После нашего первого свидания, закончившегося в моей спальне, мы встречались еще дважды. Первый раз на дневном концерте, где сидели на заднем ряду, и Джесси, сунув язык мне в ухо, а руку – в джинсы, довел меня до тихого – ох, очень тихого – оргазма. А потом, когда мы вышли на улицу, он поцеловал меня в лоб и отправился встречать сына. Во второй раз мы поехали в Метайри, чтобы посмотреть на мотоцикл, который Джесси подумывал купить. Там он затащил меня в ближайший переулок и овладел мной у блочной стены какого-то гаража. Все наши встречи были жаркими, короткими и сладкими, и каждый раз мне казалось, что, если я больше не увижу Джесси, меня это ничуть не удивит. Он был похож на добродушного кота, который искренне рад вас видеть, потому что ждет от вас корма и ласки, но который прекрасно обойдется и без вас.

Пока я занималась салатом, Кит один за другим вкатила в гостиную несколько столиков на колесиках и расставила их по углам комнаты. На них предполагалось разложить сладости и закуски. Потом мы решили сделать небольшую передышку и вполне естественно заговорили о делах общества.

–  Это слишком большие деньги, чтобы вот так просто отказаться от них. Но Комитет проголосовал сегодня утром. Единогласно.

–  Пятнадцать миллионов коту под хвост! – присвистнула Анджела.

Кит хлопнула ее по руке:

–  Но ты и сама была согласна!

–  А куда было деваться? Матильда произнесла такую страстную речь о том, что нельзя принимать деньги от завзятого женоненавистника!

–  Ну, не знаю, – сказала я. – Может быть, нам пора делать для женщин нечто большее, чем просто исправлять их сексуальную жизнь?

–  Ты что, жалуешься? – спросила Анджела, поднося прямо к моему лицу морковку, которую она как раз чистила.

Я откусила от морковки кусочек и улыбнулась:

–  Ничуть.

–  Кстати, о сексе, – начала Кит. – Матильда сказала, что я могу пригласить кого хочу для секса втроем с Домиником. – Она должна была провести именно такую тренировку. – Как насчет тебя, Кэсси? Хочешь поиграть? – Ответ она поняла еще до того, как я успела открыть рот. – Шучу, шучу! Кстати, как там Джесси? У вас никак любовь?

Я знала, что им известно обо мне и о Джесси. Но до сих пор мы эту тему не трогали.

–  Мы пока просто исследуем глубины, – ответила я, слегка пожимая плечами, как будто тема была не особо интересной. – Я, вообще-то, ничего не жду.

Кит и Анджела переглянулись, как бы говоря друг другу: «Это правильно».

–  Останешься ли ты в обществе после того, как упомянутые глубины будут исследованы? – спросила Кит.

–  Там видно будет, – бросила я.

–  Я всегда сожалела о том, что не осуществила с Джесси «фантазию в машине» сразу после того, как мы его завербовали, – сказала Анджела, кладя в рот перепачканный глазурью палец. – Он ведь такой напористый парень, ты знаешь. Но напористый ровно в меру. Мы ведь хотели отправить его в машине с Дофиной куда-нибудь в пустыню. Кажется, в Сидону. Маленькое путешествие в уик-энд. Она так здорово все проделала с тем пилотом, и мы думали, что это будет весело, но, увы… Кэсси захотела Джесси для себя.

–  А кто его тренировал? – спросила я как можно более небрежным тоном.

–  Полин освежила его оральное искусство. Это я точно знаю, потому что наблюдала за ними. О, это было круто! – воскликнула Анджела, покачивая головой. – А потом вроде бы… Не Матильда ли тренировала его с наручниками и прочим?

Меня вдруг охватило жаром. Ох… Что это такое? Ревность? Нет, что-то другое, более глубокое… Но чем бы ни было это чувство, оно меня сильно ужалило, и я постаралась скрыть впечатление, которое произвела на меня услышанная новость.

–  Джесси – любимчик Матильды. Она даже хотела изменить правила и использовать его больше трех раз. Но тут ты его прихватила. Грустно.

Матильда и Джесси… «Но почему она даже ни разу не упомянула об этом?» Может быть, именно поэтому она всегда с такой неохотой говорила о том, чтобы изъять Джесси из списка общества, пусть даже временно… Джесси был фантазией моего Шага третьего, и тогда я подумывала о том, чтобы все прекратить. Но Матильда убедила меня не делать этого. Убедила меня остаться. Однако почему я так удивлена? Конечно же, Матильда продолжает обучать новичков. А почему бы и нет? Она до сих пор великолепна, до сих пор сексуальна. Боже, да когда же и я обрету такое великодушие, каким обладают Анджела и Кит? Я себя почувствовала чертовой школьницей, мне ведь нужно было еще многому научиться…

–  У Матильды теперь есть кое-какие планы насчет тренировки Доминика. Ему явно нравится преодолевать вершины. И всякие игры со связыванием.

–  О-о, мне нравится, как это звучит! – воскликнула Анджела.

–  Бернис предложила заняться Домиником, – сообщила Кит. – Ему еще и черные нравятся, и фигуристые.

–  Это нечестно! Я ведь тоже черная!

–  Но не фигуристая.

–  Но мне даже не предложили…

–  Эй, девушки!

