Алекс: Подожди, не здесь. Ложись в моей комнате — там кровать удобнее. А за тобой поухаживаю.

Ника покорно идет в его комнату, падает на кровать. Алекс стягивает с нее кеды, помогает раздеться, накрывает одеялом.

Алекс (озабоченно): Если тебе что-то понадобится — стакан воды там, завтрак в постель, мулат-стриптизер… Да что угодно — только позови.

Ника: Саша, не мельтеши.

Алекс: Да, конечно. Всё, ухожу.

Ника (почти неразборчиво): Не уходи… Полежи со мной…

Алекс согласно кивает головой, ложится рядом с Никой поверх одеяла. Она аккуратно передвигается к нему, устраивается удобнее, обнимает его предплечье и утыкается лицом в его подмышку.

Алекс: Ви, извини. Я не думал, что все так может обернуться.

Ника (едва слышно): Не извиняйся… Это был лучший день за последние девять лет. Я наконец-то снова живу.

Алекс: Что?

Ника (собравшись с силами): Наконец-то живу.

И вырубается, провалившись в крепкий сон. Алекс какое-то время с грустной нежностью разглядывает девушку. Затем наклоняется и едва заметно целует ее в левый уголок губ.

Финальные титры

Алекс проникновенно исполняет кавер на песню Arctic Monkeys «I wanna be yours».

Серия 8. Разбитое сердце

Интро

Отрывок из видеоинтервью телеканалу «А»

Алекс сидит на большой кушетке в синей рубашке и светлых брюках, напротив него расположилась телеведущая в откровенном наряде с глубоким декольте.

Ведущая: Почему вы выбрали такое название для группы?

Алекс: Мы придумали его, когда нам было лет по пятнадцать. И, честно говоря, не задумывались особенно над тем, что оно для нас значит. Просто понравилось, как звучит — «Амстердам». А когда переехали в Москву, то уже так к нему привыкли, что не стали менять. Я вообще думаю, что большинство групп, выбирая название, не думает о том, что оно значит. Главное, чтобы звучало круто.

Ведущая: Перед тем, как вы переехали сюда, в вашем составе был другой гитарист…

Алекс: Да, его зовут Миша… Миша, привет! (Он машет в камеру рукой). Но не только он, периодически с нами выступала еще девушка — она была гитаристом на замену, так сказать.

Ведущая: Почему они не поехали с вами?

Алекс: Наверное потому, что не все хотят куда-то уезжать.

Ведущая: Вы поддерживаете с ними связь?

Алекс: С Мишей — да, с той девушкой — нет. Так сложилось.

Место: Питер-Калининград

Сон Ники

«Твое самое яркое воспоминание?»

Белая пустота, пространство, залитое светом, слепящим глаза. Голос заполняет его, повторяя одно и то же: «Твое самое яркое воспоминание?»

Ника оглядывается вокруг, нервно трет переносицу. Она в белом, струящемся платье из воздушной ткани, взмывающей вверх и сливающейся с белизной окружающего ее пространства.

«Где я?»

«Вспомни, пожалуйста, вспомни!»

Ника закрывает глаза, затем широко распахивает их.

Дует легкий ветерок, ласково задевающий пряди ее волос. Слышится шум прибоя. Ника оборачивается: где-то вдалеке виднеется синяя кромка беспокойного моря. Она бежит, мягкий песок шуршит под ее ногами.

«Море волнуется раз, море волнуется два!» — маленькая девочка в прелестном розовом платье играет с тенями, кружащимися вокруг нее.

Ника зачарованно смотрит на нее. Протягивает к ней руки. Но девочка убегает, уводя за собой смутные образы, призрачные тени. Ника бежит за ней…

…и внезапно падает в бассейн с неправдоподобно чистой и голубой водой. Она лежит на воде, покачиваясь на надувном матрасе, смотрит в небо, где беспощадно светит солнце.

«Твое самое яркое воспоминание?»

«Ты», — тихо произносит Ника, закрывая глаза. А когда открывает их, видит на краю бассейна Тёму, который машет ей рукой, подзывая к себе.

Ника спрыгивает в воду с матраса, двумя рывками подплывает к брату, нащупывает лестницу и вылезает. Поднимает голову. Но перед ней стоит не Тёма, а Митя. Он протягивает к девушке руки, но его лицо как-то странно трансформируется, принимая гротескные, пугающие черты. Ника делает шаг назад, теряет равновесие и падает спиной назад, в воду…

…и оказывается не в бассейне, а в море, которое нещадно бьет ее волнами, пытаясь задушить в своих объятиях. Она хватает ртом воздух, пытается плыть, но не может. Последний раз видит небо и уходит под воду.

Но в следующий момент чьи-то руки подхватывают ее и силой вытаскивают на поверхность. Она видит прямо перед собой лицо.

Саша.

«Ты», — улыбается Ника. — «Мое самое яркое воспоминание… Это ты».

***

Ника резко садится — ее грудь вздымается от учащенного дыхания, лоб покрыт испариной. Она ощупывает пространство вокруг себя — с облегчением чувствует ткань одеяла, простыни. Долго и с недоумением смотрит на мирно посапывающего рядом Алекса. Потом что-то вспоминает, вытирает краем пододеяльника лицо и осторожно выскальзывает из постели. Потихоньку вытягивает одеяло из-под распластавшегося по кровати Алекса и накрывает его. Зябко ежится, выглядывает в окно. За стеклом — кромешная тьма, пробиваемая одиночным светом фонарей.

