…


Саймон отошёл к окну и невидящим взглядом уставился в ночь. Ему очень хотелось, чтобы слова друга звучали отвратительно и отталкивающе, но на самом деле в них была какая-то доля правды. Одним выстрелом он мог бы убить двух зайцев. Возможно, Рис всё же прав, и его предложение стало бы наилучшим решением, как для него, так и для Лилиан. Несомненно, фантазии, в которых он обладал ею, доставлял ей удовольствие, никак нельзя было назвать отвратительными. Скорее наоборот, они его возбуждали.

Однако в процессе воспитания в нём были заложены слишком высокие моральные принципы, поэтому такой поступок противоречил его натуре.

– Она леди, – пробормотал он, – и этого не изменят никакие обстоятельства её жизни. Я не могу поступить так, Рис. Даже если ты прав, и мы с ней не можем быть счастливы вместе, кроме как благодаря предложенному тобой варианту, я не могу просить Лилиан так унизить себя.

Рис слегка склонил голову, но не казался при этом удивлённым решением приятеля.

– Прошу прощения, если своими советами перешёл границы.

– Не нужно извинений, – ответил Саймон, продолжая всматриваться в темноту за окном и желая перестать, наконец, представлять Лилиан Мэйхью в роли своей любовницы.

– Ты знаешь, что в глубине души я, прежде всего, думаю о твоих интересах, – вздохнул Рис. – Не могу смотреть, как ты мечешься по комнате поздно ночью, терзая себя мыслями об этой девчонке.

Саймон обернулся и пронзил друга взглядом. Он был счастлив наконец-то уйти от неловкой темы своей личной жизни, поговорив о том, что мог обсудить спокойно, без внутреннего напряжения и выслушать мнение Риса на этот счёт.

– Вообще-то, не только мысли о девушке не дают мне покоя.

Рис изогнул бровь и, поняв по лицу Саймона, что их ждёт серьёзный откровенный разговор, опустился в кресло напротив письменного стола. Порывшись среди вороха бумаг, он извлёк коробку из-под сигар, принадлежавшую отцу Саймона. Достав две сигары, он передал одну другу.

Вздохнув, Саймон взял её и сел обратно за стол.

– Расскажи мне, что тебя так тревожит, – поинтересовался Рис, раскуривая сигару.

Не выдержав, Биллингем вновь поднялся и зашагал по комнате.

– Титул и всё, что с ним связано. Мой долг. Само это место, наконец. Чем дольше я нахожусь здесь, тем явственнее ощущаю присутствие моего отца, и тем значительнее становится всё то, что он оставил мне.

Рис кивнул, и Саймон осознал, насколько хорошо друг понимает его. Прошло всего несколько лет с тех пор, как Рис унаследовал собственное герцогство, и изменения в его жизни также дались ему нелегко.

– Не говоря уже о нудном копании в бумагах отца, – вздохнул Саймон. – Он оставил такие детальные и в то же время запутанные записи, что я просто поражён. Мне придётся разобрать и рассортировать всё до отъезда в Лондон, а из-за этого треклятого приёма я буду вынужден выкрадывать время, когда только смогу.

Рис с содроганием оглядел кабинет в бумажных завалах.

– Да уж, затея не из лёгких. Но если я могу тебе чем-нибудь помочь, то сделаю всё, что в моих силах. Ты можешь рассчитывать на мою помощь и с бумагами, и… с мисс Мэйхью.

Саймон улыбнулся искренности, прозвучавшей в голосе Риса. В конце концов, претенциозность приятеля имела свои пределы. Саймон нисколько не сомневался, что Рис всегда поддержит его, вне зависимости от того, какое решение он бы принял.

– Спасибо, Рис. Я отдаю себе отчёт в том, насколько тебе тяжело предложить мне свою помощь.

– Что ж, – протянул Рис, и, погасив сигару в пепельнице, отодвинул её подальше от вороха бумаг. – В конце концов, не моё дело, за кем ты будешь увиваться.

Саймон кивнул. Сейчас его друг казался довольно беззаботным, однако они оба помнили о том, как много пищи для размышлений Уэверли предоставил на интересующую их тему.

– Что скажешь насчёт партии в бильярд перед тем, как отправиться спать?

Рис вскочил на ноги с лукавой усмешкой на губах.

– Это самое лучшее предложение, что я слышал от тебя за весь этот день.

Но как только Саймон последовал за другом к выходу из кабинета, он уже не мог притворяться, что образ Лилиан в его постели и в роли его любовницы более не властен над ним. И пусть он знал, что подобное невозможно, эти фантазии долго не давали ему заснуть даже после того, как он окончательно вернулся в свои покои поздно ночью.


* * *

– Но тебя ведь и раньше целовали!

Вздрогнув, Лилиан опустилась на мягкую подушку стоящего перед туалетным столиком кресла в комнате, которую она делила с Габби. Подруга только пыталась помочь ей, но разговор, начавшийся накануне ночью и возобновившийся этим утром сразу после пробуждения Габби, никак не успокоил расшатанные нервы Лилиан.

– Я не уверена, что дело в этом, – широко зевнув, ответила девушка.

