Карасев молчал.

— А я скажу! Петлю она мне напоминает! На твою и мою шею! — Стечкин вскочил на ноги и нервно заходил по кабинету. — И Зурабов как раз везет нам веревку, кусок мыла, да крюк в придачу. А табуреточка у нас уже есть! Та самая, что выбьют у нас из-под ног. И мы сами ее сколотили. Я потому, что поверил в твои таланты душить противника, ты — потому что спокойно отпустил эту бабу. Видите ли, ретивое взыграло! Светлые чувства, бля! — Он вдруг резко остановился и без перехода спросил: — Что с завербованным вами человеком?

— Ее арестовали! Но она конкретно ничего не знает, и когда ей показали труп Сиплова, она признала в нем Пряхина. Честно сказать, она даже не в курсе, по какой причине ее попросили открыть окно. Она очень много задолжала своему бывшему сутенеру Сухостою, на этом ее мои люди и подловили.

— Эта девка — жена Меньшикова?

— Сожительница, — ответил Карасев, — но Шведов сообщил, что между ними пробежала черная кошка. И эта черная кошка, кажется, моя бывшая супруга.

— Это не черная кошка, Карасев, это пантера.

— В милиции ее звали Багирой.

— А я о чем говорю? — удивился Стечкин. — Мистика какая-то! Сглаз! С ее появлением, у нас все рушится. Сколько она референтом у Зарецкого? Меньше недели? А сколько дел натворила. Скажи, чем она тебя взяла? Почему ты ей доверился?

— Я ей не доверился. Автобусы подогнали гораздо раньше, но я не мог предполагать, что на это все было рассчитано. Впрочем, часом раньше или позже, исход был бы один. Милиция сидела в засаде с утра. Парней, однозначно, могли взять еще под утро, тепленькими, прямо в гостинице. Но присутствие журналистов, естественно, усугубило ситуацию.

— Я не могу озвучить то, что мне сказал Деренталь, — Стечкин махнул рукой. — Я уже сказал, скоро здесь будет Зурабов. Этот тип ничего не прощает, и оправданий не слушает. Если мы не придумаем, как обезвредить эту бабу, не найдем способа заставить ее убраться с комбината, не сумеем убедить Зарецкого, что его упорство ни к чему хорошему не приведет, не сносить нам головы, Александр Ефимович! Думай, что делать, думай! У нас в запасе чуть больше двух часов! Знаешь поговорку, лучше к Петрову на Майорку, чем к майору на Петровку? Так вот, это Осип Деренталь отправится на Майорку, а нам светит Петровка, если не хуже!

— Есть некоторые соображения, — Карасев сделал шаг к столу и, не спрашивая позволения, опустился на стул. — Шведов сейчас в вашем предбаннике. И он сообщил мне… — Он нагнулся и прошептал пару фраз, не больше, но глаза Стечкина засияли.

— А это идея, только надо провести все осторожно. Если эта чума ходячая, твоя бывшая супружница встанет на дыбы… Сам понимаешь, этого нам точно не простят. Кстати, что за ранение у нее? Может, она надолго вышла из строя, и не стоит весь сыр-бор затевать?

— Сквозная рана плеча, — ответил Карасев, — но по нашей информации она лежит дома. Зарецкий приставил к ней личного доктора и медсестру. Небольшая потеря крови и болевой шок, но этим Надежду не проймешь. Думаю, к вечеру будет на ногах.

— Так действуйте, пока она не очухалась! Живо! Одна нога здесь, другая там!


Женя искала глазами мать, и не находила. С одной стороны, она побаивалась этой встречи, с другой стороны ее беспокоило, что матери нет, а она абсолютно не знает ее адреса. Она посмотрела на часы. Прошло двадцать минут, как она ступила на Белогорскую землю, успела получить багаж и даже расстроиться по поводу того, что решила лететь в форме. В кителе было жарко, а форменная рубашка наверняка измялась… Поэтому снять китель она не решилась.

Она бросила быстрый взгляд по сторонам и направилась к выходу из аэровокзала. Пассажиров было немного, и она никоим образом не могла пропустить появление матери в зале. К тому же Женя была не из тех девушек, которые могут затеряться в толпе. Так получалось, что толпа перед ней расступалась, ей улыбались, смотрели вслед, а кое-кто из самых отчаянных молодых людей пытался даже заговорить. Но она привыкла к подобному вниманию и относилась к его проявлениям весьма равнодушно.

Девушка почти достигла выхода, когда прозрачные двери распахнулись, и в зал навстречу ей почти влетел высокий молодой человек в потрепанных джинсах, кроссовках и белой майке. Он был крепким, черноволосым и весьма симпатичным. И совсем не того типа, который Женя на дух не переносила.

Его взгляд моментально выхватил Женю из небольшой толпы стремившихся к выходу пассажиров, и молодой человек расплылся в улыбке.

— Женя? Карасева?

— Да, Карасева, — девушка остановилась и настороженно посмотрела на него. — Что вам нужно?

— Вы мне нужны! — весело сказал молодой человек. — Я от Надежды Дмитриевны. Она очень занята, поэтому не смогла приехать. По этой причине прислали меня.

— Так вы ее водитель? — догадалась Женя.

— В некотором роде, — улыбнулся водитель и протянул ей руку. — Давай знакомиться? Я — Андрей!

— А я — Женя, — весело ответила девушка и пожала ему руку. — Значит, мама получила мою телеграмму?

— Конечно, получила, — ответил ее новый знакомый и перехватил у нее дорожную сумку. — Позволь, я донесу. До машины пять шагов. Если в пробку не попадем, то к вечеру встретишься с Надеждой Дмитриевной.

