— Карасев! Для тебя я уже давно не женщина, а бывшая жена. Но ты прав, я намеренно пошла на то, чтобы твои люди схватили меня. Как иначе я могла с тобой встретится? Когда-то мы были вместе, и, знаешь, мне твоя судьба не совсем безразлична.

— А что? Судьба как судьба, не хуже, чем у других. Только откуда вдруг такое желание. Двадцать лет не встречались, а тут вдруг воспылала?

— Я знаю, ты — старый, хитрый мент. Ты во всем видишь подвох. Жизнь нас свела во второй раз. И, может, это судьба. Я не имею в виду того, что было. Этого уже не вернешь. И ты прав, я действительно, кое-что узнала. Это ты, Саша, поставил не на ту лошадку. Ты верой и правдой отрабатываешь свой бутерброд с черной икрой, но при этом напрочь забыл, отмел, переступил через то, что прежде ставил во главу угла.

— Все понятно! Ты решила наставить меня на путь истинный? — Карасев нахмурился. — Учти, я все для себя решил. Мне моя жизнь нравится. Я почти полгода был без работы, а здесь я снова почувствовал себя человеком.

— Человеком? И при этом ты смеешь называть себя человеком? Ты — цепной пес, Карасев! Хозяин командует тебе «фас» и ты рвешь всякого, кто становится у вас на пути. Ты думаешь, Стечкин и Деренталь в случае твоего косяка защитят тебя? Черта с два! Они открестятся от тебя руками и ногами! И ты это понимаешь лучше меня. Ты…

— Ты много на себя берешь, — перебил ее Карасев и поднялся из-за стола. — Много себе позволяешь! Я сам определяю, как мне поступать! И ты, как и прочие радетели, мне не указ. Как-нибудь сам разберусь.

— Сам разберусь… — передразнила его Надежда. — Ты рассуждаешь, как ребенок. Первый класс, вторая четверть. Ты уже столько наворотил! Столько накуролесил.

— Надежда, ты не прокурор, а я — не обвиняемый. Смотрю, хватка у тебя железная. Но у нас с тобой разные пути-дороги.

— Разные, но ты не можешь не понимать, что твоя дорога — прямиком на нары. Я не говорю о такой мелочевке, как неприкрытое давление на прокурора и начальника РОВД. А сколько раз ты незаконно выдавал себя за действующего сотрудника МВД, причем, начальника Главка? Может, следует перечитать Уголовный Кодекс, вспомнить, что подзабылось?

— Слушай, — Карасев побагровел, — ты решила меня пронять? Заставить повиниться в содеянных злодеяниях? Учти, это не пройдет!

— Думаешь, от всех откупишься? Только от совести откупиться не получится. Ты замешан в таких делах, что лучше сейчас идти с повинной…

— Все! Хватит! Смотрю, ты много на себя берешь! Позволь мне самому разобраться со своими делами.

— Разбирайся! Давно пора! К примеру, почему твои киллеры не столь удачны, как тебе бы хотелось. Конечно, удачи у них случаются, равно как и неудачи. Тебе фамилия Дорин ничего не говорит?

Карасев покачал головой.

— Абсолютно ничего! Первый раз слышу.

— Напомню, если вылетело из головы. Дорин — глава фирмы «Промстройэнерго», у которого вы наглым образом отобрали векселя Коржавинского ЦБК. Это уже не просто грабеж, это разбой. А покушение на убийство?

— Какое покушение?

— Покушение на Дорина. Твой человек вывез его за город, столкнул в колодец, но не убил, только ранил. Теперь Дорин оклемался и дает показания. И знаешь кому? Ребятам из Управления собственной безопасности МВД. Потому что твой человек до сих пор служит в милиции.

— Чушь! Конкретная чушь! — пробормотал Карасев. — Первый раз слышу об этом Дорине.

— Это уже твои проблемы. Не слышал, тем хуже для тебя. Слышал, намотай себе на ус. Хуже, если наезд на Дорина был совершен с твоей подачи. Ты, вижу, в таких делишках преуспел. Видела сегодня, как вы прессовали прокурора!

— О чем вы с ним договорились? — быстро спросил Карасев. — Ты провела у него больше часа.

— Мы с ним пили чай и закусывали пирожками с капустой. Вы ж его чуть голодом не уморили!

— А ты, выходит, спасла? И вышла от него с крайне довольным видом.

— И это тебе доложили? Что ж, я польщена!

— И все-таки, зачем ты побывала у прокурора, а затем у начальника милиции? Ты хотела перетянуть их на свою сторону?

— Нет, милый мой! Это твои приятели во главе с тобой пытались уломать их! Заставить, не мытьем, так катаньем закрыть глаза на ваши половецкие пляски вокруг комбината. Слава Богу, они понимают, что им выгоднее соблюдать закон, чем манипулировать им в угоду некоторым изрядно зарвавшимся олигархам. Оно ведь так, сегодня олигарх, а завтра «Матросская тишина», небо в клеточку и роба в полосочку.

— По-о-онятно! — протянул Карасев язвительно. — А ведь я поначалу не придал значения, что в окружении Зарецкого появился новый человек. Баба — бывший начальник угрозыска. Баба, которая отбилась от киллеров. Нет, Надежда, ты даже не мина, ты фугас под нашим бронепоездом.

— Бронепоезд ваш на дутых шинах, Карасев. Хватит гвоздя, чтобы притормозить его, а после уничтожить прямой наводкой.

— И что за гвоздь ты нам приготовила?