Она не смогла удержаться от того, чтобы не бросить взгляд поверх туалетного столика на своё отражение в зеркале. Лилиан подавила вздох. Её наряд был превосходен, а волосы, чуть ранее уложенные с помощью Мэгги, – выше всяких похвал. Но если бы кто-то пристально взглянул на неё, то, безусловно, заметил бы, насколько девушка утомлена. Синяки под глазами служили явным доказательством тому, что она металась и ворочалась всю ночь, вновь и вновь оживляя в памяти поцелуй Саймона.

Как только он увидит её, тотчас всё поймёт. Более того, Саймон непременно догадается, почему она лежала в своей постели, не имея ни малейшего желания уснуть. Он посчитает, что одержал настоящую победу!

– Так в чём дело? – вздохнув, спросила Габби. – Если тебя беспокоит не сам поцелуй, то что же тогда?

Лилиан быстро прикрыла глаза.

– Разумеется, меня беспокоит сам факт, что мы целовались. Кроме того, нас могли застать, и это бы ужасно отразилось на моей репутации. Хорошо воспитанные юные леди не ведут себя подобным образом.

Габби слегка закатила глаза, но мудро предпочла не прерывать подругу.

– И ещё самое ужасное в том, что мне… – Лилиан запнулась, ибо признание, которое она собиралась сделать, было поистине пугающим. Однажды произнеся эти слова вслух, она уже не сможет взять их обратно. – Мне не должен был понравиться его поцелуй. И мне не должно было быть так хорошо после этого.

Выражение лица Габби смягчилось, когда она подошла к Лилиан и, пытаясь поддержать подругу, положила ей руку на плечо. В зеркале отразилась улыбка Габби.

– Из-за того, кто он такой?

Лилиан кивнула.

– Точнее, из-за того, кем был его отец. А также из-за моей клятвы разоблачить лживую натуру Роджэра Крэторна. И не говоря о том, что на самом деле я не могу быть уверена в честности намерений Саймона.

Последние слова она произнесла медленно, ненавидя ту горечь, которую ощутила у себя во рту.

Габби нахмурилась.

– Ты говорила это и раньше, Лилиан, но я не уверена, что это так. До сих пор Саймон не давал тебе повода считать его беспутным повесой. Зачем ему добиваться твоего расположения, если здесь находится так много других девушек, которые были бы более благосклонны к его ухаживаниям?

Лилиан прикусила губу, пытаясь отделаться от надежды, вспыхнувшей в ней, когда она подумала, что Саймон, как и утверждал, искренне увлечён ею. Чёрт возьми, она совсем не этого хотела!

– Ты права, но это нисколько не меняет того, что я не должна была хотеть этого поцелуя. Я не должна хотеть Саймона.

– И всё же ты хочешь.

Лилиан, бросив на подругу горящий взгляд, поднялась с кресла и отошла от неё.

– Хотела. Но теперь это в прошлом.

– Да неужели? – рассмеялась Габби, но в её смехе не было злобы или ехидства. – Тогда почему ты постоянно трогаешь губы и краснеешь?

Лилиан с трудом сглотнула. Она делала это совершенно неосознанно, однако эти мелкие нервные действия говорили о многом. Таким же красноречивым было её учащённое сердцебиение при одном лишь воспоминании о красивом лице Саймона, приближающемся к ней за секунду до поцелуя. Даже сейчас при мысли об этом по телу Лилиан пробежала дрожь.

– Хорошо, – сдалась она. – Вопреки всем моим намерениям я… я увлечена им, Габби. Я испытываю к Саймону такую страсть, которую никогда прежде не испытывала к мужчине за все годы, что выезжала в свет. Но он именно тот, кто никогда не будет моим.

Габби взглянула на подругу, и всё её веселье от подтрунивания над Лилиан померкло. Она мрачно нахмурилась.

Лилиан беспомощно вздохнула.

– Объясни, что же мне теперь делать?

– Я не знаю. Хотела бы знать, но не знаю, – прошептала Габби.

– И я тоже. – Лилиан направилась к двери, бросив напоследок. – Я тоже не знаю, что мне делать.


* * *

Обильный завтрак, которым было принято угощать гостей в поместье Биллингем, был притчей во языцех и включал в меню самые изысканные кушанья. Блюда в дорогой посуде были расставлены в буфете. И, тем не менее, во время загородных приёмов Саймон избегал подобных излишеств в еде, предпочитая, чтобы ему накрывали в его комнате, пока он принимал ванну и одевался.

Однако этим совершенно особым утром он обнаружил, что сидит за завтраком со всеми гостьями, наблюдая за тем, как они, усевшись за расставленные тут и там столы, накладывают еду, болтают и пристально разглядывают его самого. Назойливое внимание женщин напомнило Саймону, почему он обычно избегал подобные собрания, но всё же Биллингем кое-как выдавил из себя улыбку.

Но его мучения стоили того. Потому, что Саймон ждал… Ждал Лилиан. Он не мог перестать думать о ней с тех пор, как последний раз увидел её, как целовал её на террасе. И, несмотря на то, что последовать совету Риса и сделать её своей любовницей, было просто невозможно, Саймон не мог выбросить эту мысль из головы.

На самом деле, он даже видел весьма подробные сны на эту тему за те несколько часов, пока спал. Сны, в которых Лилиан оказывалась в его постели, её прохладная обнажённая кожа прижималась к его телу. Сны, в которых её светлые волосы цвета мёда обвивали его пальцы, щекотали его грудь, скользили вокруг напряженно восставшего члена и сжимали его, как до этого сжимали её губы.