В заднюю дверь кухни протиснулась Трачина, а за ней – ее пятнадцатилетний брат Трей. Он был славным парнишкой, но из-за аутизма ему трудно было общаться со сверстниками. И Трачина начала прилагать все больше усилий к тому, чтобы включить брата во взрослую жизнь. Иногда, когда Трею надоедало раскрашивать картинки, Уилл позволял мальчику помогать ему наверху с ремонтом.

–  Кто это любит фигуристых черных красоток? – спросила Трачина. – Потому что я именно такая, я сплошная большая фигура!

–  Да новый бармен тут неподалеку, на которого я положила глаз, – ответила Анджела. – Вы что, пешком сюда пришли?

–  Ну, Трей был моим костылем. Детка, поди поиграй с Бутсом, а нам тут нужно поговорить.

Анджела пошарила по крышке холодильника.

–  А, вот он… пульт от телевизора, – сказала она, бросая пульт Трею. – Ты ведь помнишь, как с ним управляться, да?

Мальчик кивнул и направился в спальню, а Анджела тут же начала изображать из себя старшую сестру:

–  Тебе рожать меньше чем через три недели, а ты пошла пешком?! Да Уиллу за это следует надавать по его тощей белой заднице!

–  Я сказала ему, что мне хочется прогуляться. Да и Трею прогуляться полезно. Уилл знает, где нас искать… и все подарки! – со смехом сказала Трачина.

Я наблюдала за ними троими – Кит, Анджелой и Трачиной, – пытаясь понять степень их близости. Знала ли Трачина об обществе С.Е.К.Р.Е.Т., или от нее это держали в тайне? Разобраться было невозможно.

Трачина через плечо небрежно бросила:

–  Привет, Кэсси. – А потом добавила: – Как думаешь, эта Клэр, племянница Уилла, справится с работой?

–  Ну, Уиллу от нее все равно не отвязаться, – сказала я, раскладывая крошечные морковки на вегетарианском подносе.

–  Нет, это нам от нее не отвязаться, – возразила Трачина. – Мне и тебе. Впрочем, она будет сидеть с моим малышом и работать вместо тебя по вечерам. Молодые должны много работать, это я говорю. Тогда Делл сможет сидеть на кассе целый день. И будь я проклята, если в верхнем зале я хоть к чему-нибудь притронусь! Не желаю больше обслуживать посетителей. Хочу составлять меню, график работы и поставок и пробовать вина!

Сказал ли Уилл Трачине о том, что предложил мне должность управляющей? Впрочем, разве это имело значение? Рано или поздно она все равно узнает, и надо лишь надеяться, что в тот момент ей будет не до того, потому что она будет занята ребенком.

Начали подходить остальные приглашенные. Делл явилась в светло-желтой шляпке, в которой ходила в церковь, и того же цвета перчатках. Трачина осторожно двигалась по небольшой комнате, но при этом слишком часто оказывалась в опасной близости к вазам и прочим хрупким вещам. Анджела постаралась выполнить единственную просьбу Трачины: «Никаких глупых праздничных игр!» – однако все равно прикрепила все банты с подарков на огромную бумажную шляпу. Может быть, из-за того, что все засмеялись над последним подарком – маленьким массажером от Кит, «для восстановления фигуры после родов», – никто и не слышал стука в дверь. Даже я, сидевшая почти у самого входа, ничего не слышала до тех пор, пока стук не стал слишком настойчивым, и мне наконец пришлось встать, чтобы открыть дверь.

За ней стоял бледный Уилл с окаменевшим лицом… И он был не один. Рядом с ним возвышался Каррутерс Джонстоун собственной персоной. Его только что вновь выбрали окружным прокурором. Что-то подсказало мне, что он явился сюда не для того, чтобы поблагодарить своих избирателей. Я отступила на шаг, как будто меня ударило гневом, исходившим от этих двух мужчин.

Увидев их вместе, Трачина побледнела… Нет, ее лицо стало по-настоящему серым. Она сидела на своем глупом почетном месте, в шляпе, увешанной бумажными бантами, выглядевшей теперь особенно нелепо…

–  Трачина и все… простите, что врываюсь к вам вот так, – сказал Каррутерс, совсем не как политик, а как убитый горем мужчина. – Я видел, как ты шла по улице, и бродил тут вокруг полтора часа…

–  Кто это такой? – негромко спросил Уилл Трачину, входя наконец в переполненную комнату.

Трачина, приоткрыв рот, переводила взгляд с одного на другого. Ей понадобилось несколько мгновений для того, чтобы собраться с силами и заговорить, а когда она наконец это сделала, ее эмоции вдруг раскалились.

–  Ты зачем здесь? – заорала она на Каррутерса, пытаясь встать без посторонней помощи и чуть не упав на стол. – Я тебе говорила, что мне ничего от тебя не нужно!

–  Я здесь, потому что люблю тебя, Трачина, – брякнул Каррутерс. – Я тебя предупреждал, что тебе от меня так просто не отделаться. А уж если это мой ребенок, то и не надейся меня прогнать!

Все женщины в комнате одновременно резко вдохнули, поглотив весь кислород. Может быть, именно поэтому у Уилла сделался такой вид, будто он собирается упасть в обморок, и его рука нащупала стену за спиной. Мне хотелось броситься к нему, но между нами было слишком много народу – и это были реальные препятствия, а не только метафорические.