— Как она? — спросила Женя.

— Что ты имеешь в виду? — Андрей уставился на нее живыми темными глазами.

Женя пожала плечами.

— Просто хотела узнать, как она прореагировала на мою телеграмму.

— Нормально прореагировала, — улыбнулся Андрей. — Обрадовалась. Говорит: «Лети, Андрюша, как птица, и привези скорее мою ненаглядную дочь!» Вот я и полетел.

— Так прямо и сказала? — поразилась Женя. — Что-то не верится. Я ведь без разрешения прилетела. Понимаешь, она запретила мне приезжать. А я подумала, подумала и решила приехать. В Путиловске сейчас скукота! Не обеднеет ее начальник!

— Зарецкий, что ли? — спросил Андрей. Они подошли к светлой «девятке», и Андрей открыл багажник, чтобы положить в него сумку.

— Я даже не знаю, как его зовут. Просто пришел перевод на Университет, меня вызвали в канцелярию, вручили извещение…. Смотрю, десять тысяч, перевод из Белогорска. Сначала, думала, какая-то ошибка. Нет, смотрю, от мамы. Думаю, где она такие деньги взяла? А потом, она мне звонит и запрещает ехать. Оказывается, это ее придурковатый начальник распорядился. А она не хочет принимать от него подачки.

— Она так и сказала «придурковатый»? — спросил Андрей, открывая перед ней дверцу машины.

— Нет, конечно! Просто она была недовольна, что он так поступил. Без ее ведома!

— Твоя мама — странная женщина, — усмехнулся Андрей, устраиваясь на водительском сидении. — Человек решил сделать ей приятное, пригласил дочь отдохнуть, а она сердится.

— Он что за ней ухаживает? — Женя посмотрела на Андрея. — Прости, что задаю такие вопросы, но водители всегда в курсе проблем своих начальников.

— Хитрая какая! — засмеялся Андрей. — Все тебе расскажи! Я потому долго здесь и работаю, что без причины языком не болтаю.

— Ну, вот! — обиделась Женя. — Я тебе сходу все рассказала, выходит, я — болтунья, а ты — кремень, рот на замке.

— А я тебя боюсь, — Андрей бросил на нее быстрый взгляд, но глаза его смеялись.

И Женя поняла, что он шутит. И спросила в том же духе.

— Чем же я тебя напугала? Формой? С детства милицию боишься?

— Не милицию! Маму твою боюсь! Скажу что-то не так, а она меня пинком, под зад. А место хорошее, спокойное. Такое вряд ли найдешь!

— Спокойное? — Женя покачала головой. — Первый раз вижу того, кто хвалит свою работу. Обычно жалуются на начальников, на непосильный труд… Нет, что-то странное ты говоришь! Там, где мама, покоя не бывает.

— Это точно! — бодро заметил Андрей. — Покой нам только снится! И днем, и ночью! Двадцать четыре часа в сутки!

— Но чем она занимается, это можно хотя бы узнать?

— Можно! Надежда Дмитриевна работает референтом у Зарецкого, местного олигарха, так сказать!

— Олигарха! — фыркнула Женя. — Прямо помешались на этих олигархах. И в супе, и в каше эти олигархи. Я научную работу писала по этой теме, и теперь понимаю, что у нас реальных олигархов раз два и обчелся. Хлопонин, скорее всего, да Абрамович. Потому что они — губернаторы, обладают не только крупным капиталом, но и властью. На самом деле в России правят бюрократы, а не магнаты. Понимаешь, «олигархия» в переводе с греческого означает «власть немногих», «правление меньшинства», а «олигархи» — «немногие, которые властвуют», «правящее меньшинство». Поэтому меня всегда коробит утверждение «власть борется с олигархами». На самом деле это звучит дико. Как может власть бороться с правящим меньшинством ? «Опальные олигархи» — это что-то вроде «безногих бегунов», а еще в газетах любят писать: «равноудаление олигархов от власти», Это уж точно полная бессмыслица, типа «равноудаление хоккеистов от хоккея».

— Ох, как ты их не любишь! — покачал головой Андрей. — Они тебе чем-то лично насолили?

— Лично мне пока не успели, — нахмурилась Женя, — но кто поверит, что человек за десять лет честно сколотил состояние в несколько миллиардов долларов? Ты этому веришь?

— А я вот недавно видел хороший фильм. Так и называется «Олигарх». Мне он лично понравился.

— Это в нашем прокате он шел, как «Олигарх», — парировала Женя. — А во Франции он назывался «Новый русский», а в Штатах и вовсе «Тайкун». В переводе с японского, это что-то вроде магната бизнеса. В другом случае, французы бы подумали, что речь идет о Березовском, или о Черномырдине, даже Брежнева можно в какой-то степени назвать олигархом.

— Ну, ты даешь! Сравнила нашего Зарецкого с Брежневым, — засмеялся Андрей.

— Это вы его сравниваете, а я хочу тебя убедить, что это абсолютно разные понятия. Вот станет ваш Зарецкий губернатором, тогда и будете называть его олигархом.

— Не дай Бог! — вздохнул Андрей. — Твоя матушка больше для этой роли подходит.

— Мама? — поразилась Женя. — Моя мама — в губернаторы? Да она ни за какие коврижки даже в депутаты не пойдет! Что я свою маму не знаю? — Она помолчала мгновение. — А вообще удивительно, что ваш Зарецкий не рвется во власть? Сейчас почти все магнаты лезут в исполнительную власть, баллотируются один за другим в губернаторы: хотят стать реальными олигархами.