Дафна прищурилась:

– Оставь, Ари! Рассказывай свои истории кому-нибудь другому! Ты ничего не забыл? Как приставал к блондинке! Я была на Большом Але в тот день! И все видела! Ее дружок убил бы тебя, если бы мы не вмешались! Так что не нужно делать вид, что ты изменился! Только не со мной! Я пока еще не слепая!

– Я обещал не обижать наших девушек, с острова, Дафна! А та, на пароме, была немкой.

Дафна смерила Ари недоверчивым взглядом. Тот вовсю улыбался. И тут из дома донесся пронзительный крик. Оставив гостя стоять во дворе, Дафна бросилась в дом. Нитца, упав на гроб и почти накрыв бабушку своим телом, сотрясалась в рыданиях.

– Дафна mou, Дафна! Девочка моя! – Нитца всхлипывала и била себя кулаком в грудь. Ее черная юбка задралась, обнажив чулки с впившимися в кожу резинками и толстые колени.

– Евангелия, день, когда ты покинула эту землю, станет самым черным в ее истории! Какой ужасный день! Обними меня, моя дорогая, в последний, самый последний раз! – Дафна не знала, плакать ей или смеяться: юбка Нитцы поднималась все выше, пока она тянулась, чтобы еще раз обнять «свою дорогую Евангелию».

Дафна оглянулась на Стивена: тот все еще стоял в дверях и взирал на происходящее со смесью удивления и отвращения на лице. «Ну да, конечно, – подумала Дафна, – он же никогда не видел ничего подобного на похоронах в Нью-Йорке». И если Стивена отталкивало и обескураживало такое открытое проявление чувств, на Дафну оно, наоборот, действовало успокаивающе. Все эти годы она ненавидела тоскливые завывания у гроба. Но на этот раз все было иначе: ее тоже переполняли эмоции, и она била бы себя в грудь, вырывала бы из головы волосы, расцарапывала бы себе лицо и бросалась на гроб, если бы знала, что это поможет вернуть дорогого ей человека. Наконец-то до сознания Дафны дошло, что собравшиеся в доме умершей люди не соревнуются, выражая так свое горе. Ведь для того, кто рыдает громче других, не назначено приза. Это всего лишь проявление эмоций: бесхитростное и откровенное – ничего другого они не могли предложить. У них не было денег, чтобы передать их на благотворительность в память о Евангелии. Невозможно было построить памятник этой простой старой женщине или оплатить целую полосу в газете для публикации некролога, чтобы все узнали, какой замечательной она была. Единственный способ почтить ее память – это плакать и горевать, не сдерживая себя. И сейчас Дафна понимала, что такое поведение на похоронах – самое искреннее и потому самое ценное.

– Дафна mou! О, моя дорогая! Как же мы теперь без нее? – Попи бросилась к сестре. – А ты? Ты же должна была надеть белое платье, а не черное, траурное!

– Попи, все хорошо, за меня не волнуйся… – Она хотела еще что-то сказать, сообщить Попи, что свадьбы не будет, но тут кто-то тронул ее за плечо, и Дафна, не договорив, обернулась.

– Янни! – Она покачнулась. Никто этого не заметил, а он приобнял ее за талию и помог устоять на ногах.

– Дафна! – Он выглядел так, как будто не спал всю ночь.

– Я… – Показав лицом, что она его понимает, она подняла на него глаза. Та же копна перепутавшихся волос и полуседая щетина.

Прикосновение Янни успокоило Дафну, она словно уверовала, что он всегда сможет поддержать ее и защитить.

– Я знаю, ты ее очень любил и она тебя. Ты был ей очень дорог, – проговорила Дафна, не пытаясь от него отстраниться.

– Мне сильно повезло, Дафна, что я с ней познакомился. Yia-yia изменила мою жизнь, в ней появился смысл! – Он на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл, Дафна заметила, что они покраснели, под глазами проступили темные круги. И его рука по-прежнему лежала на ее талии.

В этот момент их заметил Стивен. Впервые за весь день он вошел в комнату, где стоял гроб, и поинтересовался:

– Дафна, дорогая, ты в порядке?

Янни убрал руку и, извинившись, подошел к гробу. Спокойствие Дафны в одно мгновение улетучилось. Она наблюдала за Янни, который, встав на колени, закрыл глаза. Казалось, он молится. Потом он наклонился к Евангелии, дотронулся до ее руки и прошептал что-то ей на ухо.

– Ну, так что, ты придешь? – спросил Стивен. Но Дафна не слышала, о чем он говорил до этого, настолько она была поглощена тем, что следила за Янни.

– Приду куда?

– Я просил тебя переночевать сегодня со мной в гостинице. Никто уже не осудит тебя, Дафна, – добавил он и положил руку ей на талию, где только что лежала рука Янни. – Приходи ко мне. – И он притянул ее ближе к себе.

– Дорогой, мне очень жаль, – отвечала она, – но я хочу побыть здесь. Я должна быть здесь. – Она слегка отодвинулась от него. – Это очень важно для меня, и я хочу, чтобы ты понимал…

– Я понимаю, но мне казалось, что я тоже тебе нужен, – сказав так, он убрал руку и ушел к двери.

Дафна осталась стоять на месте и снова взглянула на Янни. Накрыв ладонью руку Yia-yia, он с улыбкой посмотрел на нее и в последний раз поцеловал женщину, которая была ему так дорога. Когда он наконец отвернулся от гроба и опустил голову, чтобы надеть кепку, на щеке его блеснула слеза.

