–  Все, что тебе будет угодно, мисс Мэйсон.

–  Решка.

Он медленно поднял руку с моего живота и заглянул под нее:

–  Ну, ты угадала.

Его взгляд пробежался по моему телу, он наклонился и поцеловал подвеску, лежавшую на моем животе. А потом его губы заскользили дальше, и я закрыла глаза. Он снова вызвал во мне лихорадку желания, снова подвел к краю невероятной пропасти, того экстаза, какого я не испытывала в своей жизни, и дал мне еще раз взорваться всем моим естеством…

А потом я лежала на столе, путаясь пальцами в его золотистых волосах, чувствуя его дыхание на своем животе, а другая моя рука свисала со стола, сжимая золотую подвеску со словом «Смелость».

Глава девятая

Кэсси

Через несколько дней после осуществления фантазии Дофины с копом я попросила Матильду о встрече. Поскольку я стала наставником Дофины, это означало, что у меня оставалось мало времени для себя, однако ночь с Марком дала мне некоторую передышку.

Когда Матильда подходила к тому месту в парке Одебон, где я сидела, ожидая ее, она выглядела настоящей иллюстрацией к представлению о южном аристократизме. На ней были соломенная шляпка, темные очки и кораллового цвета открытое летнее платье, подчеркивавшее рыжие волосы и открывавшее веснушки на плечах и груди. Матильде было уже около шестидесяти, но она выглядела такой же свежей и сексуальной, как дамы вполовину моложе ее. И по тому, как она шла, видно было, что она знает о своем особом таланте – приводить людей в восторг. Матильда сама предложила встретиться рядом с футбольной площадкой у ворот Сент-Чарльз. Она приближалась к скамейке, и даже игроки, сделавшие в этот момент перерыв, замерли, глядя на нее.

Когда наконец мы уселись рядом, я сразу заговорила с ней о Дофине, объясняя, как та учится владеть собой.

–  Это очень трудное дело, самоконтроль, – сказала Матильда, наблюдая за футболистами. – Если он слишком силен, ты никогда не позволишь себе познать других людей. Если он слишком слаб, ты никогда не познаешь по-настоящему саму себя. А как насчет тебя, Кэсси? Как у тебя дела по этой части?

–  Отлично. Хорошо. Я… я это сделала. Я занималась сексом, – брякнула я.

–  О! Как мило! И с кем?

–  Да просто с одним парнем, с которым едва познакомилась, – ответила я, чувствуя себя довольно глупо, но радостно. – В кафе «Игнатиус», как-то на днях. Он, вообще-то, не совсем в моем вкусе. Но в сексуальном смысле он был просто чудо как хорош.

–  Значит, ты не собираешься встречаться с ним снова?

–  Не знаю. Он почти на десять лет моложе меня. Юнец. И ужасно самовлюблен. Но сексуален. Может, я и увижусь с ним еще. Вся прелесть в том, что мне все равно, будет новое свидание или нет. Но секс был потрясающим.

–  Так ты не хочешь его видеть?

–  Не слишком… Не знаю. Я теперь вроде как шлюха, да?

Матильда повернулась ко мне всем телом, забыв о футболистах. И вид у нее был такой, словно я ее ударила.

–  Слово «шлюха», если его произносят не железные феминистки или глупые моралисты, просто не должно слетать с женских губ, слышишь? В особенности когда женщина говорит о своем сексуальном поведении, и в особенности если она говорит о другой женщине. Кэсси, это слово из тех, что оставляют шрамы в душе.

Я застыла. Я никогда не слышала, чтобы Матильда говорила таким резким тоном.

–  Это слово используется как оружие против женщин во всем мире с начала времен для того, чтобы заставлять нас почувствовать себя недостойными и одинокими. Для молодых женщин оно может привести к особо трагическим последствиям. Кто-то из них уходит в себя, кто-то теряет уверенность, кто-то больше не хочет исследовать собственную сексуальность… а есть и такие, кто просто кончает с собой, стыдясь своих желаний.

Я никогда особо не раздумывала над такими вещами, но я ведь и сама всю жизнь ощущала стыд. Мне казалось, что есть нечто порочное в том, чтобы желать секса и наслаждаться им. Но с тех пор, как я присоединилась к обществу С.Е.К.Р.Е.Т., этот стыд начал понемногу угасать. Мне на самом деле даже казалось уже нелепым придерживаться прежних идей. И тут мне кое-что пришло в голову.

–  Если стыд так разрушает, то почему бы нашему обществу не стать более открытым? Это помогло бы бороться с теми, кто позорит женщин, с двойными стандартами. Почему слово «шлюха» оскорбительно только для женщин, но не для мужчин?

–  Позволь спросить тебя кое о чем. Если бы мы были публичной организацией, ты смогла бы признаться в том, что являешься активным членом группы, которая организует реализацию сексуальных фантазий для других женщин? Тебе захотелось бы поделиться со всем миром теми фантастическими мужчинами, с которыми ты встречалась, и теми фантастическими вещами, которыми ты занималась с ними? – Матильда приподняла свои солнечные очки, чтобы заглянуть мне в глаза. Да, она меня поймала. Я бы ни за что на свете не захотела выставить все это напоказ… – Мы не можем изменить мир, Кэсси, но можем освобождать женщин, одну за другой. Избавлять их от стыда. И это все, что мы в силах делать. А теперь расскажи-ка мне о том молодом человеке, с которым ты переспала.

