А у нее сердце свалилось куда-то в живот, а кончики пальцев заледенели. Меньшиков ее не узнал!!! Пока она размышляла, хорошо это или плохо, он снова посмотрел на нее:

— Ну, так как? Позволите себя проводить?

Надежда окинула его быстрым взглядом. Несомненно, Меньшиков выглядит сейчас иначе, чем утром. Светлые брюки, белая футболка — в этой семье большие любители рядиться в белые одежды… Черные, с заметной сединой волосы коротко подстрижены… Тщательно выбрит, ухожен… Совсем не похоже, что вчерашней ночью, он чуть не свалился с балкона, а утром небритый, в мятом костюме отвесил затрещину главе мощной компании, почти олигарху… Тут Надежда на мгновение представила рядом с ним Татьяну, как он обнимает ее, целует, и ей стало до неприличия тошно. Ей показалось, что ее вывернет наизнанку прямо на его шикарные светлые туфли, наглаженные брюки…

— Познакомься, Надежда, это — мой зам по безопасности, и по совместительству отец, Евгений Федорович Меньшиков, — весьма сухо сказал Андрей, и, не поднимая взгляда от столешницы, спросил: — Куда подевался? Тебя не волнует, что меня чуть не угрохали? Я тебя предупреждал, родственные чувства не повлияют на твое увольнение! Если узнаю, что опять в кабаке тоску заливал… У тебя было последнее предупреждение. Помнишь?

— Я все помню, — улыбка сползла с лица Меньшикова, — но попрошу при посторонних мне не указывать. Проколы бывают у всех…

— Прежде всего, запомни, — Андрей поднял глаза на отца, — Надежда здесь не посторонняя, с сегодняшнего дня она — мой референт. И она будет заниматься теми вопросами, до которых у тебя никак не доходили руки. Охрана среагировала на киллеров позже, чем эта женщина, — кивнул он на Надежду. — Если бы она не подсуетилась, валяться бы мне сейчас с дырками в голове на радость врагам и горе родителям! Ты в милиции был? В прокуратуре?

— Был! — вполне спокойно ответил Меньшиков и, не особо спеша, проследовал к третьему креслу в углу кабинета как раз напротив телевизора. Взял в руки пульт, который лежал на подлокотнике, и включил телевизор. — Смотри! Журналюги уже пронюхали. Рвались взять у тебя интервью, я к ним Стаса выпустил. Он им толково все объяснил, дескать, сейчас ты на важном совещании, жив, здоров, не кашляешь.

На экране мелькнула каша-мала, из которой тянулись руки с микрофонами по направлению к молодому человеку, крепышу в светлом костюме с ясными голубыми глазами и сердитой складочкой на лбу. Молодой человек, отвечал на вопросы журналистов, и, видимо, был тем самым Стасом, которого ей завтра собирались представить.

Но послушать, о чем пресс-секретарь беседует с журналистами, ей не дали.

— Выключи! — приказал Андрей. — И без того знаю, какие вопросы зададут, и как Стас ответит. Мне интересно, что по этому поводу думает Овсиенко? — и, взглянув на Надежду, пояснил: — Генерал, начальник милиции.

— Овсиенко думает, что преступление будет раскрыто, прокурор советует не беспокоиться и потерпеть неделю. Якобы киллеры заговорили…

— Знаю я их отмазки! — раздраженно бросил Андрей. — Через неделю другое запоют! А мне надо знать точно, это Стечкин подсуетился, или кто-то еще! Он еще в городе?

— Да, остановился в «Белогорье». Номер «люкс» четырехкомнатный. Поселился в нем с молоденькой любовницей, всем представляет ее своим… референтом , — последнее слово Евгений произнес с едва заметной язвительной интонацией.

Но Андрей, кажется, ее не заметил и продолжал допытываться:

— Чем занимается?

— Да ничем! В музее побывали вместе с референтом, на озеро съездили, на яхте покатались, на водных мотоциклах… С ними продюсер какой-то американской кинокомпании. Вчера подъехал. По слухам, Стечкин перекупил ее и собирается вложить деньги в съемки фильма. Вроде как выбирали натуру для съемок.

— Ну, ему в самый раз сейчас фильмы снимать, — хмыкнул Андрей и снова требовательно посмотрел на отца. — Что еще? Не темни! Я тебя знаю, самое приятное на конец оставляешь!

— Карасев утром прилетел, а с ним зам его, Гроздев, тоже бывший генерал, только из ФСБ, а также Овчинников, бывший зам Карасева, и его водила Хасанов.

— Но Овчинников после отставки Карасева остался на своем месте. — Подала голос Надежда. — Неделю назад я читала в «Щите и мече» интервью с ним. Когда он успел уйти в отставку?

— По нашим сведениям ни в какую отставку он не уходил. — Ответил Меньшиков. — Но сейчас он в отпуске, и Карасев возит его с собой для внушительности. Два месяца назад случился скандал, когда эта команда пыталась незаконно войти на одну из наших бумажных фабрик. Карасев вел себя очень агрессивно, потрясал удостоверением, представлялся действующим генерал-лейтенантом милиции, начальником Главка, пытался давить на местную милицию, прокурора замордовали… Но начальник УВД не сломался, и когда Карасев принялся откровенно наезжать на него, пригласил бойцов СОБР, и в их присутствии приказал предъявить документы. И когда Карасев предъявил только пенсионное удостоверение, его взяли под белы руки и вывели из кабинета начальника. С той поры он поумнел, и возит за собой Овчинникова, как охранную грамоту.