— Гвоздь ты сам себе приготовил. Тот, который в гостинице. Почти сто человек, с автоматами. Если вы ринетесь на завод, ты себе подпишешь окончательный приговор. Я тебе советую, завтра до часу дня незамедлительно убрать своих бойцов из Коржавино. К двум часам дня здесь появится Овсиенко с СОБРом и ОМОНом. Незаконное вооруженное формирование… Ты знаешь, чем это пахнет? Хочешь поиграть в войнушку? Увы, не получится, товарищ генерал-лейтенант!

— Ты меня хочешь предупредить? Зачем?

— По той простой причине, что Зарецкому не нужны подобные схватки в центре города. Прокурор опасается, что разнесут гостиницу, начальник милиции побаивается беспорядков. Так что убирайтесь подобру-поздорову, пока вас не принудили к этому силой. Представь только, какой вой поднимется в прессе!

Она поднялась со стула.

Карасев с недоумением посмотрел на нее.

— В чем дело?

— Я устала, хочу спать. Пусть твои мордовороты отвезут меня обратно. И не надо натягивать мне шапку на лицо. Мне абсолютно неинтересно, где вы тасуетесь. В городе без вашей конспирации знают, где штаб-квартира Стечкина. Тоже мне, Ленин в Разливе!

— А если мы тебя не выпустим? — поинтересовался Карасев.

— В колодец, что ли, как Дорина, спустите? Не советую! О том, что меня увезли твои люди, известно Добронравову. Если я не вернусь к утру, об этом доложат Овсиенко, прокурору и журналистам. Вы такой им карт-бланш в руки дадите! Учти, разнесут не только гостиницу, но и эту дачку. Говорят, тесть Стечкина очень любит здесь отдыхать? Или не тесть? Зять? Не суть важно. Спецназ свое дело знает. Раскидают все по кирпичику.

— Ты думаешь, мы тебя здесь оставим?

— Смешной ты человек, Карасев, вернее, абсолютно тупой! — развела руками Надежда, — И так, и этак тебя убеждаешь! Поступай, как хочешь, но позволь заметить, новых лавров ты себе не заработаешь, а вот статью, обязательно!

— Но ты проболтала больше двух часов, и так ничего не сказала. А мне нужно знать, что замышляет Зарецкий? Чего готовит?

— А тайна сия мне как раз не ведома. Не тот я человек, чтобы Зарецкий делился со мной своими планами. И как мне кажется, у вас есть свой человек в окружении Зарецкого, иначе, откуда тебе знать, что баба, которая помогла его охранникам задержать киллеров, бывший сотрудник уголовного розыска?

— В новостях вечерних услышали по телевизору.

— Врешь, там про это и словечком не упомянули. В Белогорской прокуратуре вряд ли проболтались, значит, есть казачок в наших рядах. И я, учти, выведу его на чистую воду.

— Ну, и семь футов тебе под килем, — добродушно сказал Карасев. — Недостаток движения заменяешь бесцельным барахтаньем? Создаешь видимость бурной деятельности? Что ж, мне это знакомо! Только смотри, как бы динамо-машина не сгорела!

— Я не думаю, что наша встреча оказалась бесполезной. — Надежда подошла к столу и довольно бесцеремонно стала собирать в сумочку вещи, разбросанные гэбистом по столешнице. Подумав секунду, прихватила пачку «Мальборо». Зря, что ли, страдала? Всю ночь не спала, Карасеву мораль читала, как записной педант. Какой-никакой трофей, компенсация за нервотрепку и душещипательные разговоры с Карасевым.

Некоторое время они стояли и молча разглядывали друг друга. Их разделял стол и двадцать лет развода. И все же Надежде стало на мгновение жалко Карасева. Все ж, она обманула его. И как повернулось бы дело, узнай он о ее беременности? Впрочем, это сейчас она думает о нем без зла, а тогда она готова была растерзать его в клочья! Но время лечит. Женька навсегда ее дочь, а он? С кем останется он? И с чем?

Надежда накинула ремень от сумочки на плечо.

— Прощай, Карасев! Очень славно поболтали! Не ожидала, что поднимем столько интересных тем!

Карасев некоторое время буравил ее тяжелым взглядом. Тонкие губы сжались и вовсе в незаметную глазу полоску.

Надежда стойко выдержала его взгляд. И даже безмятежно улыбалась при этом.

— Ладно, тебя сейчас отвезут! — махнул он, наконец, рукой. — Надеюсь, все эти разговоры останутся между нами?

— Как прикажете! — улыбнулась Надежда, и уже при выходе из комнаты, сказала: — Запомни, Саша! До-рин! И про гвоздь, что у тебя в ботинке, тоже не забывай.

Глава 19

Надежда быстро миновала комнату и остановилась возле ванной.

— Стас! Я приму душ, и посплю пару часов. Все равно люди Карасева нескоро уберутся из города. Думаю, твоей Берман со своей гвардией вовремя подоспеют. Но ты все-таки предупреди Андрея Евгеньевича, чтобы они выехали раньше.

— Мы уже переговорили с Берманом по телефону. Ему очень понравилась идея с захватом охранников. Главное, чтобы получилось.

— Милиция уже здесь? — спросила Надежда.

— Да, разместили их в здании технического лицея в двух кварталах от гостиницы. В самой гостинице тихо, значит, не подозревают о захвате. Главное, чтобы они не убрались до приезда журналистов.

— Конечно, это будет хуже. Но милиционеры проведут оперативную съемку, можно будет поделиться с газетчиками. А прокурор и начальник РОВД после дадут интервью. Надеюсь, Овсиенко не откажется прокомментировать эту операцию?