под лампой, стояли двое. Молодая женщина в светлом коротком пальто, с высокой прической из черных волос, и девочка-школьница – потому что с ранцем за спиной. Еще маленькая совсем, наверное, первоклашка.

Девочка смотрела на мужчину испуганно и вместе с тем с любопытством. Одной рукой она держала руку женщины, а другой крутила прядь волос.

– Вставайте, – уже не сердито, а властно произнесла женщина. – Немедленно вставайте, кому сказала!

«Как же я встану, если я и пошевелиться с трудом могу?» – хотел возразить мужчина.

– Вставайте! – опять хлестнул по ушам властный крик.

И лишь затем, чтобы возразить этой женщине (вот видите, я же не могу сделать то, что вы от меня требуете!), мужчина попытался опереться на руки. Но у него неожиданно – получилось.

Да, да, получилось! Он оперся руками, чувствуя ладонями шершавую занозистую поверхность. Напряг колени.

Девочка вдруг шагнула вперед, протянула руку – словно желая ему помочь. Но женщина оттолкнула ее назад и произнесла ласково, но строго:

– Милая, нельзя. Ты же знаешь, что нельзя. Не давай ему руки. Пусть он сам, все сам. Ну вот видишь, он справился.