— С какой целью он появился?

— Цели выяснить не удалось, вернее всего разведывают обстановку. Ходят по кабинетам. С губернатором целый час беседовали, в комитете по природопользованию побывали, в МЧС, у экологов…

— С Овсиенко встречались?

— Нет, пока, но у прокурора засветились… Недолго, минут десять… Видно, что-то не заладилось… — пояснил Меньшиков.

— Да нет, скорее договорились где-нибудь в неформальной обстановке встретиться… Важные дела в кабинетах не решаются, — сказал Андрей и снова обратил свой взор на Надежду. — Что ты думаешь?

— Я думаю, что я ничего не думаю, — ответила она. — В деталях я ваших дел не знаю. Не знаю, каковы ваши и каковы их интересы в крае, чего конкретно хотите вы, и чего хотят они. Пока ты познакомил меня с верхушкой айсберга, а что скрывается под водой мне неизвестно.

— Хорошо! Отец! — Андрей перевел взгляд на Евгения. — Сообрази что-нибудь накинуть Надежде на плечи, проводишь ее до озера. А я ей назавтра кое-что подготовлю, да и сейчас подкину информацию для размышления, пока ты ходишь. Чтобы врубилась, что почем.

— Но… — попыталась возразить Надежда, но Андрей ее прервал. Вероятно, он подумал, что ей не хочется возиться с бумажками.

— Сейчас прочитаешь и просчитаешь интервью со Стечкиным. Из него кое-что станет понятно, а что не дотумкаешь, отдельно объясню.

Надежда покачала головой.

— Андрей, кроме техникума ты где-нибудь учился?

— Учился. Госакадемия экономики и права. И стажировка в Торонто и в Финляндии. А что?

— Я так и знала, — Надежда тяжело вздохнула. — Свалился ты на мою голову!

— Тебе что-то не понравилось?

— Все понравилось! Особенно слова «инспирировано» и «миноритарный акционер»… — улыбнулась Надежда. — Еще тогда я подумала: «Все, Надежда! Век тебе свободы не видать! Такие мальчики своего не упустят».

— Но ты мне поможешь? — спросил Андрей тихо, и сейчас он более всего походил на мальчишку. Самонадеянного, хвастливого, дерзкого и упрямого, но все-таки мальчишку.

И опять Надежда сказала совсем не то, что собиралась сказать минуту назад:

— Постараюсь! Если пойму, что смогу это сделать!

Глава 8

— Вот, ознакомься, — протянул ей газету Андрей и ткнул пальцем в подвал. Газета «Российские Ведомости». От двадцатого апреля этого года. Интервью с самым главным жуликом. Роман Стечкин, председатель совета директоров «Континент Вуд Инвеста». Смотрела фильм «Челюсти»? Так вот это из той же оперы. Бешенная акула в наших спокойных водах. Рвут всех, кого попадя!

Надежда покорно прочитала выделенный жирным шрифтом заголовок:

«Процесс консолидации компаний происходит не так быстро, как хотелось бы. На это потребуется три, пять, а то и десять лет», — затем смерила взглядом размеры газетного материала и перевела его на Андрея. — Это все следует прочитать? Так много?

— Читай! Я подожду, а по ходу можешь уточнять, если что непонятно.

— Хорошо!

Надежда углубилась в чтение, а Андрей сел в кресло, которое совсем недавно покинул Меньшиков, развалился, закинув ногу на ногу, и закурил уже четвертую сигарету за вечер. Конечно, Надежда не знала, сколько всего сигарет он выкуривает за день. И все же предположила, что он волнуется. Но решила пока не отвлекаться и вникнуть в то, что в принципе, ее никогда не интересовало, разве только в связи с уголовными разборками со стрельбой и тяжкими телесными повреждениями.

Здесь же, похоже, пахло не просто тяжкими телесными, при видимом благообразии и законопослушании, эти господа вели себя как завзятые уголовники. И ей предстояло разобраться в причине, по которой Андрей помешал этой компании. Она не слишком верила в то, что ее «крестник» и есть тот самый, единственный в лесной отрасли Белый рыцарь в сверкающий доспехах, который спасает бизнес от козней христопродавцев. Но требовалось все-таки отделить мух от котлет, чтобы добраться до истины… Она еще раз окинула взглядом интервью. Оно занимало добрую половину газетного листа, и, вооружившись ручкой, чтобы подчеркивать то, что требовало разъяснений, она снова погрузилась в чтение…

«Молодой и агрессивной лесопромышленной компании „Континент Вуд Инвест“, представляющей „лесные“ интересы алюминиевого магната Осипа Деренталя и питерского банкира Владислава Рубана, пока не удалось отобрать у холдинга „Сайбириан Палп Энтерпрайзес“ оперативный контроль, — жирно отчеркнула она, — над двумя крупнейшими в России ЦБК — Коржавинским (Белогорский край) и Северо-Ангарским, собственником которых „Континент Вуд Инвест“ считает себя. Несмотря на это, „Континент Вуд Инвест“ ведет консолидацию других активов „в лесу“ и, имея годовой оборот под двести миллионов долларов, уже является серьезным игроком в этой отрасли».

Надежда посмотрела на Андрея:

— Кто такой Рубан?