–  Ну… в общем, так. Он мне понравился. Мне понравилось быть с ним. Но его нет рядом – и я о нем ни минуты не думаю. А потом вдруг начинаю чувствовать себя виноватой из-за того, что у меня нет к нему никаких чувств. Наверное, они должны быть?

–  Может, должны, а может, и не должны, кому какое дело? – Матильда небрежно взмахнула рукой. – Думаю, это очень, очень полезно для здоровья и абсолютно необходимо, чтобы женщина тридцати шести лет от роду, вроде тебя, имела потрясающий секс с молодым человеком, от которого она ничего другого и не хочет получить. Позволь спросить вот еще что: ты была честна с ним относительно своих желаний?

–  Да.

–  Секс был по обоюдному согласию?

–  Конечно.

–  Вы предохранялись?

–  Да.

–  Ну, тогда это тебе только на пользу. И это же весело – ощутить свое тело, просто испытав нового мужчину. Так что больше никаких разговоров о шлюхах, хорошо? Не осуждать. Не знать пределов. Не стыдиться. Это и к тебе лично тоже относится.

Это было просто здорово: поделиться всем с кем-то, с кем-то таким, кого мне действительно хотелось снова видеть, к кому я испытывала самые теплые чувства…

–  А как там Джесси? – спросила я как можно более небрежным тоном. – Он будет следующим в списке фантазий Дофины?

–  Думаю, да, – ответила Матильда, снова глядя на футбольное поле. – Он был твоим третьим номером. И мы думаем, что с Дофиной будет так же.

Ох… Я старалась не смотреть на Матильду, но она все равно наблюдала за каким-то пропотевшим футболистом, который стоял, опираясь руками о колени и переводя дыхание. На вид ему было около тридцати, латинос, возможно, из Южной Америки или итальянец. Он был не слишком высок ростом, коренаст, хорошо сложен, с огромной копной черных волос и зубами такими белыми, что они ослепляли даже издали.

–  Видишь вон того парня? – спросила Матильда.

–  Такого трудно не заметить, – ответила я. – Вы с ним знакомы?

–  Мы собираемся его завербовать. И сегодня Анджела должна была выступить в роли моей посланницы. Но теперь эта задача возлагается на тебя.

–  Прямо сейчас?!

–  Пошевеливайся! – вдруг закричала Матильда во все горло, обращаясь к футболисту. И тут же снова заговорила со мной: – Милая, я прекрасно знаю, что ты думаешь о Джесси. Ты не можешь обладать Уиллом, и тебе не нужен тот молодой парень, так что ты ищешь нечто среднее между ними. Вот и отлично. Но я не уверена, что изъять Джесси из списка – хорошая идея. Кроме того, я планирую некое особое путешествие, и мне бы хотелось, чтобы ты отправилась в него. Ты знаешь, что мы собираемся выставить на аукцион «Красную ярость»?

–  Ту картину из коуч-центра?

–  Именно. Мы решили выставить ее в Буэнос-Айресе, на родине Каролины. Мы считаем, что там получим более высокую цену, потому что осталось ведь всего два ее полотна. И нам нужно, чтобы ты сопровождала картину и представила наше… сообщество. Тебе не надо будет делать что-то особенное, отвечать на вопросы. Ты просто должна будешь надеть красивое платье и подписать документы о продаже.

Вау, Буэнос-Айрес! Последним моим путешествием была поездка в Канаду, где я развлекалась с лыжным инструктором. Мне же все равно полагается отпуск… но поскольку Трачина беременна, а Делл слишком стара, вряд ли это возможно.

–  Я бы очень хотела поехать, но оставить Уилла прямо сейчас… Это его просто разорит.

–  Ты действительно заботишься о нем, да?

Прежде чем я успела ответить, упущенный кем-то мяч подкатился прямо к нашей скамейке, а за ним примчался тот самый парень, на которого Матильда положила глаз. Она улыбнулась ему.

–  Привет! Вы сегодня вроде нашего тренера, да? Или за судью? – спросил футболист Матильду, чуть задыхаясь от бега.

–  Вам бы и тот и другой не помешал, – поддразнила его Матильда, чуть вскидывая голову, чтобы лучше видеть лицо парня из-под полей шляпки. – Как тебя зовут?

–  Доминик. А вас?

–  Матильда Грин. А это моя подруга Кэсси.

–  Вы футбольные болельщицы?

–  Нет, – качнула головой Матильда.

Доминик рассмеялся, но тут с поля закричали, требуя вернуть мяч.

–  Не уходи никуда, Матильда Грин! – крикнул Доминик, бегом возвращаясь на поле.

И потом он каждые несколько секунд поглядывал в сторону нашей скамьи, чтобы убедиться, что Матильда по-прежнему здесь.

Я была поражена.

–  Как ты это делаешь?

–  Делаю – что?

–  Выбираешь самого яркого парня во всем парке и заставляешь его заговорить с тобой… Да женщины вдвое моложе тебя не способны на такой фокус!

Матильда пожала плечами, не сводя глаз с Доминика:

–  Я отметила его. Выделила из общей массы. Каждый вербует новичков по-своему. Но у меня именно такой метод.