Ника выходит из комнаты и направляется в ванную. Долго разглядывает синяки на теле в большом зеркале, цокает языком: «Вот же ж сучка, ну кто так бьет?» Медленно снимает пластырь со лба и рассматривает порез, который выглядит уже не так пугающе. Морщась от боли, дезинфицирует рану, наклеивает свежий пластырь и бормочет: «У собаки заболи, у кошки заболи, а у Ники пройди…Черт, надо было ему все-таки врезать как следует. Не так обидно было бы».

Вернувшись в комнату, Ника нащупывает в темноте свою куртку, выдергивает откуда-то из-под дивана шарф Алекса, берет с журнального столика его пачку с сигаретами, зажигалку, электронный ключ и, одеваясь на ходу, бесшумно выскальзывает в коридор.

Улица встречает ее тягучим, стелющимся по низу туманом и той самой темнотой, которая вот-вот готова сдать позиции, пуская в свои владения первые предвестники рассвета. Вокруг стоит невероятная тишина.

Ника оглядывается, огибает гостиницу и ныряет в палисадник. Находит скамейку, садится. Прикуривает сигарету и делает затяжку. Кривит губы: «Какая ж дрянь!» Но продолжает курить, позволяя сигаретному дыму на короткое мгновение вскружить голову. Откидывается на спинку и закрывает глаза.

***

Флэшбэк

Ника идет по кладбищу, глядя прямо перед собой, в ее руках букет из полевых цветов. Она доходит до могилы брата, убирает еще не увядшие розы, кладет вместо них васильки с ромашками. Присаживается на землю. Долго смотрит на могильную плиту, с высеченным на ней именем брата.

Ника (вытирая набежавшую слезу): Ну привет! Скучал? Я тоже… Сегодня опять плохо спала, мучали кошмары. Когда же я наконец избавлюсь от них, ты не знаешь? Помнишь, когда я была маленькой, ты пугал меня разной фигней, а я велась. Потом ты сидел возле моей кровати и успокаивал… Кстати, мама хочет сделать ремонт в твоей комнате, но я запретила. Пусть пока все остается как есть… Кстати, я нашла твой дневник. Блин, Тёма, ты вел дневник! Кто бы мог подумать? Я прочитала его, извини. Но ведь это словно вернуть тебя на какое-то мгновение. И ничего нового я о тебе не узнала. Кроме одного. Оказывается, ты никогда не любил группы, от которых фанатеет Саша. Это забавно. Я всегда думала, что вы на одной волне. Впрочем, ты ведь ни разу ему об этом не сказал. И я не скажу. Это не такой уж и великий секрет.

Ника говорит и говорит, обращаясь к невидимому брату. Так она по-прежнему чувствует с ним связь.

Ника: Мама очень переживает из-за того, что я езжу к тебе и часами просиживаю на твоей могиле. Ей кажется это ненормальным. Может, так оно и есть… Но я не могу не приходить, понимаешь? Это все равно, что взять и признать, что тебя больше нет. А ты ведь есть, правда, Тёма? Ты ведь обещал всегда быть рядом. Зачем ты обещал мне это?

Она замолкает, закрывая лицо руками. Резко встает.

Ника: Я пойду, а то мама будет волноваться. Я завтра приду позже. Мама ведет меня к психотерапевту на прием. Мне все равно — надо так надо, если ее это успокоит. Но со мной всё в порядке. Я просто не могу тебя отпустить. Пока не могу. Вот и всё.

***

Ника тушит сигарету и выбрасывает ее в рядом стоящую мусорку. Передергивает плечами от холода, прячет подбородок в шарф.

***

Флэшбэк

Небольшой, со вкусом обставленный кабинет, приглушенный свет. У окна стоит монументальный рабочий стол, где каждый предмет находится на своем месте. За ним сидит приятная женщина в возрасте — аккуратное каре, строгий костюм и располагающее к себе лицо. Неподалеку удобное раскладное кресло, на котором с комфортом устроилась Ника, но расслабленность присутствует только в позе — ее лицо напряжено и печально.

Психотерапевт (низким проникновенным голосом): Что вы чувствуете прямо сейчас?

Ника (пожимая плечами): Ничего. Ну, то есть, я тоскую. Мне больно. Но я ведь понимаю, что ничего нельзя изменить. И все эти эмоции не имеют никакого значения. Они просто есть со мной, во мне. Все время.

Женщина наклоняет голову набок, разглядывая девушку.

Психотерапевт: Вы боитесь будущего?

Ника: Нет. У меня есть планы, есть человек, которого я люблю, есть родители, друзья. Я не одна. По большому счету, я думаю, со мной всё в порядке. Я не раз это повторяла маме.

Психотерапевт: У вас бывают тревожные состояния? Как часто вы плачете?

Ника: Ничего такого. А слезы… Разве оплакивать любимого брата — неправильно?

Психотерапевт: Я этого не говорила. Я как раз считаю, что ваше общение с братом — хороший способ, который поможет правильно принять его смерть. Ведь недаром раньше девять дней оплакивали мертвых — это как раз тот срок, когда наш разум готов справиться с утратой… Знаете, мы с вами беседуем уже час, и из того, что я узнала, могу с уверенностью сказать — вам не нужна психологическая помощь. У вас сильный характер, здоровый внутренний стрежень. Вам не нужны никакие успокаивающие или антидепрессанты. Всё, что вам нужно, это время.