Прошло еще несколько часов, прежде чем люди начали расходиться. Дафна обошла веранду, удивляясь чистоте и порядку. Женщины позаботились, чтобы уборка и дела по дому обошли горе Дафны: кто-то помыл посуду, кто-то подмел двор… Это было свойственно женщинам острова – они судачили друг о дружке, но, когда случались свадьбы, похороны или рождался ребенок, делали все, чтобы помочь. Все знали, что в случае необходимости их друзья и соседи сделают то же самое и для них.

Дафна подошла к Эви и Попи. Они сидели на садовой ограде и разглядывали старые фотографии.

– Смотри, Эви, – Попи показала ей выцветшую и пожелтевшую фотографию. – Вот твоя мама, здесь она еще совсем маленькая, и ее мама и Yia-yia. Три особенные красивые женщины.

Эви и Дафна сблизили головы, чтобы как следует рассмотреть фото: Дафна спит в колыбели, а бабушка и мама, улыбающиеся, склонились над ней. Снимок сделан на том же месте, где они сидели сейчас.

– Мамочка, я возьму ее, можно? – Эви выхватила фотографию из рук Попи и помахала ею перед лицом Дафны. – И поставлю у себя в комнате. Я хочу смотреть на нее каждый день, чтобы не забывать бабушку. Ну можно?

– Конечно! – Дафна взяла дочь на руки. – Разумеется! Мы будем вместе вспоминать и бабушку, и мою маму. Они были особенными, и ты вырастешь похожей на них! – Она крепче прижала к себе Эви.

– И на тебя, мамочка! – Эви крепче обняла Дафну за шею. Легкий бриз, пролетевший по двору, чуть не вырвал у нее снимок.

– А теперь, дорогая, собирай свои вещи. Сегодня ты ночуешь у тети Попи, потому что мне нужно приготовить все для завтрашнего дня. Договорились? – Дафна опустила Эви на землю.

– Хорошо, мамочка! – Эви убежала в дом за вещами.

– Дафна, Стивен останется здесь с тобой? – спросила Попи и показала рукой на Стивена. Тот разговаривал по телефону в противоположном конце двора.

– Нет, он вернется в гостиницу. Я хочу побыть одна и провести последнюю ночь здесь, с бабушкой, только я и она.

– Конечно, Дафна! – Попи обняла сестру, и слезы снова потекли у нее по щекам. – Я прекрасно тебя понимаю! – Она разомкнула объятия, увидев, что из дома с чемоданом в руке появилась Эви.

– Дружочек мой, ты готова? – Дафна обняла и поцеловала дочь на прощание.

Держась за руки, Попи и Эви пошли через двор к калитке. Эви уже открыла ее, но внезапно остановилась. Калитка с грохотом захлопнулась, а девочка бегом вернулась назад и бросилась на руки матери.

– Эви, милая, что случилось? – Дафна заправила ей за ухо выбившуюся прядь волос.

– Мамочка, спасибо! – Эви еще крепче обняла мать. – Спасибо, что ты привезла меня сюда… И я теперь знаю мою старенькую бабушку и не забуду ее.

Глава 36

Дафна взяла стул, стоявший возле стола, и поставила его рядом с гробом. Комнату заливал мягкий золотистый свет от расставленных повсюду свечей. Она посмотрела на застывшее лицо Евангелии и отметила про себя, что свечи придают ее коже теплый оттенок, и она выглядит живой и здоровой, как будто недавно уснула. Очень хотелось верить, что это не оптическая иллюзия. Но она понимала, что, как только свечи погаснут, исчезнет и ощущение, что в венах ее обожаемой Yia-yia бежит кровь и она всего лишь легла отдохнуть.

Она долго сидела, не сводя с умершей глаз, вспоминая все дни, которые они провели вместе, и каждый всплывающий в памяти случай казался важнее, чем предыдущий. Время как будто замерло в воздухе, сгустившемся от жара свечей, воспоминаний и слез. Дафна не знала, сколько часов она просидела у гроба. Поднявшись за носовым платком, она вдруг услышала какой-то шум. Замерев, она тихо опустилась на стул и притаилась. Через несколько секунд она услышала тот же шум снова: кто-то тихо стучал в дверь, как будто хотел войти, но боялся ей помешать. Дафна поднялась и пошла к двери. Она уже поняла, кто стоит по ту сторону. Улыбнувшись, она потянула дверь на себя, чтобы наконец увидеть ночного гостя.

– Янни!

– Я не хотел мешать, – прошептал он и снял с головы кепку. – Но я знал, что ты непременно будешь здесь, и хотел убедиться, все ли в порядке. Может быть, тебе что-нибудь нужно? – топчась на пороге, продолжал оправдываться Янни. – Но я вижу, что все нормально, так что пойду… – пробормотал он и попятился.

Но Дафна успела схватить его за рукав, пока он не ушел.

– Нет! Останься! – Она разжала пальцы и отступила в сторону, чтобы он мог пройти. – Заходи в дом.

– Дафна, я не хотел тебе мешать.

– Ты мне не мешаешь. И она хотела бы, чтобы ты был здесь. Пожалуйста, заходи, – она махнула рукой в сторону комнаты и закрыла за ним дверь.

Сначала они сидели молча, каждый был погружен в свои мысли и особые, связанные с Евангелией, воспоминания. Через некоторое время Дафна заговорила:

– Янни, поначалу я не знала, как к тебе относиться. То есть сначала я решила, что ты наглец с рыбацкой лодки, – она повернулась к нему и засмеялась. – Но потом, увидев тебя с бабушкой, я разглядела еще кое-что. Я заметила, как много ты для нее значишь и как сильно она тебя любит. – Дафна прикусила губу, чтобы снова не разреветься. – Я не говорила этого раньше, но сейчас хочу поблагодарить тебя за то, что ты так заботился о ней, когда я не могла этого сделать. И даже не пыталась.